Школьная библиотека

вас ответа на мой вопрос и больше ничего

- Но, Зина, ведь я люблю тебя! Я обожаю тебя, а ты меня отталкиваешь... ведь я для твоего же счастья стараюсь..

И непритворные слезы заблистали в глазах ее. Марья Александровнадействительно любила Зину, по-своему, а в этот раз, от удачи и от волнения, чрезвычайно расчувствовалась. Зина, несмотря на некоторую ограниченность своего настоящего взгляда на вещи, понимала, что мать ее любит,- и тяготилась этой любовью. Ей даже было бы легче, если б мать ее ненавидела..

- Ну, не сердитесь, маменька, я в таком волнении, - сказала она, чтобуспокоить ее

- Не сержусь, не сержусь, мой ангельчик! - защебетала Марья Александровна, мигом оживляясь. - Ведь я и сама понимаю, что ты в волнении. Вотвидишь, друг мой, ты требуешь откровенности... Изволь, я буду откровенна, вполне откровенна, уверяю тебя! Только бы ты-то мне верила. И,во-первых, скажу тебе, что вполне определенного плана, то есть во всехподробностях, у меня еще нет, Зиночка, да и не может быть; ты, как умнаяголовка, поймешь - почему. Я даже предвижу некоторые затруднения... Воти сейчас эта сорока натрещала мне всякой всячины... (Ах, боже мой! спешить бы надо!) Видишь, я вполне откровенна! Но, клянусь тебе, я достигнуцели! - прибавила она в восторге. - Уверенность моя вовсе не поэзия, какты давеча говорила, мой ангел; она основана на деле. Она основана на совершенном слабоумии князя, - а ведь это такая канва, по которой вышивайчто угодно. Главное, чтоб не помешали! Да этим ли дурам перехитрить меня, - вскричала она, стукнув рукой по столу и сверкая глазами, - уж этомое дело! А для этого - всего нужнее как можно скорей начинать, дажечтоб сегодня и кончить все главное, если только возможно

- Хорошо, маменька, только выслушайте еще одну... откровенность: знаете ли, почему я так интересуюсь о вашем плане и не доверяю ему? Потомучто на себя не надеюсь. Я сказала уже, что решилась на эту низость; ноесли подробности вашего плана будут уже слишком отвратительны, слишкомгрязны, то объявляю вам, что я не выдержу и все брошу. Знаю, что это новая низость: решиться на подлость и бояться грязи, в которой она плавает, но что делать? Это непременно так будет!.

- Но, Зиночка, какая же тут особенная подлость, mon ange? - робковозразила было Марья Александровна. - Тут только один выгодный брак, аведь это все делают! Только надобно с этой точки взглянуть, и все оченьблагородно покажется..

- Ах, маменька, ради бога, не хитрите со мной! Вы видите, я на все,на все согласна! ну чего ж вам еще? Пожалуйста, не бойтесь, если я называю вещи их именами. Может быть, это теперь единственное мое утешение!

И горькая улыбка показалась на губах ее

- Ну, ну, хорошо, мой ангельчик, можно быть несогласными в мыслях ивсе-таки взаимно уважать друг друга. Только если ты беспокоишься о подробностях и боишься, что они будут грязны, то предоставь все эти хлопотымне; клянусь, что на тебя не брызнет ни капельки грязи. Я ли захочу тебякомпрометировать перед всеми? Положись только на меня, и все превосходно, преблагородно уладится, главное - преблагородно! Скандалу не будетникакого, а если и будет какой-нибудь маленький, необходименький скандальчик, - так... как-нибудь! - так ведь мы уж будем тогда далеко! ведьуж здесь не останемся! Пусть ирEAричат во все горло, наплевать на них!Сами же будут завидовать. Да и стоит того, чтоб о них заботиться! Я дажеудивляюсь тебе, Зиночка (но ты не сердись на меня), - как это ты, с твоей гордостью, их боишься?

- Ах, маменька, я вовсе не их боюсь! вы совершенно меня не понимаете!- отвечала раздражительно Зина

- Ну,ну, душка, не сердись! Я только к тому, что они сами каждый божий день пакости строят, а тут ты всего-то какой-нибудь один разочек вжизни... да и что я, дура! Вовсе не пакость! Какая тут пакость? Напротив, это даже преблагородно. Я решительно докажу тебе это, Зиночка

Во-первых, повторяю, все оттого, с какой точки зрения смотреть..

- Да полноте, маменька, с вашими доказательствами! - с гневом вскрикнула Зина и нетерпеливо топнула ногою

- Ну, душка, не буду, не буду! я опять завралась..

Наступило маленькое молчание. Марья Александровна смиренно ходила заЗиной и с беспокойством смотрела ей в глаза, как маленькая провинившаясясобачка смотрит в глаза своей барыне

- Я даже не понимаю, как вы возьметесь за дело, - с отвращением продолжала Зина. - Я уверена, что вы наткнетесь на один только стыд. Я презираю их мнение, но для вас это будет позором

- О, если только это тебя беспокоит, мой ангел, - пожалуйста, не беспокойся! прошу тебя, умоляю тебя! Только бы мы согласились, а обо мне небеспокойся. Ох, если б ты только знала, из каких я передряг суха выходила? Такие ли дела мне случалось обделывать! ну, да позволь хоть толькопопробовать! Во всяком случае прежде всего нужно как можно скорее бытьнаедине с князем. Это самое первое! а все остальное будет зависеть отэтого! Но уж я предчувствую и остальное. Они все восстанут, но... этоничего! я их сама отделаю! Пугает меня еще Мозгляков..

- Мозгляков? - с презрением проговорила Зина

- Ну да, Мозгляков; только ты не бойся, Зиночка! клянусь тебе, я егодо того доведу, что он же будет нам помогать! Ты еще не знаешь меня, Зиночка! ты еще не знаешь, какая я в деле! Ах! Зиночка, душенька! давеча,как я услышала об этом князе, у меня уж и загорелась мысль в голове! Меня как будто разом всю осветило. И кто ж, и кто ж мог ожидать, что он кнам приедет? Да ведь в тысячу лет не будет такой оказии! Зиночка! ангельчик! Не в том бесчестие, что ты выйдешь за старика и калеку, а втом, если выйдешь за такого, которого терпеть не можешь, а между темдействительно будешь женой его! А ведь князю ты не будешь настоящей женой. Это ведь и не брак! Это просто домашний контракт! Ведь ему ж, дураку, будет выгода, - ему ж, дураку, дают такое неоцененное счастье! Ах,какая ты сегодня красавица, Зиночка! раскрасавица, а не красавица! Да ябы, если б была мужчиной, я бы тебе полцарства достала, если б ты захотела! Ослы они все! Ну, как не поцеловать эту ручку? - И Марья Александровна горячо поцеловала руку у дочери. - Ведь это мое тело, моя плоть,моя кровь! да хоть насильно женить его, дурака! А как заживем-то мы стобой, Зиночка! Ведь ты не разлучишься со мной, Зиночка? Ведь ты не прогонишь свою мать, как в счастье попадешь? Мы хоть и ссорились, мой ангельчик, а все-таки у тебя не было такого друга, как я; все-таки..

- Маменька! если уж вы решились, то, может быть, вам пора... что-нибудь и делать. Вы здесь только время теряете! - в нетерпении сказала Зина

- Пора, пора, Зиночка, пора! ах! я заболталась! - схватилась МарьяАлександровна. - Они там хотят совсем сманить князя. Сейчас же сажусь иеду! Подъеду, вызову Мозглякова, а там... Да я его силой увезу, если надо! Прощай, Зиночка, прощай, голубчик, не тужи, не сомневайся, не грусти, главное - не грусти! все прекрасно, преблагородно обделается! Главное, с какой точки смотреть... ну, прощай, прощай!.

Марья Александровна перекрестила Зину, выскочила из комнаты, с минутку повертелась у себя перед зеркалом, а через две минуты катилась помордасовским улицам в своей карете на полозьях, которая ежедневно запрягалась около этого часу в случае выезда. Марья Александровна жила engrand

"Нет, не вам перехитрить меня! - думала она, сидя в своей карете. Зина согласна, значит, половина дела сделана, и тут - оборваться! вздор!Ай да Зина! Согласилась-таки наконец! Значит, и на твою головку действуют иные расчетцы! Перспективу-то я выставила ей заманчивую! Тронула! Нотолько ужас как она хороша сегодня! Да я бы, с ее красотой, пол-Европыперевернула по-своему! Ну, да подождем... Шекспир-то слетит, когда княгиней сделается да кой с чем познакомится. Что она знает? Мордасов дасвоего учителя! Гм... Только какая же она будет княгиня! Люблю я в нейэту гордость, смелость, недоступная какая! взглянет - королева взглянула. Ну как, ну как не понимать своей выгоды? Поняла ж наконец! Поймет иостальное... Я ведь все-таки буду при ней! Согласится же наконец со мнойво всех пунктах! А без меня не обойдется! Я сама буду княгиня; меня и вПетербурге узнают. Прощай, городишка! Умрет этот князь, умрет этотмальчишка, и тогда я ее за владетельного принца выдам! Одного боюсь: неслишком ли я ей доверилась? Не слишком ли откровенничала, не слишком лия расчувствовалась? Пугает она меня, ох, пугает!"