Школьная библиотека

тальные присутствующие, как нарочно, были необыкновенно скучны. Зина была как-то торжественно молчалива. Мозгляков был, видимо, не в своей тарелке и мало ел. Он об чем-то думал, и так как это случалось с ним довольно редко, то Марья Александровна была в большом беспокойстве. Настасья Петровна сидела угрюмая и даже, украдкой, делала Мозглякову какие-то странные знаки, которых тот совершенно не примечал. Не будь очаровательно любезной хозяйки, обед походил бы на похороны

А между тем Марья Александровна была в невыразимом волнении. Одна ужеЗина пугала ее ужасно своим грустным видом и заплаканными глазами. А тути еще затруднение: надо спешить, торопиться, а этот "проклятый Мозгляков" сидит себе, как болван, которому мало заботы, и только мешает! Ведьнельзя же, в самом деле, начинать такое дело при нем! Марья Александровна встала из-за стола в страшном беспокойстве. Каково же было ее изумление, радостный испуг, если можно так выразиться, когда Мозгляков, толькочто встали из-за стола, сам подошел к ней и вдруг, совсем неожиданно,объявил, что ему, - разумеется, к его величайшему сожалению, - необходимо сейчас же отправиться

- Куда это? - спросила с необыкновенным соболезнованием Марья Александровна

- Вот видите, Марья Александровна, - начал Мозгляков с беспокойствоми даже несколько путаясь, - со мной случилась престранная история. Я ужи не знаю, как вам сказать... дайте мне, ради бога, совет!

- Что, что такое?

- Крестный отец мой, Бородуев, вы знаете, - тот купец... встретилсясегодня со мной. Старик решительно сердится, упрекает, говорит мне, чтоя загордился. Вот уже третий раз я в Мордасове, а к нему и носу не показал. "Приезжай, говорит, сегодня на чай". Теперь ровно четыре часа, ачай он пьет по-старинному, как проснется, в пятом часу. Что мне делать?Оно, Марья Александровна, конечно, - но подумайте! Ведь он моего отца-покойника от петли избавил, когда тот казенные деньги проиграл. Он икрестил-то меня по этому случаю. Если состоится мой брак с Зинаидой Афанасьевной, у меня все-таки только полтораста душ. А ведь у него миллион,люди говорят, даже больше. Бездетен. Угодишь ему - сто тысяч по духовнойоставит. Семьдесят лет, - подумайте!

- Ах, боже мой! так что же это вы! что же вы медлите? - вскричалаМарья Александровна, едва скрывая свою радость. - Поезжайте, поезжайте!этим нельзя шутить. То-то я смотрю, за обедом - вы такой скучный! Поезжайте, mon ami, поезжайте! Да вам бы следовало давеча утром с визитомотправиться, показать, что вы дорожите, что вы цените его ласку! Ах, молодежь, молодежь!

- Да ведь вы же сами, Марья Александровна, - в изумлении вскричалМозгляков, - вы же сами нападали на меня за это знакомство! Ведь вы жеговорили, что он мужик, борода, в родне с кабаками, с подвальными да поверенными?

- Ах, mon ami! Мало ли мы что говорим необдуманного! Я тоже могу ошибиться, я - не святая. Я, впрочем, не помню, но я могла быть в такомрасположении духа... Наконец, вы тогда еще не сватались к Зиночке... Конечно, это эгоизм с моей стороны, но теперь я поневоле должна смотреть сдругой точки зрения, и - какая мать может обвинить меня в этом случае?Поезжайте, ни минуты не медлите! Даже вечер у него посидите... да послушайте! Заговорите как-нибудь обо мне. Скажите, что я его уважаю, люблю,почитаю, да этак половчее, получше! Ах, боже мой! И у меня ведь это изголовы вышло! Мне бы надо самой догадаться вас надоумить!

- Воскресили вы меня, Марья Александровна! - вскричал восхищенныйМозгляков. - Теперь, клянусь, буду во всем вас слушаться! А то ведь явам просто боялся сказать!.. Ну, прощайте, я и в путь! Извините меня перед Зинаидой Афанасьевной. Впрочем, непременно сюда..

- Благословляю вас, mon ami! Смотрите же, обо мне-то поговорите сним! Он действительно премилый старичок. Я давно уже переменила о неммои мысли... Я и всегд0, впрочем, любила в нем все это старинное, русское, неподдельное... Au revoir, mon ami, au revoir!

"Да как это хорошо, что его черт несет! Нет, это сам бог помогает!" подумала она, задыхаясь от радости

Павел Александрович вышел в переднюю и надевал уже шубу, как вдруг,откуда ни возьмись, Настасья Петровна. Она поджидала его

- Куда вы? - сказала она, удерживая его за руку

- К Бородуеву, Настасья Петровна! Крестный отец мой; удостоился менякрестить... Богатый старик, оставит что-нибудь, надо польстить!.

Павел Александрович был в превосходнейшем расположении духа

- К Бородуеву! ну так и проститесь с невестою, - резко сказала Настасья Петровна

- Как так "проститесь"?

- Да так! Вы думали, она уж и ваша! А вон ее за князя выдавать хотят

Сама слышала!

- За князя? помилосердуйте, Настасья Петровна!

- Да чего "помилосердуйте"! Вот не угодно ли самим посмотреть и послушать? Бросьте-ка шубу, подите-ка сюда!

Ошеломленный Павел Александрович бросил шубу и на цыпочках отправилсяза Настасьей Петровной. Она привела его в тот самый чуланчик, откуда утром подглядывала и подслушивала

- Но помилуйте, Настасья Петровна, я решительно ничего не понимаю!.

- А вот поймете, как нагнетесь и послушаете. Комедия, верно, сейчасначнется

- Какая комедия?

- Тсс! не говорите громко! Комедия в том, что вас просто надувают

Давеча, как вы отправились с князем, Марья Александровна целый час уговаривала Зину выйти замуж за этого князя, говорила, что нет ничего легчеего облапошить и заставить жениться, и такие крючки выводила, что дажемне тошно стало. Я все отсюда подслушала. Зина согласилась. Как онивас-то обе честили! просто за дурака почитают, а Зина прямо сказала, чтони за что не выйдет за вас. Я-то дура! Красный бантик приколоть хотела!Послушайте-ка, послушайте-ка!

- Да ведь это безбожнейшее коварство, если так! - прошептал ПавелАлександрович, глупейшим образом смотря в глаза Настасье Петровне

- Да вы только послушайте, и не то еще услышите

- Да где же слушать?

- Да вот нагнитесь, вот в эту дырочку..

- Но, Настасья Петровна, я... я не способен подслушивать

- Эк, когда хватились! Тут, батюшка, честь-то в карман; пришли, такуж слушайте!

- Но, однако же..

- А не способны, так и оставайтесь с носом! Вас же жалеют, а он куражится! Мне что! ведь я не для себя. Я и до вечера здесь не останусь!

Павел Александрович скрепя сердце нагнулся к щелочке. Сердце его билось, в висках стучало. Он почти не понимал, что с ним происходит

Глава VIII

- Так вам очень было весело, князь, у Натальи Дмитриевны? - спросилаМарья Александровна, плотоядным взглядом окидывая поле предстоящей битвыи желая самым невинным образом начать разговор. Сердце ее билось от волнения и ожидания

После обеда князя тотчас же перевели в "салон", в котором принималиего утром. Все торжественные случаи и приемы происходили у Марьи Александровны в этом самом салоне. Она гордилась этой комнатой. Старичок, с