Школьная библиотека

любопытством. Но дело в том, что она, позволяя мне делать вопросы, на нихне отвечает. Иной раз и вовсе их не замечает. Вот как у нас!

Вчерашний день у нас много говорилось о телеграмме, пущенной ещечетыре дня назад в Петербург и на которую не было ответа. Генерал видимоволнуется и задумчив. Дело идет, конечно, о бабушке. Волнуется и француз

Вчера, например, после обеда они долго и серьезно разговаривали. Тонфранцуза со всеми нами необыкновенно высокомерный и небрежный. Тут именнопо пословице: посади за стол, и ноги на стол. Он даже с Полиной небрежен догрубости; впрочем, с удовольствием участвует в общих прогулках в воксалеили в кавалькадах и поездках за город. Мне известны давно кой-какие изобстоятельств, связавших француза с генералом: в России они затевали вместезавод; я не знаю, лопнул ли их проект, или все еще об нем у них говорится

Кроме того, мне случайно известна часть семейной тайны: француздействительно выручил прошлого года генерала и дал ему тридцать тысяч дляпополнения недостающего в казенной сумме при сдаче должности. И ужразумеется, генерал у него в тисках; но теперь, собственно теперь, главнуюроль во всем этом играет все-таки m-lle Blanche, и я уверен, что и тут неошибаюсь

Кто такая m-lle Blanche? Здесь у нас говорят, что она знатнаяфранцуженка, имеющая с собой свою мать и колоссальное состояние. Известнотоже, что она какая-то родственница нашему маркизу, только очень дальняя,какая-то кузина или троюродная сестра. Говорят, что до моей поездки в Парижфранцуз и m-lle Blanche сносились между собой как-то гораздо церемоннее,были как будто на более тонкой и деликатной ноге; теперь же знакомство их,дружба и родственность выглядывают как-то грубее, как-то короче. Можетбыть, наши дела кажутся им до того уж плохими, что они и не считают нужнымслишком с нами церемониться и скрываться. Я еще третьего дня заметил, какмистер Астлей разглядывал m-lle Blanche и ее матушку. Мне показалось, чтоон их знает. Мне показалось даже, что и наш француз встречался прежде смистером Астлеем. Впрочем, мистер Астлей до того застенчив, стыдлив имолчалив, что на него почти можно понадеяться, - из избы сора не вынесет

По крайней мере француз едва ему кланяется и почти не глядит на него; а стало быть, не боится. Это еще понятно; но почему m-lle Blanche тоже почтине глядит на него? Тем более что маркиз вчера проговорился: он вдруг сказалв общем разговоре, не помню по какому поводу, что мистер Астлей колоссальнобогат и что он про это знает; тут-то бы и глядеть m-lle Blanche на мистераАстлея! Вообще генерал находится в беспокойстве. Понятно, что может значитьдля него теперь телеграмма о смерти тетки!

Мне хоть и показалось наверное, что Полина избегает разговора со мною,как бы с целью, но я и сам принял на себя вид холодный и равнодушный: вседумал, что она нет-нет, да и подойдет ко мне. Зато вчера и сегодня яобратил все мое внимание преимущественно на m-lle Blanche. Бедный генерал,он погиб окончательно! Влюбиться в пятьдесят пять лет, с такою силоюстрасти, - конечно, несчастие. Прибавьте к тому его вдовство, его детей,совершенно разоренное имение, долги и, наконец, женщину, в которую емупришлось влюбиться. M-lle Blanche красива собою. Но я не знаю, поймут лименя, если я выражусь, что у ней одно из тех лиц, которых можно испугаться

По крайней мере я всегда бояBся таких женщин. Ей, наверно, лет двадцатьпять. Она рослая и широкоплечая, с крутыми плечами; шея и грудь у неероскошны; цвет кожи смугло-желтый, цвет волос черный, как тушь, и волосужасно много, достало бы на две куафюры. Глаза черные, белки глазжелтоватые, взгляд нахальный, зубы белейшие, губы всегда напомажены; от неепахнет мускусом. Одевается она эффектно, богато, с шиком, но с большимвкусом. Ноги и руки удивительные. Голос ее - сиплый контральто. Она иногдарасхохочется и при этом покажет все свои зубы, но обыкновенно смотритмолчаливо и нахально - по крайней мере при Полине и при Марье Филипповне

(Странный слух: Марья Филипповна уезжает в Россию.) Мне кажется, m-lleBlanche безо всякого образования, может быть даже и не умна, но затоподозрительна и хитра. Мне кажется, ее жизнь была-таки не без приключений

Если уж говорить все, то может быть, что маркиз вовсе ей не родственник, амать совсем не мать. Но есть сведения, что в Берлине, где мы с нимисъехались, она и мать ее имели несколько порядочных знакомств. Что касаетсядо самого маркиза, то хоть я и до сих пор сомневаюсь, что он маркиз, нопринадлежность его к порядочному обществу, как у нас, например, в Москве икое-где и в Германии, кажется, не подвержена сомнению. Не знаю, что онтакое во Франции? говорят, у него есть шато. Я думал, что в эти две неделимного воды уйдет, и, однако ж, я все еще не знаю наверно, сказано ли уm-lle Blanche с генералом что-нибудь решительное? Вообще все зависит теперьот нашего состояния, то есть от того, много ли может генерал показать имденег. Если бы, например, пришло известие, что бабушка не умерла, то яуверен, m-lle Blanche тотчас бы исчезла. Удивительно и смешно мне самому,какой я, однако ж, стал сплетник. О, как мне все это противно! С какимнаслаждением я бросил бы всех и вс°! Но разве я могу уехать от Полины,разве я могу не шпионить кругом нее? Шпионство, конечно, подло, но - какоемне до этого дело!

Любопытен мне тоже был вчера и сегодня мистер Астлей. Да, я убежден,что он влюблен в Полину! Любопытно и смешно, сколько иногда может выразитьвзгляд стыдливого и болезненно-целомудренного человека, тронутого любовью,и именно в то время, когда человек уж, конечно, рад бы скорее сквозь землюпровалиться, чем что-нибудь высказать или выразить, словом или взглядом

Мистер Астлей весьма часто встречается с нами на прогулках. Он снимаетшляпу и проходит мимо, умирая, разумеется, от желания к нам присоединиться

Если же его приглашают, то он тотчас отказывается. На местах отдыха, ввоксале, на музыке или пред фонтаном он уже непременно останавливаетсягде-нибудь недалеко от нашей скамейки, и где бы мы ни были: в парке ли, влесу ли, или на Шлангенберге, - стоит только вскинуть глазами, посмотретькругом, и непременно где-нибудь, или на ближайшей тропинке, или из-закуста, покажется уголок мистера Астлея. Мне кажется, он ищет случая со мнойговорить особенно. Сегодня утром мы встретились и перекинули два слова. Онговорит иной раз как-то чрезвычайно отрывисто. Еще не сказав"здравствуйте", он начал с того, что проговорил:

- А, mademoiselle Blanche!.. Я много видел таких женщин, какmademoiselle Blanche!

Он замолчал, знаменательно смотря на меня. Что он этим хотел сказать,не знаю, потому что на вопрос мой: что это значит? - он с хитрой улыбкойкивнул головою и прибавил:

- Уж это так. Mademoiselle Blanche очень любит цветы?

- Не знаю, совсем не знаю, - отвечал я

- Как! Вы и этого не знаете! - вскричал он с величайшим изумлением

- Не знаю, совсем не заметил, - повторил я смеясь

- Гм, это дает мне одну особую мысль. - Тут он кивнул головою и прошелдалее. Он, впрочем, имел довольный вид. Говорим мы с ним на сквернейшемфранцузском языке

Глава IV

Сегодня был день смешной, безобразный, нелепый. Теперь одиннадцатьчасов ночи. Я сижу в своей каморке и припоминаю. Началось с того, что утромпринужден-таки был идти на рулетку, чтоб играть для Полины Александровны. Явзял все ее сто шестьдесят фридрихсдоров, но под двумя условиями: первое что я не хочу играть в половине, то есть если выиграю, то ничего не возьмусебе, второе - что вечером Полина разъяснит мне, для чего именно ей такнужно выиграть и сколько именно денег. Я все-таки никак не могупредположить, чтобы это было просто для денег. Тут, видимо, деньгинеобходимы, и как можно скорее, для какой-то особенной цели. Она обещаласьразъяснить, и я отправился. В игорных залах толпа была ужасная. Какнахальны они и как все они жадны! Я протеснился к середине и стал возлесамого крупера; затем стал робко пробовать игру, ставя по две и по тримонеты. Между тем я наблюдал и замечал; мне показалось, что собственнорасчет довольно мало значит и вовсе не имеет той важности, которую емупридают многие игроки. Они сидят с разграфленными бумажками, замечаютудары, считают, выводят шансы, рассчитывают, наконец ставят и - проигрываютточно так же, как и мы, простые смертные, играющие без расчету. Но зато явывел одно заключение, которое, кажется, верно: действительно, в течениислучайных шансов бывает хоть и не система, но как будто какой-то порядок,что, конечно, очень странно. Например, бывает, что после двенадцати среднихцифр наступают двенадцать последних; два раза, положим, удар ложится на этидвенадцать последних и переходит на двенадцать первых. Упав на двенадцатьпервых, переходит опять на двенадцать средних, ударяет сряду три, четырераза по средним и опять переходит на двенадцать последних, где, опять последвух раз, переходит к первым, на первых опять бьет один раз и опятьпереходит на три удара средних, и таким образом продолжается в течениеполутора или двух часов. Один, три и два, один, три и два. Это оченьзабавно. Иной день или иное утро идет, например, так, что красная сменяетсячерною и обратно почти без всякого порядка, поминутно, так что большедвух-трех ударов сряду на красную или на черную не ложится. На другой жедень или на другой вечер бывает сряду одна красная; доходит, например,больше чем до двадцати двух раз сряду и так идет непременно в продолжениинекоторого времени, например, в продолжении целого дня. Мне много в этом