Книга "Неточка Незванова". Страница 12
люблю, и думает, что я за гостинцы готова служить ему. В эту минуту я,ребенок, понимала его насквозь и уже чувствовала, что меня навсегда уязвило это сознание, что я уже не могла любить его, что я потеряла моегопрежнего папочку. Он же был в каком-то восторге от моих обещаний; он видел, что я готова была решиться на все для него, что я все для него сделаю, и бог видит, как много было это "все" для меня тогда. Я понимала,что значили эти деньги для бедной матушки; знала, что она могла заболетьот огорчения, потеряв их, и во мне мучительно кричало раскаяние. Но онничего не видал; он меня считал трехлетним ребенком, тогда как я все понимала. Восторг его не знал пределов; он целовал меня, уговаривал, чтобя не плакала,сулил мне,что сегодня же мы уйдем куда-то от матушки, - вероятно, льстя моей всегдашней фантазии, - и, наконец, вынув из карманаафишу, начал уверять меня, что этот человек, к которому он идет сегодня,ему враг, смертельный враг его, но что врагам его не удастся. Он решительно сам походил на ребенка, заговорив со мною о врагах своих. Заметивже, что я не улыбаюсь, кааE1ывало, когда он говорил со мной, и слушаюего молча, взял шляпу и вышел из комнаты, потому что куда-то спешил; но,уходя, еще раз поцеловал меня и кивнул мне головою с усмешкою, словно неуверенный во мне и как будто стараясь, чтоб я не раздумала
Я уже сказала, что он был как помешанный; но еще и накануне было этовидно. Деньги ему нужны были для билета в концерт, который для него должен был решить все. Он как будто заранее предчувствовал, что этот концерт должен был разрешить всю судьбу его, но он так потерялся, что накануне хотел отнять у меня медные деньги, как будто мог за них достать себе билет. Странности его еще сильнее обнаруживались за обедом. Он решительно не мог усидеть на месте и не притрогивался ни к какому кушаньюпоминутно вставал с места и опять садился, словно одумавшись; то хватался за шляпу, как будто сбираясь куда-то идти, то вдруг делался как-тостранно рассеянным, все что-то шептал про себя, потом вдруг взглядывална меня, мигал мне глазами, делал мне какие-то знаки, как будто в нетерпении поскорей добиться денег и как будто сердясь, что я до сих пор невзяла их у матушки. Даже матушка заметила все эти странности и гляделана него с изумлением. Я же была точно приговоренная к смерти. Кончилсяобед; я забилась в угол и, дрожа как в лихорадке, считала каждую минутудо того времени, когда матушка обыкновенно посылала меня за покупками. Вжизнь свою я не проводила более мучительных часов; они навеки останутсяв моем воспоминании. Чего я не перечувствовала в эти мгновения! Есть минуты, в которые переживаешь сознанием гораздо более, чем в целые годы. Ячувствовала, что делаю дурной поступок: он же сам помог моим добрым инстинктам, когда в первый раз малодушно натолкнул меня на зло и, испугавшись его, объяснил мне, что я поступила очень дурно. Неужели же он немог понять, как трудно обмануть натуру, жадную к сознанию впечатлений иуже прочувствовавшую, осмыслившую много злого и доброго? Я ведь понимала, что, видно, была ужасная крайность, которая заставила его решитьсядругой раз натолкнуть меня на порок и пожертвовать, таким образом, моимбедным, беззащитным детством, рискнуть еще раз поколебать мою неустоявшую совесть. И теперь, забившись в угол, я раздумывала про себя: зачемже он обещал награду за то, что уже я решилась сделать своей собственнойволей? Новые ощущения, новые стремления, доселе неведомые, новые вопросытолпою восставали во мне, и я мучилась этими вопросами. Потом я вдругначинала думать о матушке; я представляла себе горесть ее при потерепоследнего трудового. Наконец матушка положила работу, которую делалачерез силу, и подозвала меня. Я задрожала и пошла к ней. Она вынула изкомода деньги и, давая мне, сказала: "Ступай, Неточка; только, ради бога, чтоб тебя не обсчитали, как намедни, да не потеряй как-нибудь". Я сумоляющим видом взглянула на отца, но он кивал головою, ободрительноулыбался мне и потирал руки от нетерпения. Часы пробили шесть, а концертназначен был в семь часов. Он тоже многое вынес в этом ожидании
Я остановилась на лестнице, поджидая его. Он был так взволнован и нетерпелив, что без всякой предосторожности тотчас же выбежал вслед замной. Я отдала ему деньги; на лестнице было темно, и я не могла видетьлица его; но я чувствовала, что он весь дрожал, принимая деньги. Я стояла, как будто остолбенев и не двигаясь с места; наконец, очнулась, когдаон стал посылать меня наверх вынести ему его шляпу. Он не хотел и входить
- Папа! разве... ты не пойдешь вместе со мною? - спросила я прерывающимся голосом, думая о последней надежде моей - его заступничестве
- Нет... ты уже поди одна... а? Подожди, подожди! - закричал он,спохватившись, - подожди, вот я тебе гостинцу сейчас принесу; а тытолько сходи сперва да принеси сюда мою шляпу
Как будто ледяная рука сжала вдруг мое сердце. Я вскрикнула, оттолкнула его и бросилась наверх. Когда я вошла в комнату, на мне лица не было, и если б теперь я захотела сказать, что у меня отняли деньги, то матушка поверила бы мне. Но я ничего не могла говорить в эту минуту. Вприпадке судорожного отчаяния бросилась я поперек матушкиной постели изакрыла лицо руками. Через минуту дверь робко скрипнула и вошел батюшка
Он пришел за своей шляпой
- Где деньги? - закричала вдруг матушка, разом догадавшись, что произошло что-нибудь необыкновенное. - Где деньги? говори! говори! - Тут онасхватила меня с постели и поставила среди комнаты
Я молчала, опустя глаза в землю; я едва понимала, что со мною делается и что со мной делают
- Где деньги? - закричала она опять, бросая меня и вдруг повернувшиськ батюшке, который хватался за шляпу. - Где деньги? - повторила она. А! она тебе отдала их? Безбожник! губитель мой! злодей мой! Так ты еетоже губишь! Ребенка! ее, ее?! Нет же! ты так не уйдешь!
И в один миг она бросилась к дверям, заперла их изнутри и взяла ключк себе
- Говори! признавайся! - начала она мне голосом, едва слышным от волнения, - признавайся во всем! Говори же, говори! или... я не знаю, что яс тобой сделаю!
Она схватила мои руки и ломала их, допрашивая меня. Она была в исступлении. В это мгновение я поклялась молчать и не сказать ни слова пробатюшку, но робко подняла на него в последний раз глаза... Один еговзгляд, одно его слово, что-нибудь такое, чего я ожидала и о чем молилапро себя, - и я была бы счастлива, несмотря ни на какие мучения, ни накакую пытку... Но, боже мой! бесчувственным, угрожающим жестом он приказывал мне молчать, будто я могла бояться чьей-нибудь другой угрозы в этуминуту. Мне сдавило горло, захватило дух, подкосило ноги, и я упала безчувств на пол... Со мной повторился вчерашний нервный припадок
Я очнулась, когда вдруг раздался стук в дверь нашей квартиры. Матушкаотперла, и я увидела человека в ливрее, который, войдя в комнату и судивлением озираясь кругом на всех нас, спросил музыканта Ефимова. Отчимназвался. Тогда лакей подал записку и уведомил, что он от Б., который вэту минуту находился у князя. В пакете лежал пригласительный билет кС-цу
Появление лакея в богатой ливрее, назвавшего имя князя, своего господина, который посылал нарочного к бедному музыканту Ефимову, - все этопроизвело на миг сильное впечатление на матушку. Я сказала в самом начале рассказа о ее характере, что бедная женщина все еще любила отца. Итеперь, несмотря на целые восемь лет беспрерывной тоски и страданий, еесердце все. еще не изменилось: она все еще могла любить его! Бог знает,может быть, она вдруг увидела теперь перемену в судьбе его. На нее дажеи тень какой-нибудь надежды имела влияние. Почему знать, - может быть,она тоже была несколько заражена непоколебимою самоуверенностью своегосумасбродного мужа! Да и невозможно, чтоб эта самоуверенность на нее,слабую женщину, не имела хоть какого-нибудь влияния, и на внимании князяона вмиг могла построить для него тысячу планов. В один миг она готовабыла опять обратиться к нему, она могла простить ему з
