Школьная библиотека

Трудно было более опуститься и обнеряшиться; но Раскольникову это былодаже приятно в его теперешнем состоянии духа. Он решительно ушел от всех,как черепаха в свою скорлупу, и даже лицо служанки, обязанной емуприслуживать и заглядывавшей иногда в его комнату, возбуждало в нем желчь иконвульсии. Так бывает у иных мономанов, слишком на чем-нибудьсосредоточившихся. Квартирная хозяйка его две недели как уже перестала емуотпускать кушанье, и он не подумал еще до сих пор сходить объясниться снею, хотя и сидел без обеда. Настасья, кухарка и единственная служанкахозяйкина, отчасти была рада такому настроению жильца и совсем перестала унего убирать и мести, так только раз в неделю, нечаянно, бралась иногда завеник. Она же и разбудила его теперь

- Вставай, чего спишь! - закричала она над ним, - десятый час. Я тебечай принесла; хошь чайку-то? Поди отощал?

Жилец открыл глаза, вздрогнул и узнал Настасью

- Чай-то от хозяйки, что ль? - спросил он, медленно и с болезненнымвидом приподнимаясь на софе

- Како от хозяйки!

Она поставила перед ним свой собственный надтреснутый чайник, с спитымуже чаем, и положила два желтых кусочка сахару

- Вот, Настасья, возьми, пожалуйста, - сказал он, пошарив в кармане(он так и спал одетый) и вытащил горсточку меди, - сходи и купи мне сайку

Да возьми в колбасной хоть колбасы немного подешевле

- Сайку я тебе сею минутою принесу, а не хошь ли вместо колбасы-тощей? Хорошие щи, вчерашние. Еще вчера тебе отставила, да ты пришел поздно

Хорошие щи

Когда щи были принесены и он принялся за них, Настасья уселась подленего на софе и стала болтать. Она была из деревенских баб и очень болтливаябаба

- Прасковья-то Павловна в полицу на тебя хочет жалиться, - сказалаона

Он крепко поморщился

- В полицию? Что ей надо?

- Денег не платишь и с фатеры не сходишь. Известно, что надо

- Э, черта еще не доставало - бормотал он, скрыпя зубами, - нет, этомне теперь... некстати... Дура она, - прибавил он громко. - Я сегодня к нейзайду, поговорю

- Дура-то она дура, такая же, как и я, а ты что, умник, лежишь какмешок, ничего от тебя не видать? Прежде, говоришь, детей учить ходил, атеперь пошто ничего не делаешь?

- Я делаю... - нехотя и сурово проговорил Раскольников

- Что делаешь?

- Работу..

- Каку работу?

- Думаю, - серьезно отвечал он помолчав

Настасья так и покатилась со смеху. Она была из смешливых и, когдарассмешат, смеялась неслышно, колыхаясь и трясясь всем телом, до тех пор,что самой тошно уж становилось

- Денег-то много, что ль, надумал? - смогла она наконец выговорить

- Без сапог нельзя детей учить. Да и наплевать

- А ты в колодезь не плюй

- За детей медью платят. Что на копейки сделаешь? - продолжал он снеохотой, как бы отвечая собственным мыслям

- А тебе бы сразу весь капитал?

Он странно посмотрел на нее

- Да, весь капитал, - твердо отвечал он помолчав

- Ну, ты помаленьку, а то испужаешь; страшно уж очинна. За сайкой-тоходить али нет?

- Как хочешь

- Да, забыла! К тебе ведь письмо вчера без тебя пришло

- Письмо! ко мне! от кого?

- От кого, не знаю. Три копейки почтальону своих отдала. Отдашь, чтоли?

- Так неси же, ради бога, неси! - закричал весь аE2олненииРаскольников, - господи!

Через минуту явилось письмо. Так и есть: от матери, из Р-й губернии

Он даже побледнел, принимая его. Давно уже не получал он писем; но теперь иеще что-то другое вдруг сжало ему сердце

- Настасья, уйди, ради бога; вот твои три копейки, только, ради бога,скорей уйди!

Письмо дрожало в руках его; он не хотел распечатывать при ней: емухотелось остаться наедине с этим письмом. Когда Настасья вышла, он быстроподнес его к губам и поцеловал; потом долго еще вглядывался в почеркадреса, в знакомый и милый ему мелкий и косенький почерк его матери,учившей его когда-то читать и писать. Он медлил; он даже как будто боялсячего-то. Наконец распечатал: письмо было большое, плотное, в два лота; двабольшие почтовые листа были мелко-намелко исписаны

"Милый мой Родя, - писала мать, - вот уже два месяца с лишком как я небеседовала с тобой письменно, от чего сама страдала и даже иную ночь неспала, думая. Но, наверно, ты не обвинишь меня в этом невольном моеммолчании. Ты знаешь, как я люблю тебя; ты один у нас, у меня и у Дуни, тынаше все, вся надежда, упование наше. Что было со мною, когда я узнала, чтоты уже несколько месяцев оставил университет, за неимением чем содержатьсебя, и что уроки и прочие средства твои прекратились! Чем могла я с моимиста двадцатью рублями в год пенсиона помочь тебе? Пятнадцать рублей,которые я послала тебе четыре месяца назад, я занимала, как ты и самзнаешь, в счет этого же пенсиона, у здешнего нашего купца АфанасияИвановича Вахрушина. Он добрый человек и был еще приятелем твоего отца. Но,дав ему право на получение за меня пенсиона, я должна была ждать, покавыплатится долг, а это только что теперь исполнилось, так что я ничего немогла во все это время послать тебе. Но теперь, слава богу, я, кажется,могу тебе еще выслать, да и вообще мы можем теперь даже похвалитьсяфортуной, о чем и спешу сообщить тебе. И, во-первых, угадываешь ли ты,милый Родя, что сестра твоя вот уже полтора месяца как живет со мною, и мыуже больше не разлучимся и впредь. Слава тебе господи, кончились ееистязания, но расскажу тебе все по порядку, чтобы ты узнал, как все было, ичто мы от тебя до сих пор скрывали. Когда ты писал мне, тому назад двамесяца, что слышал от кого-то, будто Дуня терпит много от грубости в домегоспод Свидригайловых, и спрашивал от меня точных объяснений, - что могла ятогда написать тебе в ответ? Если б я написала тебе всю правду, то ты,пожалуй бы, все бросил и хоть пешком, а пришел бы к нам, потому я ихарактер и чувства твои знаю, и ты бы не дал в обиду сестру свою. Я же самабыла в отчаянии, но что было делать? Я и сама-то всей правды тогда незнала. Главное же затруднение состояло в том, что Дунечка, вступив прошлогогода в их дом гувернанткой, взяла наперед целых сто рублей под условиемежемесячного вычета из жалованья, и, стало быть, и нельзя было местооставить, не расплатившись с долгом. Сумму же эту (теперь могу тебе всеобъяснить, бесценный Родя) взяла она более для того, чтобы выслать тебешестьдесят рублей, в которых ты тогда так нуждался и которые ты и получилот нас в прошлом году. Мы тебя тогда обманули, написали, что это изскопленных Дунечкиных прежних денег, но это было не так, а теперь сообщаютебе всю правду, потому что все теперь переменилось внезапно, по волебожией, к лучшему, и чтобы ты знал, как любит тебя Дуня и какое у неебесценное сердце. Действительно, господин Свидригайлов сначала обходился с