Школьная библиотека

в тот самый день, что такую-то вдову в такой-то день и час с сестрой ееубили и ограбили?" - "Знать не знаю, ведать не ведаю. Впервой от АфанасияПавлыча, на третьи сутки, в распивошной услыхал". - "А где серьги взял?" "На панели нашел". - "Почему на другой день не явился с Митреем на работу?"- "Потому этта я загулял". - "А где гулял?" - "А там-то и там-то". "Почему бежал от Душкина?" - "Потому уж испужались мы тогда очинна". "Чего испугался?" - "А што засудят". - "Как же ты мог испугаться того, колиты чувствуешь себя ни в чем не виновным?.." Ну веришь иль не веришь,Зосимов, этот вопрос был предложен, и буквально в таких выражениях, яположительно знаю, мне верно передали! Каково? Каково?

- Ну, нет, однако ж, улики-то существуют

- Да я не про улики теперь, я про вопрос, про то, как они сущность-тосвою понимают! Ну, да черт!.. Ну, так жали его, жали, нажимали, нажимали,ну и повинился: "Не на панели, дескать, нашел, а в фатере нашел, в котороймы с Митреем мазали". - "Каким таким манером?" - "А таким самым манером,что мазали мы этта с Митреем весь день, до восьми часов, и уходитьсобира8сь, а Митрей взял кисть да мне по роже краской и мазнул, мазнулэтта он меня в рожу краской, да и побег, а я за ним. И бегу этта я за ним,а сам кричу благим матом; а как с лестницы в подворотню выходить, набежал яс размаху на дворника и на господ, а сколько было с ним господ, не упомню,а дворник за то меня обругал, а другой дворник тоже обругал, и дворниковабаба вышла, тоже нас обругала, и господин один в подворотню входил, сдамою, и тоже нас обругал, потому мы с Митькой поперек места легли: яМитьку за волосы схватил, и повалил, и стал тузить, а Митька тоже, из-подменя, за волосы меня ухватил и стал тузить, а делали мы то не по злобе, апо всей то есь любови, играючи. А потом Митька ослободился да на улицу ипобег, а я за ним, да не догнал и воротился в фатеру один, - потомуприбираться надоть бы было. Стал я собирать и жду Митрея, авось подойдет

Да у дверей в сени, за стенкой, в углу, на коробку и наступил. Смотрю,лежит, в гумаге завернута. Я гумагу-то снял, вижу крючочки такие махочкие,крючочки-то мы этта поснимали - ан в коробке-то серьги..."

- За дверьми? За дверями лежала? За дверями? - вскричал вдругРаскольников, мутным, испуганным взглядом смотря на Разумихина, и медленноприподнялся, опираясь рукой, на диване

- Да... а что? Что с тобой? Чего ты так? - Разумихин тоже приподнялсяс места

- Ничего!.. - едва слышно отвечал Раскольников, опускаясь опять наподушку и опять отворачиваясь к стене. Все помолчали немного

- Задремал, должно быть, спросонья, - проговорил наконец Разумихин,вопросительно смотря на Зосимова; тот сделал легкий отрицательный знакголовой

- Ну, продолжай же, - сказал Зосимов, - что дальше?

- Да что дольше? Только что он увидал серьги, как тотчас же, забыв иквартиру, и Митьку, схватил шапку и побежал к Душкину и, как известно,получил от него рубль, а ему соврал, что нашел на панели, и тотчас жезагулял. А про убийство подтверждает прежнее: "Знать не знаю, ведать неведаю, только на третий день услыхал". - "А зачем же ты до сих пор неявлялся?" - "Со страху". - "А повеситься зачем хотел?" - "От думы". - "Откакой думы?" - "А што засудят". Ну, вот и вся история. Теперь, как думаешь,что они отсюда извлекли?

- Да чего думать-то, след есть, хоть какой да есть. Факт. Не на волю жвыпустить твоего красильщика?

- Да ведь они ж его прямо в убийцы теперь записали! У них уж исомнений нет никаких..

- Да врешь; горячишься. Ну, а серьги? Согласись сам, что коли в тотсамый день и час к Николаю из старухина сундука попадают серьги в руки, согласись сам, что они как-нибудь да должны же были попасть? Это немало притаком следствии

- Как попали! Как попали? - вскричал Разумихин, - и неужели ты,доктор, ты, который, прежде всего, человека изучать обязан и имеешь случай,скорей всякого другого, натуру человеческую изучить, - неужели ты невидишь, по всем этим данным, что это за натура, этот Николай? Неужели невидишь с первого же разу, что все, что он показал при допросах, святейшаяправда есть? Точнехонько так и попали в руки, как он показал. Наступил накоробку и поднял!

- Святейшая правда! Однако ж сам признался, что с первого разу солгал?

- Слушай меня, слушай внимательно: и дворник, и Кох, и Пестряков, идругой дворник, и жена первого дворника, и мещанка, что о ту пору у ней вдворницкой сидела, и надворный советник Крюков, который в эту самую минутус извозчика встал и в подворотню входил об руку с дамою, - все, то естьвосемь или десять свидетелей, единогласно показывают, что Николай придавилДмитрия к земле, лежал на нем и его тузил, а тот ему в волосы вцепился итоже тузил. Лежат они поперек дороги и проход загораживают; их ругают совсех сторон, а они, "как малые ребята" (буквальное выражение свидетелей),лежат друг на друге, визжат, дерутся и хохочут, оба хохочут взапуски, ссамыми смешными рожами, и один другого догонять, точно дети, на улицувыбежали. Слышал? Теперь строго заметь себе: тела наверху еще теплые,слышишь, теплые, так нашли их! Если убили они, или только один Николай, ипри этом ограбили сундуки со взломом, или только участвовали чем-нибудь вграбеже, то позволь тебе задать всего только один вопрос: хохот, ребяческаядрака под воротами, - с топорами, с кровью, с злодейскою хитростью,осторожностью, грабежом? Тотчас же убили, всего каких-нибудь пять илидесять минут назад, - потому так выходит, тела еще теплые, - и вдруг,бросив и тела, и квартиру отпертую, и зная, что сейчас туда люди прошли, идобычу бросив, они, как малые ребята, валяются на дороге, хохочут, всеобщеевнимание на себя привлекают, и этому десять единогласных свидетелей есть!

- Конечно, странно! Разумеется, невозможно, но..

- Нет, брат, не но, а если серьги, в тот же день и час очутившиеся уНиколая в руках, действительно составляют важную фактическую против негоконтру - однако ж прямо объясняемую его показаниями, следственно ещеспорную контру, - то надо же взять в соображение факты и оправдательные, итем паче, что они факты неотразимые. А как ты думаешь, по характеру нашейюриспруденции, примут или способны ль они принять такой факт, - основанныйединственно только на одной психологической невозможности, на одном толькодушевном настроении, - за факт неотразимый и все обвинительные ивещественные факты, каковы бы они ни были, разрушающий? Нет, не примут, непримут ни за что, потому-де коробку нашли и человек удавиться хотел, "чегоне могло быть, если б не чувствовал себя виноватым!" Вот капитальныйвопрос, вот из чего горячусь я! Пойми!

- Да я и вижу, что ты горячишься. Постой, забыл спросить: чемдоказано, что коробка с серьгами действительно из старухина сундука?

- Это доказано, - отвечал Разумихин, нахмурясь и как бы нехотя, - Кохузнал вещь и закладчика указал, а тот положительно доказал, что вещь точноего

- Плохо. Теперь еще: не видал ли кто-нибудь Николая в то время, когдаКох да Пестряков наверх прошли, и нельзя ли это чем-нибудь доказать?

- То-то и есть, что никто не видал, - отвечал Разумихин с досадой, то-то и скверно; даже Кох с Пестряковым их не заметили, когда наверхпроходили, хотя их свидетельство и не очень много бы теперь значило

"Видели, говорят, что квартира отпертая, что в ней, должно быть, работали,но, проходя, внимания не обратили и не помним точно, были ли там в туминуту работники или нет"

- Гм. Стало быть, всего только и есть оправдания, что тузили другдруга и хохотали. Положим, это сильное доказательство, но... Позвольтеперь: как же ты сам-то весь факт объясняешь? Находку серег чемобъясняешь, коли действительно он их так нашел, как показывает?

- Чем объясняю? Да чего тут объяснять: дело ясное! По крайней мередорога, по которой надо дело вести, ясна и доказана, и именно коробкадоказала ее. Настоящий убийца обронил эти серьги. Убийца был наверху, когдаКох и Пестряков стучались, и сидел на запоре. Кох сдурил и пошел вниз; тутубийца выскочил и побежал тоже вниз, потому никакого другого у него не быловыхода. На лестнице спрятался он от Коха, Пестрякова и дворника в пустуюквартиру, именно в ту минуту, когда Дмитрий и Николай из нее выбежали,простоял за дверью, когда дворник и те проходили наверх, переждал, показатихли шаги, и сошел себе вниз преспокойно, ровно в ту самую минуту, когдаДмитрий с Николаем на улицу выбежали, и все разошлись, и никого подворотами не осталось. Может, и видели его, да не заметили; мало ли народупроходит? А коробку он выронил из кармана, когда за дверью стоял, и не