Школьная библиотека

мое... Я вот только не умею выразиться; и, вдобавок, превосходнойнравственности; строгая мораль! Ну, и наконец, гостит у нас, видишь ли,одна Татьяна Ивановна, пожалуй, еще будет нам дальняя родственница - тыее не знаешь, - девица, немолодая - в этом можно признаться, но... сприятностями девица; богата, братец, так, что два Степанчикова купит;недавно получила, а до тех пор горе мыкала. Ты, брат Сережа, пожалуйста,остерегись: она такая болезненная... знаешь, что-то фантасмагорическое вхарактере. Ну, ты благороден, поймешь, испытала, знаешь, несчастья

Вдвое надо быть осторожнее с человеком, испытавшим несчастья! Ты, впрочем, не подумай чего-нибудь. Конечно, есть слабости: так иногда заторопится, скоро скажет, не то слово скажет, которое нужно, то есть не лжет,ты не думай... все это, брат, так сказать, от чистого, от благородногосердца выходит, то есть если даже и солжет что-нибудь, то единственно,так сказать, чрез излишнее благородство души - понимаешь?

Мне показалось, что дядя ужасно сконфузился

- Послушайте, дядюшка, - сказал я, - я вас так люблю... простите откровенный вопрос: женитесь вы на ком-нибудь здесь или нет?

- Да ты от кого слышал? - отвечал он, покраснев, как ребенок. - Вотвидишь, друг мой, я тебе все расскажу: во-первых, я не женюсь. Маменька,отчасти сестрица и, главное, Фома Фомич, которого маменька обожает, - иза дело, за дело: он много для нее сделал, - все они хотят, чтоб я женился на этой самой Татьяне Ивановне, из благоразумия, то есть для всегосемейства. Конечно, мне же добра желают - я ведь это понимаю; но я ни зачто не женюсь - я уж дал себе такое слово. Несмотря на то, я как-то неумел отвечать: ни да, ни нет не сказал. Это уж, брат, со мной всегда такслучается. Они и подумали, что я соглашаюсь, и непременно хотят, чтобзавтра, для семейного праздника, я объяснился... и потому завтра такиехлопоты, что я даже не знаю, что предпринять! К тому же Фома Фомич, неизвестно почему, на меня рассердился; маменька тоже. Я, брат, признаюсьтебе, только ждал тебя да Коровкина... хотел излить, так сказать..

- Да чем же тут поможет Коровкин, дядюшка?

- Поможет, друг мой, поможет, - это, брат, уж такой человек; однослово: человек науки! Я на него как на каменную гору надеюсь: побеждающий человек! Про семейное счастье как говорит! Я, признаюсь, и на тебятоже надеялся; думал: ты их урезонишь. Сам рассуди: ну, положим, я виноват, действительно виноват - я понимаю все это; я не бесчувственный. Ну,да все же меня можно простить когда-нибудь! Тогда бы мы вот как зажили!.. Эх, брат, как выросла моя Сашурка, хоть сейчас к венцу! Илюшка мойкакой стал! завтра именинник. За Сашурку-то я боюсь - вот что!.

- Дядюшка! где мой чемодан? Я переоденусь и мигом явлюсь, а там..

- В мезонине, друг мой, в мезонине. Я уж так заранее велел, чтоб тебя, как приедешь, прямо вели в мезонин, чтоб никто не видал. Именно,именно переоденься! Это хорошо, прекрасно, прекрасно! А я покамест тамвсех понемногу приготовлю. Ну, и с богом! Знаешь, брат, надо хитрить

Поневоле Талейраном сделаешься. Ну, да ничего! Там теперь они чай пьют

У нас рано чай пьют. Фома Фомич любит пить сейчас как проснется; оно,знаешь, и лучше... Ну, так я пойду, а ты уж поскорей за мной, не оставляй меня одного: неловко, брат, какF2о мне одному-то... Да! постой! вотеще к тебе просьба: не кричи на меня там, как давеча здесь кричал, - а?разве уж потом, если захочешь, что заметить, так, наедине, здесь и заметишь; а до тех пор как-нибудь скрепись, подожди! Я, видишь ли, там уж итак накутил. Они сердятся..

- Послушайте, дядюшка, из всего, что я слышал и видел, мне кажется,что вы..

- Тюфяк, что ли? да уж ты договаривай! - перебил он меня совсем неожиданно. - Что ж, брат, делать! Я уж и сам это знаю. Ну, так ты придешь?Как можно скорее приходи, пожалуйста!

Взойдя на верх, я поспешно открыл чемодан, помня приказание дяди сойти вниз как можно скорее. Одеваясь, я заметил, что еще почти ничего неузнал из того, что хотел узнать, хотя и говорил с дядей целый час. Этоменя поразило. Одно только было для меня несколько ясно: дядя все ещенастойчиво хотел, чтоб я женился; следовательно, все противоположныеслухи, именно, что дядя влюблен в ту же особу сам, - неуместны. Помню,что я был в большой тревоге. Между прочим, мне пришло на мысль, что яприездом моим и молчанием перед дядей почти произнес обещание, дал слово, связал себя навеки. " Нетрудно, - думал я, - нетрудно сказать слово,которое свяжет потом навеки по рукам и ногам. А я еще не видал и невесты!" И опять-таки: с чего это вражда против меня целого семейства? Почему именно все они должны смотреть на мой приезд, как уверяет дядя, враждебно? И что за странную роль играет сам дядя здесь, в своем собственномдоме? Отчего происходит его таинственность? отчего все эти испуги и муки? Признаюсь, что все это представилось мне вдруг чем-то совершеннобессмысленным; а романические и героические мечты мои совсем вылетели изголовы при первом столкновении с действительностью. Только теперь, послеразговора с дядей, мне вдруг представилась вся нескладность, вся эксцентричность его предложения, и я понял, что подобное предложение, и втаких обстоятельствах, способен был сделать один только дядя. Понял ятакже, что и я сам, прискакав сюда сломя голову, по первому его слову, ввосторге от его предложения, очень походил на дурака. Я одевался поспешно, занятый тревожными моими сомнениями, так что и не заметил сначалаприслуживавшего мне слугу

- Аделаидина цвета изволите галстух надеть или этот, с мелкими клетками? - спросил вдруг слуга, обращаясь ко мне с какою-то необыкновенною,приторною учтивостью

Я взглянул на него, и оказалось, что он тоже достоин был любопытства

Это был еще молодой человек, для лакея одетый прекрасно, не хуже иногогубернского франта. Коричневый фрак, белые брюки, палевый жилет, лакированные полусапожки и розовый галстучек подобраны были, очевидно, не безцели. Все это тотчас же должно было обратить внимание на деликатный вкусмолодого щеголя. Цепочка к часам была выставлена на показ непременно стою же целью. Лицом он был бледен и даже зеленоват; нос имел большой, сгорбинкой, тонкий, необыкновенно белый, как будто фарфоровый. Улыбка натонких губах его выражала какую-то грусть и, однако ж, деликатнуюгрусть. Глаза, большие, выпученные и как будто стеклянные, смотрели необыкновенно тупо, и, однако ж, все-таки просвечивалась в них деликатность. Тонкие, мягкие ушки были заложены, из деликатности, ватой. Длинные, белобрысые и жидкие волосы его были завиты в кудри и напомажены

Ручки его были беленькие, чистенькие, вымытые чуть ли не в розовой воде;пальцы оканчивались щеголеватыми, длиннейшими розовыми ногтями. Все этопоказывало баловня, франта и белоручку. Он шепелявил и премодно не выговаривал букву p, подымал и опускал глаза, вздыхал и нежничал до невероятности. От него пахло духами. Роста он был небольшого, дряблый и хилый,и на ходу как-то особенно приседал, вероятно, находя в этом самую высшуюделикатность, - словом, он весь был пропитан деликатностью, субтильностью и необыкновенным чувством собственного достоинства. Последнееобстоятельство, неизвестно почему, мне, сгоряча, не понравилось

- Так этот галстух аделаидина цвета? - спросил я, строго посмотрев намолодого лакея

- Аделаидина-с, - отвечал он с невозмутимою деликатностью

- А аграфенина цвета нет?

- Нет-с. Такого и быть не может-с

- Это почему?

- Неприличное имя Аграфена-с

- Как неприличное? почему?

- Известно-с: Аделаида, по крайней мере, иностранное имя, облагороженное-с; а Аграфеной могут называть всякую последнюю бабу-с

- Да ты с ума сошел или нет?

- Никак нет-с, я при своем уме-с. Все - конечно, воля ваша обзыватьменя всяческими словами; но разговором моим многие генералы и даже некоторые столичные графы оставались довольны-с

- Да тебя как зовут?

- Видоплясов

- А! так это ты Видоплясов?

- Точно так-с