Школьная библиотека

Поручик Пирогов увидел, что ему больше ничего не оставалось, кактолько удалиться; однако ж такое обхождение, вовсе не приличное его званию,ему было неприятно. Он несколько раз останавливался на лестнице, как быжелая собраться с духом и подумать о том, каким бы образом датьпочувствовать Шиллеру его дерзость. Наконец рассудил, что Шиллера можноизвинить, потому что голова его была наполнена пивом; к тому жепредставилась ему хорошенькая блондинка, и он решился предать это забвению

На другой день поручик Пирогов рано поутру явился в мастерской жестяных делмастера. В передней комнате встретила его хорошенькая блондинка и довольносуровым голосом, который очень шел к ее личику, спросила:

- Что вам угодно?

- А, здравствуйте, моя миленькая! вы меня не узнали? плутовочка, какиехорошенькие глазки! - при этом поручик Пирогов хотел очень мило поднятьпальцем ее подбородок

Но блондинка произнесла пугливое восклицание и с тою же суровостьюспросила:

- Что вам угодно?

- Вас видеть, больше ничего мне не угодно, - произнес поручик ПирогоCдовольно приятно улыбаясь и подступая ближе; но, заметив, что пугливаяблондинка хотела проскользнуть в дверь, прибавил: - Мне нужно, моямиленькая, заказать шпоры. Вы можете мне сделать шпоры? хотя для того,чтобы любить вас, вовсе не нужно шпор, а скорее бы уздечку. Какие миленькиеручки!

Поручик Пирогов всегда бывал очень любезен в изъяснениях подобногорода

- Я сейчас позову моего мужа, - вскрикнула немка и ушла, и чрезнесколько минут Пирогов увидел Шиллера, выходившего с заспанными глазами,едва очнувшегося от вчерашнего похмелья. Взглянувши на офицера, онприпомнил, как в смутном сне, происшествие вчерашнего дня. Он ничего непомнил в таком виде, в каком было, но чувствовал, что сделал какую-тоглупость, и потому принял офицера с очень суровым видом

- Я за шпоры не могу взять меньше пятнадцати рублей, - произнес он,желая отделаться от Пирогова, потому что ему, как честному немцу, оченьсовестно было смотреть на того, кто видел его в неприличном положении

Шиллер любил пить совершенно без свидетелей, с двумя, тремя приятелями, изапирался на это время даже от своих работников

- Зачем же так дорого? - ласково сказал Пирогов

- Немецкая работа, - хладнокровно произнес Шиллер, поглаживаяподбородок. - Русский возьмется сделать за два рубля

- Извольте, чтобы доказать, что я вас люблю и желаю с вамипознакомиться, я плачу пятнадцать рублей

Шиллер минуту оставался в размышлении: ему, как честному немцу,сделалось немного совестно. Желая сам отклонить его от заказывания, онобъявил, что раньше двух недель не может сделать. Но Пирогов без всякогопрекословия изъявил совершенное согласие

Немец задумался и стал размышлять о том, как бы лучше сделать своюработу, чтобы она действительно стоила пятнадцать рублей. В это времяблондинка вошла в мастерскую и начала рыться на столе, уставленномкофейниками. Поручик воспользовался задумчивостью Шиллера, подступил к нейи пожал ручку, обнаженную до самого плеча. Это Шиллеру очень непонравилось

- Мейн фрау! - закричал он

- Вас волен зи дох? - отвечала блондинка

- Гензи на кухня!1---

1 - Моя жена! - Что вам угодно? - Ступайте на кухню! (искаженное нем

- Meine Frau! - Was wollen sie doch? - Gehen sie in die Kuche!)

Блондинка удалилась

- Так через две недели? - сказал Пирогов

- Да, через две недели, - отвечал в размышлении Шиллер, - у менятеперь очень много работы

- До свидания! я к вам зайду

- До свидания, - отвечал Шиллер, запирая за ним дверь

Поручик Пирогов решился не оставлять своих исканий, несмотря на то чтонемка оказала явный отпор. Он не мог понять, чтобы можно было емупротивиться, тем более что любезность его и блестящий чин давали полноеправо на внимание. Надобно, однако же, сказать и то, что жена Шиллера, привсей миловидности своей, была очень глупа. Впрочем, глупость составляетособенную прелесть в хорошенькой жене. По крайней мере, я знал много мужей

которые в восторге от глупости своих жен и видят в ней все признакимладенческой невинности. Красота производит совершенные чудеса. Вседушевные недостатки в красавице, вместо того чтобы произвести отвращение,становятся как-то необыкновенно привлекательны; самый порок дышит в нихмиловидностью; но исчезни она - и женщине нужно быть в двадцать раз умнеемужчины, чтобы внушить к себе если не любовь, то, по крайней мере,уважение. Впрочем, жена Шиллера, при всей глупости, была всегда верна своейобязанности, и потому Пирогову довольно трудно было успеть в смелом своемпредприятии; но с победою препятствий всегда соединяется наслаждение, иблондинка становилась для него интереснее день ото дня. Он начал довольночасто осведомляться о шпорах, так что Шиллеру это наконец наскучило. Онупотреблял все усилия, чтобы окончить скорее начатые шпоры; наконец шпорыбыли готовы

- Ах, какая отличная работа! - закричал поручик Пирогов, увидевшишпоры.- Господи, как это хорошо сделано! У нашего генерала нет этаких шпор

Чувство самодовольствия распустилось по душе Шиллера. Глаза его началиглядеть довольно весело, и он совершенно примирился с Пироговым. "Русскийофицер - умный человек", - думал он сам про себя

- Так вы, стало быть, можете сделать и оправу, например, к кинжалу илидругим вещам?

- О, очень могу, - сказал Шиллер с улыбкою

- Так сделайте мне оправу к кинжалу. Я вам принесу; у меня оченьхороший турецкий кинжал, но мне бы хотелось оправу к нему сделать другую

Шиллера это как бомбою хватило. Лоб его вдруг наморщился. "Вот тебена!" - подумал он про себя, внутренно ругая себя за то, что накликал самработу. Отказаться он почитал уже бесчестным, притом же русский офицерпохвалил его работу. Он, несколько покачавши головою, изъявил своесогласие; но поцелуй, который, уходя, Пирогов влепил нахально в самые губкихорошенькой блондинки, поверг его в совершенное недоумение

Я почитаю не излишним познакомить читателя несколько покороче сШиллером. Шиллер был совершенный немец в полном смысле всего этого слова

Еще с двадцатилетнего возраста, с того счастливого времени, в котороерусский живет на фу-фу, уже Шиллер размерил всю свою жизнь и никакого, ни вкаком случае, не делал исключения. Он положил вставать в семь часов,обедать в два, быть точным во всем и быть пьяным каждое воскресенье. Онположил себе в течение десяти лет составить капитал из пятидесяти тысяч, иуже это было так верно и неотразимо, как судьба, потому что скорее чиновникпозабудет заглянуть в швейцарскую своего начальника, нежели немец решитсяпеременить свое слово. Ни в каком случае не увеличивал он своих издержек, иесли цена на картофель слишком поднималась против обыкновенного, он неприбавлял ни одной копейки, но уменьшал только количество, и хотя оставалсяиногда несколько голодным, но, однако же, привыкал к этому. Аккуратностьего простиралась до того, что он положил целовать жену свою в сутки неболее двух раз, а чтобы как-нибудь не поцеловать лишний раз, он никогда неклал перцу более одной ложечки в свой суп; впрочем, в воскресный день этоправило не так строго исполнялось, потому что Шиллер выпивал тогда двебутылки пива и одну бутылку тминной водки, которую, однако же, он всегдабранил. Пил он вовсе не так, как англичанин, который тотчас после обедазапирает дверь на крючок и нарезывается один. Напротив, он, как немец, пилвсегда вдохновенно, или с сапожником Гофманом, или с столяром Кунцом, тоженемцем и большим пьяницею. Таков был характер благородного Шиллера, который