Школьная библиотека

I

Я слышал эти рассказы под Аккерманом, в Бессарабии, на морском берегу.

Однажды вечером, кончив дневной сбор винограда, партия молдаван, скоторой я работал, ушла на берег моря, а я и старуха Изергиль остались подгустой тенью виноградных лоз и, лежа на земле, молчали, глядя, как тают вголубой мгле ночи силуэты тех людей, что пошли к морю.

Они шли, пели и смеялись; мужчины - бронзовые, с пышными, черными усами игустыми кудрями до плеч, в коротких куртках и широких шароварах; женщины идевушки - веселые, гибкие, с темно-синими глазами, тоже бронзовые. Ихволосы, шелковые и черные, были распущены, ветер, теплый и легкий, играяими, звякал монетами, вплетенными в них. Ветер тек широкой, ровной волной,но иногда он точно прыгал через что-то невидимое и, рождая сильный порыв,развевал волосы женщин в фантастические гривы, вздымавшиеся вокруг их голов

Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили все дальше от нас, аночь и фантазия одевали их все прекраснее.

Кто-то играл на скрипке... девушка пела мягким контральто, слышалсясCех...

Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли,незадолго до вечера обильно смоченной дождем. Еще и теперь по небу бродилиобрывки туч, пышные, странных очертаний и красок, тут - мягкие, как клубыдыма, сизые и пепельно-голубые, там - резкие, как обломки скал,матово-черные или коричневые. Между ними ласково блестели темно-голубыеклочки неба, украшенные золотыми крапинками звезд. Все это - звуки и запахи,тучи и люди - было странно красиво и грустно, казалось началом чуднойсказки. И все как бы остановилось в своем росте, умирало; шум голосов гас,удаляясь, перерождался в печальные вздохи.

- Что ты не пошел с ними? - кивнув головой, спросила старуха Изергиль.

Время согнуло ее пополам, черные когда-то глаза были тусклы и слезились

Ее сухой голос звучал странно, он хрустел, точно старуха говорила костями.

- Не хочу, - ответил я ей.

- У!.. стариками родитесь вы, русские. Мрачные все, как демоны... Боятсятебя наши девушки... А ведь ты молодой и сильный...

Луна взошла. Ее диск был велик, кроваво-красен, она казалась вышедшей изнедр этой степи, которая на своем веку так много поглотила человеческогомяса и выпила крови, отчего, наверное, и стала такой жирной и щедрой. На насупали кружевные тени от листвы, я и старуха покрылись ими, как сетью. Постепи, влево от нас, поплыли тени облаков, пропитанные голубым сиянием луны,они стали прозрачней и светлей.

- Смотри, вон идет Ларра!

Я смотрел, куда старуха указывала своей дрожащей рукой с кривымипальцами, и видел: там плыли тени, их было много, и одна из них, темней игуще, чем другие, плыла быстрей и ниже сестер, - она падала от клочкаоблака, которое плыло ближе к земле, чем другие, и скорее, чем они.

- Никого нет там! - сказал я.

- Ты слеп больше меня, старухи. Смотри - вон, темный, бежит степью!

Я посмотрел еще и снова не видел ничего, кроме тени.

- Это тень! Почему ты зовешь ее Ларра?

- Потому что это - он. Он уже стал теперь как тень, - пора! Он живеттысячи лет, солнце высушило его тело, кровь и кости, и ветер распылил их

Вот что может сделать бог с человеком за гордость!..

- Расскажи мне, как это было! - попросил я старуху, чувствуя впереди однуиз славных сказок, сложенных в степях. И она рассказала мне эту сказку

"Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это. Далеко заморем, на восход солнца, есть страна большой реки, в той стране каждыйдревесный лист и стебель травы дает столько тени, сколько нужно человеку,чтоб укрыться в ней от солнца, жестоко жаркого там.

Вот какая щедрая земля в той стране!

Там жило могучее племя людей, они пасли стада и на охоту за зверямитратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли сдевушками.

Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь,унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали,жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но - не нашли ее. Изабыли о ней, как забывают об всем на земле".

Старуха вздохнула и замолчала. Ее скрипучий голос звучал так, как будтоэто роптали все забытые века, воплотившись в ее груди тенями воспоминаний

Море тихо вторило началу одной из древних легенд, которые, может быть,создались на его берегах

"Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с нею былюноша, красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда ееспросили, где была она, она рассказала, что орел унес ее в горы и жил с неютам, как с женой. Вот его сын, а отца нет уже; когда он стал слабеть, топоднялся в последний раз высоко в небо и, сложив крылья, тяжело упал оттудана острые уступы горы, насмерть разбился о них...

Все смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ничем не лучшеих, только глаза его были холодны и горды, как у царя птиц. И разговаривалис ним, а он отвечал, если хотел, или молчал, а когда пришли старейшиеплемени, он говорил с ними, как с равными себе. Это оскорбило их, и они,назвав его неоперенной стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, чтоих чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. Аон, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше; и если всечтут их - он не хочет делать этого. О!.. тогда уж совсем рассердились они

Рассердились и сказали:

- Ему нет места среди нас! Пусть идет куда хочет.

Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему, - к одной красивой девушке,которая пристально смотрела на него; пошел к ней и, подойдя, обнял ее. А онабыла дочь одного из старшин, осудивших его. И, хотя он был красив, онаоттолкнула его, потому что боялась отца. Она оттолкнула его, да и пошлапрочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, чтоиз ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.

Всех, кто видел это, оковал страх, - впервые при них так убивали женщину

И долго все молчали, глядя на нее, лежавшую с открытыми глазами иокровавленным ртом, и на него, который стоял один против всех, рядом с ней,и был горд, - не опустил своей головы, как бы вызывая на нее кару. Потом,когда одумались, то схватили его, связали и так оставили, находя, что убитьсейчас же - слишком просто и не удовлетворит их".

Ночь росла и крепла, наполняясь странными, тихими звуками. В степипечально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянный стрекоткузнечиков, листва вздыхала и шепталась, полный диск луны, раньшекроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и все обильнее лил настепь голубоватую мглу...

"И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления..

Хотели разорвать его лошадьми - и это казалось мало им; думали пустить внего всем по стреле, но отвергли и это; предлагали сжечь его, но дым костране позволил бы видеть его мучений; предлагали много - и не находили ничегонастолько хорошего, чтобы понравилось всем. А его мать стояла перед ними наколенях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде. Долгоговорили они, и вот один мудрец сказал, подумав долго:

- Спросим его, почему он сделал это? Спросили его об этом. Он сказал:

- Развяжите меня! Я не буду говорить связанный! А когда развязали его, онспросил:

- Что вам нужно? - спросил так, точно они были рабы...

- Ты слышал... - сказал мудрец.

- Зачем я буду объяснять вам мои поступки?

- Чтоб быть понятым нами. Ты, гордый, слушай! Все равно ты умрешь ведь..

Дай же нам понять то, что ты сделал. Мы остаемся жить, и нам полезно знатьбольше, чем мы знаем...

- Хорошо, я скажу, хотя я, может быть, сам неверно понимаю то, чтослучилось. Я убил ее потому, мне кажется, - что меня оттолкнула она... А мнебыло нужно ее.

- Но она не твоя! - сказали ему.

- Разве вы пользуетесь только своим? Я вижу, что каждый человек имееттолько речь, руки и ноги... а владеет он животными, женщинами, землей... имногим еще...

Ему сказали на это, что за все, что человек берет, он платит собой: своимумом и силой, иногда - жизнью. А он отвечал, что он хочет сохранить себяцелым.

Долго говорили с ним и наконец увидели, что он считает себя первым наземле и, кроме себя, не видит ничего. Всем даже страшно стало, когда поняли,на какое одиночество он обрекал себя. У него не было ни племени, ни матери,ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого.

Когда люди увидали это, они снова принялись судить о том, как наказатьего. Но теперь недолго они говорили, - тот, мудрый, не мешавший им судить,заговорил сам:

- Стойте! Наказание есть. Это страшное наказание; вы не выдумаете такогов тысячу лет! Наказание ему - в нем самом! Пустите его, пусть он будетсвободен. Вот его наказание!

И тут произошло великое. Грянул гром с небес, - хотя на них не было туч

Это силы небесные подтверждали речь мудрого. Все поклонились и разошлись. Аэтот юноша, который теперь получил имя Ларра, что значит: отверженный,выкинутый вон, - юноша громко смеялся вслед людям, которые бросили его,смеялся, оставаясь один, свободный, как отец его. Но отец его - не былчеловеком... А этот - был человек. И вот он стал жить, вольный, как птица