Школьная библиотека

- Нет! Урус яман, яман! - заревел он и опрометью бросился вон, как дикийбарс. В два прыжка он был уж на дворе; у ворот крепости часовой загородилему путь ружьем; он перескочил через ружье и кинулся бежать по дороге..

Вдали вилась пыль - Азамат скакал на лихом Карагезе; на бегу Казбичвыхватил из чехла ружье и выстрелил, с минуту он остался неподвижен, покане убедился, что дал промах; потом завизжал, ударил ружье о камень, разбилего вдребезги, повалился на землю и зарыдал, как ребенок... Вот кругом негособрался народ из крепости - он никого не замечал; постояли, потолковали ипошли назад; я велел возле его положить деньги за баранов - он их нетронул, лежал себе ничком, как мертвый. Поверите ли, он так пролежал допоздней ночи и целую ночь?.. Только на другое утро пришел в крепость и сталпросить, чтоб ему назвали похитителя. Часовой, который видел, как Азаматотвязал коня и ускакал на нем, не почел за нужное скрывать. При этом имениглаза Казбича засверкали, и он отправился в аул, где жил отец Азамата

- Что ж отец?- Да в том-то и штука, что его Казбич не нашел: он куда-то уезжал дней нашесть, а то удалось ли бы Азамату увезти сестру?А когда отец возвратился, то ни дочери, ни сына не было. Такой хитрец: ведьсмекнул, что не сносить ему головы, если б он попался. Так с тех пор ипропал: верно, пристал к какой-нибудь шайке абреков, да и сложил буйнуюголову за Тереком или за Кубанью: туда и дорога!.

Признаюсь, и на мою долю порядочно досталось. Как я только проведал, чточеркешенка у Григорья Александровича, то надел эполеты, шпагу и пошел кнему

Он лежал в первой комнате на постели, подложив одну руку под затылок, адругой держа погасшую трубку; дверь во вторую комнату была заперта назамок, и ключа в замке не было. Я все это тотчас заметил... Я начал кашлятьи постукивать каблуками о порог, - только он притворялся, будто не слышит

- Господин прапорщик! - сказал я как можно строже. - Разве вы не видите,что я к вам пришел?- Ах, здравствуйте, Максим Максимыч! Не хотите ли трубку? - отвечал он, неприподнимаясь

- Извините! Я не Максим Максимыч: я штабс-капитан

- Все равно. Не хотите ли чаю? Если б вы знали, какая мучит меня забота!- Я все знаю, - отвечал я, подошед к кровати

- Тем лучше: я не в духе рассказывать

- Господин прапорщик, вы сделали проступок, за который я могу отвечать..

- И полноте! что ж за беда? Ведь у нас давно все пополам

- Что за шутки? Пожалуйте вашу шпагу!- Митька, шпагу!.

Митька принес шпагу. Исполнив долг свой, сел я к нему на кровать и сказал:- Послушай, Григорий Александрович, признайся, что нехорошо

- Что нехорошо?- Да то, что ты увез Бэлу... Уж эта мне бестия Азамат!.. Ну, признайся, сказал я ему

- Да когда она мне нравится?.

Ну, что прикажете отвечать на это?.. Я стал в тупик. Однако ж посленекоторого молчания я ему сказал, что если отец станет ее требовать, тонадо будет отдать

- Вовсе не надо!- Да он узнает, что она здесь?- А как он узнает?Я опять стал в тупик

- Послушайте, Максим Максимыч! - сказал Печорин, приподнявшись, - ведь выдобрый человек, - а если отдадим дочь этому дикарю, он ее зарежет илипродаст. Дело сделано, не надо только охотою портить; оставьте ее у меня, ау себя мою шпагу..

- Да покажите мне ее, - сказал я

- Она за этой дверью; только я сам нынче напрасно хотел ее видеть; сидит вуглу, закутавшись в покрывало, не говорит и не смотрит: пуглива, как дикаясерна. Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет ходить за нею иприучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому не будетпринадлежать, кроме меня, - прибавил он, ударив кулаком по столу. Я и вэтом согласился... Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременнодолжно согласиться

- А что? - спросил я у Максима Максимыча, - в самом ли деле он приучил ее ксебе, или она зачахла в неволе, с тоски по родине?- Помилуйте, отчего же с тоски по родине. Из крепости видны были те жегоры, что из аула, - а этим дикарям больше ничего не надобно. Да притомГригорий Александрович каждый день дарил ей что-нибудь: первые дни онамолча гордо отталкивала подарки, которые тогда доставались духанщице ивозбуждали ее красноречие. Ах, подарки! чего не сделает женщина за цветнуютряпичку!.. Ну, да это в сторону... Долго бился с нею ГригорийАлександрович; между тем учился по-татарски, и она начинала пониматьпо-нашему. Мало-помалу она приучилась на него смотреть, сначала исподлобья,искоса, и все грустила, напевала свои песни вполголоса, так что, бывало, имне становилось грустно, когда слушал ее из соседней комнаты. Никогда незабуду одной сцены, шел я мимо и заглянул в окно; Бэла сидела на лежанке,повесив голову на грудь, а Григорий Александрович стоял перед нею

- Послушай, моя пери, - говорил он, - ведь ты знаешь, что рано или поздноты должна быть моею, - отчего же только мучишь меня? Разве ты любишькакого-нибудь чеченца? Если так, то я тебя сейчас отпущу домой. - Онавздрогнула едва приметно и покачала головой. - Или, - продолжал он, - ятебе совершенно ненавистен? - Она вздохнула. - Или твоя вера запрещаетполюбить меня? - Она побледнела и молчала. - Поверь мне. аллах для всехплемен один и тот же, и если он мне позволяет любить тебя, отчего жезапретит тебе платить мне взаимностью? - Она посмотрела ему пристально влицо, как будто пораженная этой новой мыслию; в глазах ее выразилисьнедоверчивость и желание убедиться. Что за глаза! они так и сверкали, будтодва угля. - Послушай, милая, добрая Бэла! - продолжал Печорин, - ты видишь,как я тебя люблю; я все готов отдать, чтоб тебя развеселить: я хочу, чтобты была счастлива; а если ты снова будешь грустить, то я умру. Скажи, тыбудешь веселей?Она призадумалась, не спуская с него черных глаз своих, потом улыбнуласьласково и кивнула головой в знак согласия. Он взял ее руку и стал ееуговаривать, чтоб она его целовала; она слабо защищалась и толькоповторяла: "Поджалуста, поджалуйста, не нада, не нада". Он стал настаивать;она задрожала, заплакала

- Я твоя пленница, - говорила она, - твоя раба; конечно ты можешь меняпринудить, - и опять слезы

Григорий Александрович ударил себя в лоб кулаком и выскочил в другуюкомнату. Я зашел к нему; он сложа руки прохаживался угрюмый взад и вперед

- Что, батюшка? - сказал я ему

- Дьявол, а не женщина! - отвечал он, - только я вам даю мое честное слово,что она будет моя..

Я покачал головою

- Хотите пари? - сказал он, - через неделю!- Извольте!Мы ударили по рукам и разошлись