Школьная библиотека

дабы им было, с чем цацкаться. Чтобы важный беглец, удирая, и не исполнилвоздушного номера, -- это им представлялось немыслимым. Через две минутыпосле того, как король и актер с грохотом сбежали по черной лестницеКоролевского театра, каждое крыло на земле и в воздухе оказалось ужесочтено, -- такова была распорядительность правительства. В несколькоследующих недель ни единый из частных или гражданских самолетов не получилразрешения на взлет, а досмотр транзитных стал до того долог и строг, чтомеждународные авиалинии решили отменить посадки в Онгаве. Имелись и жертвы

С энтузиазмом прострелили, к примеру, малиновый воздушный шар, отчеговоздухоплаватель (известный метеоролог) утонул в заливе Сюрприза. Пилот сбазы в Лапландии, совершая спасательный полет, заблудился в тумане, иземблянские истребители так его шуганули, что он поспешил приземлиться прямона вершину горы. Всему этому можно отыскать некоторые извинения. Иллюзиюпребывания короля в земблянской глуши поддерживали заговорщики-роялисты,завлекавшие целые полки на прочесывание гор и лесов сурового нашегополуострова. Правительство с уморительной старательностью исследовалоличности сотен притворщиков, переполнивших тюрьмы страны. Большинству из нихудалось отшутиться, некоторые, увы, погибли. И вот весной следующего годаошеломительная весть явилась из-за границы. Земблянский актер Одон ставитфильму в Париже!

На сей раз вывод сделали верный: раз Одон сбежал, значит сбежал икороль. На экстренном заседании правительства экстремистов в мрачноммолчании передавался из рук в руки номер французской газеты с заголовком:"L'EX-ROI DE ZEMBLA EST-IL А PARIS?"{1}. Скорее мстительное отчаяние, чемсоображения государственной стратегии, побудило тайную организацию, которойГрадус был незначительным членом, составить план умерщвления царственногобеглеца. Злобные головорезы! Как не сравнить их с бандитами, изнывающими отжелания растерзать недосягаемого для них человека, чьи показания пожизненноупрятали их за решетку. Известны случаи, когда такие острожники впадали висступление при мысли, что их неуязвимая жертва, самые тестикулы которой онимечтали бы вывернуть и разодрать своими когтями, сидит себе на солнечномострове, пируя под перголой, или в безмятежной безопасности ласкает, зажавмежду колен, какое-нибудь юное и прелестное существо, -- и смеется над ними!Надо думать, что не может быть ада ужаснее немощного гнева, который онииспытывают, когда осознание этого безжалостного и сладкого веселья настигаетих и затопляет, медленно размывая звериные их мозги. Группа особенно истовыхэкстремистов, называющих себя "Тенями", сошлась и поклялась загнать и убитькороля. В известном смысле, они представляли собой теневое подобиекарлистов, и кой у кого из Теней, точно, имелись двоюродные, а то и родныебратья в стане приверженцев короля. Происхождение обоих сообществ,несомненно, восходит к разного рода дерзостным ритуальным студенческимбратствам и воинским клубам, а их развитие осмысливается в категориях причуди антипричуд, но если в карлизме объективный историк отметит ореол романтикии благородства, то теневая его группировка поражает как нечто явноготически-гнусное. ГротесAная фигура Градуса -- помесь рака с нетопырем -была не многим нелепее прочих Теней, таких, например, как Нодо, единокровныйбратец Одона, эпилептик и мелкий карточный плут, или дебильный Мандевиль,потерявший ногу в потугах изготовить антиматерию. Градус давно уже состоял вразных хилых левацких организациях. Он никого пока не убил, хоть не раз засвою серенькую жизнь бывал к этому близок. Как он впоследствии уверял, егоназначили выследить и убить короля, лишь потому, что такая ему выпала карта,-- не забудем, однако, что тасовал и сдавал эти карты Нодо. Возможно, тайныммотивом такого выбора явилось иноземное происхождение нашего деятеля, ибо недолжно сынам Земблы пятнать себя бесчестьем действительного цареубийства. Мыхорошо представляем себе эту сцену: жуткий неоновый свет лаборатории впристройке Стекольных заводов, где в ту ночь сошлись Тени, пиковый туз накафельном полу, водка, которую они хлещут из пробирок, множество рук,шлепающих Градуса по покатой спине, и темное волнение этого человека,принимающего вероломные поздравления. Мы относим этот судьбоносный момент к00 часам 05 минутам 2 июля 1959 года, -- что оказалось и датой, которойневинный поэт пометил первые строки своей последней поэмы.

Годился ли Градус для этой работы? И да, и нет. Когда-то в раннейюности, работая рассыльным в большой и унылой фирме, производившей картоннуютару, он под рукой помог товарищам учинить покушение на местного паренька,которого им захотелось избить, потому что тот выиграл на ярмарке мотоцикл

Юный Градус добыл топор и руководил порубкой дерева: дерево однакозавалилось неправильно, не вполне перекрыв собою проселок, по которому вгустеющих сумерках разъезжала их беспечная жертва. Бедный парнишка, сосвистом летевший туда, где скрючились хулиганы, был худощавым, хрупким навид лотаринжцем, следовало и впрямь обладать немалой подлостью, чтобыпозавидовать его безобидным утехам. Как это ни удивительно, будущийцареубийца уснул в канаве и потому пропустил короткую стычку, во времякоторой лихой лотаринжец вышиб кастетом дух из двух нападавших, а третьегопереехал, покалечив его на всю жизнь.

Градус так никогда и не добился настоящего успеха в стекольном деле, ккоторому вновь и вновь обращался в промежутках между виноторговлей ипечатаньем прокламаций. Он начал с изготовления "демонов Декарта" -- бесенятиз бутылочного стекла, пляшущих в трубочках с метилатом, которыми на Вреднойнеделе так бойко торгуют по бульварам. Работал он также плавильщиком ихалявщиком на государственных предприятиях -- и, сдается мне, несеткой-какую ответственность за замечательно безобразные красно-янтарные окнабольшого публичного писсуара в буйной, но красочной Каликсгавани, гдегуляют матросы. По его уверениям, это он усилил блеск и трескливостьfeuilles-d'alarme{1}, с помощью которых отпугивают птиц огородники ивиноградники. Я расставил заметки, относящиеся до него, в таком порядке,чтобы самая первая (смотри примечание к строке 17, содержащееначальный эскиз его предприятий) была бы и самой туманной, а последующиеотвечали различным градациям ясности, достигаемым по мере того, как всеточнее отградуированный Градус приближается к нам в пространстве и времени.

Простенькие рычаги и пружины порождали внутренние движения нашегомеханического человека. Мы вправе назвать его пуританином. Одна основнаяантипатия, пугающая в ее простоте, владела его скушной душой: он ненавиделнесправедливость и обман. Он ненавидел их союз, -- они всегда появлялисьвместе, -- с деревянной страстностью, не имевшей слов для своего выражения,да и не нуждавшейся в них. Подобная нетерпимость заслуживала бы похвалы, небудь она побочным продуктом его несусветной тупости. Он называлнесправедливостью и обманом все, превосходившее его разумение. Он поклонялсяобщим местам и делал это с педантичным апломбом. Общее шло от Бога,отдельное -- от лукавого. Если один человек беден, а другой богат,совершенно не важно, что разорило одного и обогатило другого, само различиенесправедливо, а бедняк, не порицающий его, столь же дурен, сколь и богач,его не замечающий. Люди, которые слишком умные, -- ученые, писатели,математики, кристаллографы -- ничем не лучше царей и попов: все они владеютнесправедливой долей власти, обманом отнятой у других. Простой и честныйчеловек должен все время ждать каких-то хитрых подвохов со стороны ближнегоили природы.

Земблянская революция дала Градусу удовлетворение, но породила также иразочарования. Один совершенно возмутительный случай представляется, заднимчислом, весьма многозначительным, ибо принадлежит к тому порядку вещей, скоторым Градусу следовало бы свыкнуться, чего, однако, он так и не сделал

Особенно блестящий имитатор короля, теннисный ас Джулиус Стейнманн (сынизвестного благотворителя) несколько месяцев ускользал от полиции и довел еедо крайнего остервенения, в совершенстве подражая голосу Карла Возлюбленногов речах, высмеивающих правительство и передаваемых подпольным радио. Наконецсхваченный, он предстал перед чрезвычайной комиссией, членом которой состояли Градус, и был приговорен к смерти. Расстрельщики напортачили, и немногоспустя, доблестного молодого человека обнаружили залечивающим раны впровинциальной больнице. Когда Градус проведал об этом, с ним приключилсяредкий у него припадок гневливости, -- не оттого, что сам факт подразумевалроялистские плутни, но оттого, что чистый, честный, отчетливый ход смертинарушился нечистым, нечестным, неотчетливым образом. Ни у кого не спросясь,он помчался к больнице, вломился, выискал Джулиуса в битком набитой палате иухитрился выстрелить дважды, оба раза промазав, пока дюжий санитар отнимал унего пистолет. Тогда он понесся обратно в штаб и воротился с дюжиной солдат,однако его пациент исчез.

Такие раны не заживают, -- но что мог поделать Градус? Стакнувшиесянорны вступили в великий заговор против Градуса. С простительнойрадостью отмечаешь, что ему подобные никогда не вкушают высших радостейсобственноручной расправы с жертвой. О, разумеется, Градус деловит, умел,расторопен, часто незаменим. Это Градус промозглым и сереньким утром сметаетночной сыпучий снежок с лесенки эшафота, но не его длинное и кожистое лицоувидит в этом мире последним человек, восходящий по лесенке. Это Градуспокупает дешевый фибровый чемодан, который кто-то более удачливый подсунет садской машинкой внутри под кровать былого соратника. Никто лучше Градуса неумеет расставить ловушку посредством лживого объявления, но ухаживать забогатой вдовой, клюнувшей на приманку, станет другой, другой ее и зарежет

Когда к столбу на площади привязывают свергнутого тирана, воющего и голого,и народ по частям умертвляет его, отрезая куски и пожирая их (как я читалеще молодым в рассказе об одном италийском деспоте, что и обратило меня впожизненного вегетарьянца), Градус не участвует в дьявольском причащении: онуказывает нужные инструменты и руководит разделкой.

Так тому и быть надлежит: мир нуждается в Градусе. Но не Градусуубивать королей. Никогда, никогда не следует Виноградусу испытывать терпениеГосподне. Даже во сне не стоит Ленинградусу прицеливаться в человека изсвоей гороховой пушечки, потому что как только он сделает это, двеколоссально толстых и неестественно волосатых руки обхватят его сзади истанут давить, давить, давить

Строка 171: людей и книг

В черной записной книжке, по счастью оказавшейся со мной, я нашел