Школьная библиотека

Горн тихо ликовал: он не сомневался, что Магда выйдет на экране неудачно,но знал, что за это попадет Кречмару, а завтра в виде реакции... Все этобыло очень забавно. Он принялся опять бродить рукой по ее ногам и платью,и она вдруг сильно ущипнула его.

Через некоторое время невеста появилась снова: она шла крадучись,вдоль стены, тайком шла в кафе, где светлая личность, друг семьи, видел еежениха в обществе женщины из породы вампиров (Дорианна Каренина). Краласьона вдоль стены возмутительно, и почему-то спина у нее вышла толстенькая

"Я сейчас закричу", - подумала Магда.....

Одевалась она потом с чрезвычайной быстротой, подскакивая на однойноге, кружась, поднимая в зеркале бурю. "Чего ты так спешишь?" - сказал онлениво. - "Подумай, нынче последний раз. Неизвестно, как будемустраиваться во время путешествия". "На то мы с тобой и умные", - ответилаона со смехом.

Она выскочила на улицу и засеменила, выглядывая таксомотор, носолнечная улица была пуста. Дошла до площади - и, как всегда возвращаясьот Горна, подумала, а не взять ли направо, потом через сквер, потом опятьнаправо... Там была улица, где она в детстве жила.....

расположение комнат

XXVI

Прошла неделя, вторая. Дни были безоблачные - зной, цветы,иностранцы, великолепные прогулки. Магда была счастлива, Горн тихоулыбался. Она принимала ванну утром и вечером, но уже следила за тем,чтобы не было потопа. Старый французский полковник за соседним столикомналивался бурой кровью, как только она появлялась, и не спускал с неежадных глаз, - и был американец, знаменитый теннисист с лошадиным лицом изагорелыми руками, который предложил ей давать уроки на отдельнойплощадке.....

впечатлительностью отправляется к дантисту. Вот, собственно говоря, ивсе".

"Длинная вещь?"

"Будет страниц триста - я еще не кончил".

"Ого", - сказал Кречмар.

Зегелькранц нашел место в тетрадке и прочистил горло. "Я из середины,в начале нужно многое переделать. А вот это я писал вчера, и оно ещесвежее, и кажется мне очень хорошим, - но, конечно, завтра я буду жалеть,что тебе читал, - замечу тысячу промахов, недоразвитых мыслей..."

Он опять кашлянул и принялся читать:

"Герман замечал, что о чем бы он ни думал: о том ли, что у дантиста,к которому он идет, седины и ухватки мастера и, вероятно, художественноеотношение к тем трагическим развалинам, освещенным ярко-пурпурным куполомчеловеческого неба, к тем эмалевым эректеонам и парфенонам, которые онвидит там, где профан нащупает лишь дырявый зуб; или о том, что в угловойкондитерской с бисерной занавеской вместо двери пухлая, но легкая, какслоеное тесто, продавщица (живущая в кисейно-белом аду, истыканном чернымитрупиками мух), которая ему улыбнулась вчера, изошла бы, вероятно, сбитымисливками, ежели ее сжать в объятьях; или о том, наконец, что в "ПьяномКорабле", строку из которого он вспомнил, увидев рекламу - слово"левиафан" на стене между мохнатыми стволами двух пальм, - все времяслышится интонация парижского гавроша, - зубная боль неотлучноприсутствует, являясь оболочкой всякой мысли, и что всякая мысль лежит влюльке боли, ползает с ней и живет в этой боли, с которой она столь женеразрывно срослась, как улитка со своей раковиной.....

движение рукой, словно что-то медленно сгребал в охапку. Магда кивнула ипобежала в дом. Кречмар тотчас отошел от окна и, присев на корточки, отперчемодан, поднял крышку, но, вспомнив, что искомое не там, пошел к шкапу исунул руку в карман автомобильного пальто. Он проверил, вдвинута лиобойма. Затем закрыл шкап и стал у двери. Сразу, как только она отопретдверь. (Щуплый ангел надежды, который тянет за рукав даже в минутубеспросветного отчаяния, был едва жив - на что надеяться? Надо сразу,обдумать можно потом.) Он мысленно следил: вот теперь она вошла вгостиницу со стороны сада, вот теперь поднимается на лифте, пятнадцатьсекунд лишних - если по лестнице, вот сейчас донесется стук каблуков покоридору.....

ходу, благо шоссе было прямое и пустынное. О том, что именно происходит внедрах машины, почему вертятся колеса, он не имел ни малейшего понятия, знал только действие того или иного рычага.

"Куда мы, собственно, едем?" - спросила Магда, сидевшая рядом.

Он пожал плечами, глядя вперед на белую дорогу.

Теперь, когда они выехали из Ружинара, где улочки были полны народу,где приходилось трубить, судорожно запинаться, косолапо вилять, теперь,когда они уже свободно катили по шоссе, Кречмар беспорядочно и угрюмодумал о разных вещах: о том, что дорога постепенно идет в гору, и,вероятно, сейчас начнутся повороты, о том, как Горн запутался пуговицей вМагдиных кружевах, о том, что еще никогда не было у него так тяжело исмутно на душе.....

нашел коробок. В нем была всего одна спичка, он чиркнул ею, раздался звук,похожий на вспышку, но огонька не появилось. Он ее отбросил и почуял вдруглегкий запах горелого.

Странное явление...

"Магда, - позвал он громко. - Магда!"

Звук шагов и отворяющейся двери. Но ничто не изменилось - за дверьюбыло тоже темно.

"Зажги свет, - сказал он. - Пожалуйста, света".

"Не смей трогать повязку, Бруно! - крикнул голос Магды, стремительнои уверенно приближаясь в беспросветном мраке. - Ведь доктор сказал... ах,Господи!"

"Как, как ты меня видишь? - спросил он заикаясь.....

врачом, - это карается в Швейцарии довольно, кажется, строго. Вдобавок, яне советую вам входить в комнату к моему пациенту или вообще вести с нимкакие-либо разговоры: на него находят припадки бешенства, он уже однустарушку совершенно замял и растоптал, и я бы не желал, чтобы этоповторилось. А главное - когда будете болтать на базаре, помните, что,если вследствие разбуженного вами любопытства к нам станут шляться местныеобыватели, мой пациент, при нынешнем его состоянии, может разнести дом..

Поняли?"

Старуху он так запугал, что она едва не отказалась от выгодного местаи согласилась только тогда, когда Горн заверил ее, что слепого безумца онавидеть не будет, что он тих, если его не раздражать, и находится постояннопод наблюдением племянницы и врача.....

вся эта пора жизни с Аннелизой пропитана была нежным бледным светом, итолько изредка в этом молочном тумане что-то вспыхивало на миг - белокураяпрядь волос при свете лампы, блик на раме картины, стеклянный шарик,которым играла дочь, - и снова - опаловый туман, и в нем - тихие, как быплавательные движения Аннелизы. Все, даже самое грустное и стыдное впрошлой жизни, было прикрыто обманчивой прелестью красок, его душа жилатогда в перламутровых шорах, он не видел тех пропастей, которые открылисьему теперь. Да и полно, умел ли он до конца пользоваться даром острогозрения.....

Магде. Ей тоже, бедненькой, вероятно, нелегко отказывать... В чем жедело?"

Он сполз с постели и постоял у двери Магды. Она запиралась на ключ, итак как был только один выход в коридор, через ее комнату, то он был усебя заперт. "Какая она у меня умница", - подумал он нежно и приложил ухок двери, чтобы послушать, как она дышит во сне, но ничего не услышал

"Тихая, как мышка, - прошептал он. - Вот бы ее сейчас погладить по головеи сразу уйти". Она могла забыть запереться. Без особой надежды он нажал

Нет, она не забыла.....