Школьная библиотека

ноги. Из глубины выбежала горничная, и, так как коридор былдовольно узкий, произошло легкое, торопливое столкновение:Лужин слегка отступил, потом шагнул вперед, его жена тожедвинулась туда-сюда, бессознательно приглаживая волосы, агорничная, приговаривая что-то и нагибая голову, стараласьнайти лазейку, где бы проскочить. Когда она, наконец,проскочила и исчезла за портьерой, отделявшей от коридораприхожую, Лужин, как давеча, поклонился и быстро открыл дверь,у которой стоял. Сама не зная, почему,-- его жена схватилась заручку двери, которую он уже закрывал за собой; Лужин нажал, онасхватилась крепче и стала судорожно смеяться, пытаясь просунутьколено в еще довольно широкую щель,-- но тут Лужин навалилсявсем телом, и дверь закрылась, щелкнула задвижка, да еще ключповернулся дважды в замке.....

I

Приблизительно в 1925 г. размножилось по всему свету милое, забавноесущество - существо теперь уже почти забытое, но в свое время, т. е. втечение трех-четырех лет, бывшее вездесущим, от Аляски до Патагонии, отМаньчжурии до Новой Зеландии, от Лапландии до Мыса Доброй Надежды, словом,всюду, куда проникают цветные открытки, - существо, носившее симпатичноеимя Cheepy.

Рассказывают, что его (или, вернее, ее) происхождение связано свопросом о вивисекции. Художник Роберт Горн, проживавший в Нью-Йорке,однажды завтракал со случайным знакомым - молодым физиологом.....

быть застигнутым женой. По утрам Аннелиза рассматривала в зеркале свойконусообразный живот, удовлетворенно и таинственно улыбаясь. Наконец ееувезли в клинику, и Кречмар недели три жил один, терзаясь, не зная, чтоделать с собой, шалея от двух вещей, - от мысли, что жена может умереть, иот мысли, что, будь он не таким трусом, он нашел бы в каком-нибудь бареженщину и привел бы ее в свою пустую спальню.

Она рожала очень долго и болезненно. Кречмар ходил взад и вперед подлинному белому коридору больницы, отправлялся курить в уборную и потомопять шагал, сердясь на румяных шуршащих сестер, которые все пыталисьзагнать его куда-то.....

он сьехал.

Впоследствии она вспоминала то время жизни с томительным и страннымчувством - эти светлые, теплые, мирные вечера, треск запираемых лавочек,отец сидет верхом на стуле и курит трубку, поминутно дергая головой,словно энергично отрицая что-то, мать судачит о причудах жильцов ссоседней швейцарихой ("я ему тогда сказала... он мне тогда сказал..."),госпожа Брок возвращается домой с покупками в сетке, погодя проходитгорничная Лизбет с левреткой и двумя жесткошерстыми фоксами, похожими наигрушки... Вечереет. Вот брат с двумя-тремя товарищами, они мимоходомобступают ее, немного теснят, хватают за голые руки, у одного из нихглаза, как у Файта.....

было нелепо, раз дело выходило само собою. Придя вечером, он многонаговорил смешного, выпил три чашки кофе, затем, улучив мгновение, подошелк Левандовской, поднял ее, быстрой, мелкой рысцой понес в ванную и, ловкопереставив ключ, запер дверь. Левандовская была так поражена, что первыеполминуты молчала, - потом, впрочем, принялась вопить, стучать и ухатьвсем телом в дверь. "Забирай свои вещи и айда", - обратился он к Магде,которая стояла среди гостиной, держась за голову.

Они поселились в хорошей комнате, снятой им накануне, и, едвапереступив порог, Магда с охотой, с жаром, даже с какой-то злостьюпредалась судьбе, осаждавшей ее так давно, так упорно.....

вдруг легкость и наготу левой руки, поспешно надел еще теплое кольцо ипошел к таксомоторной стоянке

IV

Дома ничего не изменилось, и это было странно: жена, дочь, Макспринадлежали точно другой эпохе, мирной и светлой, как пейзажи раннихитальянцев. Макс, весь день работавший в театральной своей конторе, любилотдыхать у сестры, души не чаял в племяннице и с нежным уважениемотносился к Кречмару, к его суждениям, к темным картинам по стенам, кшпинатному гобелену в столовой.

Кречмар, отпирая дверь своей квартиры, с замиранием, со сквозняком вживоте, думал о том, как сейчас встретится с женой, с Максом, - не почуютли они измену (ибо эта прогулка под дождем являлась уже изменой - всепрежнее было только вымыслом и снами), быть может, его уже заметили,выследили, - и он, отпирая дверь, торопливо сочинял сложную историю омолодой художнице, о бедности и таланте ее, о том, что ей нужно помочьустроить выставку.....

"Поди ты к дьяволу!" - крикнула она и захлопнула ему дверь в лицо.

"Погадайте мне", - сказала она хозяйке.

Та вынула из ящика колоду карт, столь сальных, что из них можно былосварить суп. Появился богатый брюнет, потом козни, хлопоты, какая-топирушка... "Надо посмотреть, как он живет, - думала Магда, облокотясь настол. - Может быть, он все-таки шантрапа, и не стоит связываться

Согласиться? Не рано ли?"

Через день она позвонила ему снова. Аннелиза была в ванной. Кречмарзаговорил почти шепотом, посматривая на дверь.....

столовой он распахнул створки буфета.

"Оставь, Макс, довольно, - сказал Кречмар хрипло. - Ясно, что онничего не взял".

"Какой у тебя вид, - сказал Макс. - Бедный! Я понимаю, такие вещидействуют на нервы".

Донеслись звуки голосов. Явились Аннелиза, бонна, Ирма, подруга Ирмы- толстая, с неподвижным кротким лицом, но аховая озорница. Кречмаруказалось, что он спит, и вот - тянется, тянется самый страшный сон,который он когда-либо видел. Присутствие Магды в доме было чудовищно,невыносимо. Он предложил всем отправиться в театр, но Аннелиза сказала,что утомлена.....

Магду - судьба не имела права, посулив такое блаженство, притвориться, чтоничего не обещано. Его охватило такое отчаяние, что он решился на довольноопасный шаг. Он знал,что прежняя ее комната выходила во двор, он зналтакже, что она там жила со своей теткой. Туда-то он и направился. Проходячерез двор, он увидел какую-то горничную, стелившую в одной из нижнихкомнат у открытого окна постель. "Фрейлейн Петерс? - переспросила она. Кажется, съехала. Впрочем, посмотрите сами. Пятый этаж, левая дверь".

Кречмару открыла растрепанная женщина с красными глазами, но цепочкине сняла, говорила с ним через щелку.....

а вот именно эта резвая природная отзывчивость. Тогда и он сразу, как всамых своих распущенных снах, сбросил с себя привычное бремя робкой инеуклюжей сдержанности. В этих снах, посещавших его так давно, емупостоянно мерещилось, что он выходит из-за скалы на пустынный пляж, ивдруг навстречу - молоденькая купальщица. У Магды был точь-в-точьснившийся ему очаровательный очерк, - развязная естественность наготы,точно она давно привыкла бегать раздетой по взморью его снов. Она былаподвижна и неугомонна - жаркое дыхание, акробатические ласки, послекраткого полуобморока она оживлялась снова, - подпрыгивала на матраце и,смеясь, перелезала через грядку кровати и ходила по комнате, нарочитовиляя отроческими бедрами, глядясь в зеркало и грызя сухую, оставшуюся сутра булочку.....