Книга "Анна Каренина". Страница 77
венный сын, с полным ртом каши, что-то рассказывал смешное, и все хохотали, и в особенности весело баба в калошках, подливавшая щи в чашку
Очень может быть, что благовидное лицо бабы в калошках много содействовало тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левинаэтот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак не мог отделаться от него. И всю дорогу от старика до Свияжскогонет-нет и опять вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этомвпечатлении требовало его особенного внимания
XXVI Свияжский был предводителем в своем уезде. Он был пятью годами старшеЛевина и давно женат. В доме его жила молодая его свояченица, очень симпатичная Левину девушка. И Левин знал, что Свияжский и его жена оченьжелали выдать за него эту девушку. Он знал это несомненно, как знают этовсегда молодые люди, так называемые женихи, хотя никогда никому не решился бы сказать этого, и знал тоже и то, что, несмотря на то, что онхотел жениться, несмотря на то, что по всем данным эта весьма привлекательная девушка должна была быть прекрасною женой, он так же мало могжениться на ней, даже если б он и не был влюблен в Кити Щербацкую, какулететь на небо. И это знание отравляло ему то удовольствие, которое оннадеялся иметь от поездки к Свияжскому
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потомуон все-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была ввысшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен
Свияжский был один из тех, всегда удивительных для Левина людей, рассуждение которых, очень последовательное, хотя и никогда не самостоятельное, идет само по себе, а жизнь, чрезвычайно определенная и твердаяв своем направлении, идет сама по себе, совершенно независимо и почтивсегда вразрез с рассуждением. Свияжский был человек чрезвычайно либеральный. Он презирал дворянство и считал большинство дворян тайными, отробости только не выражавшимися, крепостниками. Он считал Россию погибшею страной, вроде Турции, и правительство России столь дурным, что никогда не позволял себе даже серьезно критиковать действия правительства,и вместе с тем служил и был образцовым дворянским предводителем и в дорогу всегда надевал с кокардой и с красным околышем фуражку. Он полагал,что жизнь человеческая возможна только за границей, куда он и уезжалжить при первой возможности, а вместе с тем вел в России очень сложное иусовершенствованное хозяйство и с чрезвычайным интересом следил за всеми знал все, что делалось в России. Он считал русского мужика стоящим поразвитию на переходной ступени от обезьяны к человеку, а вместе с тем наземских выборах охотнее всех пожимал руку мужикам и выслушивал их мнения.. Он не верил ни в чох, ни в смерть, но был очень озабочен вопросомулучшения быта духовенства и сокращения приходов, причем особенно хлопотал, чтобы церковь осталась в его селе
В женском вопросе он был на стороне крайних сторонников полной свободыженщин и в особенности их права на труд, но жил с женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме общей с мужемзаботы, как получше и повеселее провести время
Если бы Левин не имел свойства объяснять себе людей с самой хорошейстороны, характер Свияжского не представлял бы для него никакого затруднения и вопроса; он бы сказал себе: дурак или дрянь, и все бы было ясно
Но он не мог сказать дурак, потому что Свияжский был несомненно нетолько очень умный, но очень образованный и необыкновенно просто носящийсвое образование человек. Не было предмета, которого бы он не знал; ноон показывал свое знание, только когда бывал вынуждаем к этому. Ещеменьше мог Левин сказать, что он был дрянь, потому что Свияжский был несомненно честный, добрый, умный человек, который весело, оживленно, постоянно делал дело, высоко ценимое всеми его окружающими, и уже наверноеникогда сознательно не делал и не мог сделать ничего дурного
Левин старался понять и не понимал и всегда, как на живую загадку,смотрел на него и на его жизнь
Они были дружны с Левиным, и поэтому Левин позволял себе допытыватьСвияжского, добираться до самой основы его взгляда на жизнь; но всегдаэто было тщетно. Каждый раз, как Левин пытался проникнуть дальше открытых для всех дверей приемных комнат ума Свияжского, он замечал, что Свияжский слегка смущался; чуть заметный испуг выражался в его взгляде, какбудто он боялся, что Левин поймет его, и он давал добродушный и веселыйотпор
Теперь, после своего разочарования в хозяйстве, Левину особенно приятно было побывать у Свияжского. Не говоря о том, что она него веселодействовал вид этих счастливых, довольных собою и всеми голубков, ихблагоустроенного гнезда, ему хотелось теперь, чувствуя себя столь недовольным своею жизнью, добраться в Свияжском до того секрета, который давал ему такую ясность, определенность и веселость в жизни. Кроме того,Левин знал, что он увидит у Свияжского помещиков-соседей, и ему теперьособенно интересно было поговорить, послушать о хозяйстве те самые разговоры об урожае, найме рабочих и т. п., которые, Левин знал, принятосчитать чем-то очень низким, но которые теперь для Левина казались одними важными. "Это, может быть, не важно было при крепостном праве или неважно в Англии. В обоих случаях самые условия определены; но у нас теперь, когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о том,как уложатся эти условия, есть только один важный вопрос в России", думал Левин
Охота оказалась хуже, чем ожидал Левин. Болото высохло, и дупелей совсем не было. Он проходил целый день и принес только три штуки, но затопринес, как и всегда с охоты, отличный аппетит, отличное расположениедуха и то возбужденное умственное состояние, которым всегда сопровождалось у него сильное физическое движение. И на охоте, в то время когдаон, казалось, ни о чем не думал, нет-нет, и опять ему вспоминался стариксо своею семьей, и впечатление это как будто требовало к себе не тольковнимания, но и разрешения чего-то с ним связанного
Вечером, за чаем, в присутствии двух помещиков, приехавших по каким-тоделам опеки, завязался тот самый интересный разговор, какого и ожидалЛевин
Левин сидел подле хозяйки у чайного стола и должен был вести разговорс нею и свояченицей, сидевшею против него. Хозяйка была круглолицая, белокурая и невысокая женщина, вся сияющая ямочками и улыбками. Левин старался чрез нее выпытать решение той для него важной загадки, которуюпредставлял ее муж; но он не имел полной свободы мыслей, потому что емубыло мучительно неловко. Мучительно неловко ему было оттого, что противнего сидела свояченица в особенном, для него, ему казалось, надетомплатье, с особенным в виде трапеции вырезом на белой груди; этот четвероугольный вырез, несмотря на то,что грудь была очень белая, или особенно потому, что она была очень белая, лишал Левина свободы мысли. Он воображал себе, вероятно, ошибочно, что вырез этот сделан на его счет, исчитал себя не вправе смотреть на него и старался не смотреть на него;но чувствовал, что он виноват уж за одно то, что вырез сделан. Левинуказалось, что он кого-то обманывает, что ему следует объяснить что-то,но что объяснить этого никак нельзя, и потому он беспрестанно краснел,был беспокоен и неловок. Неловкость его сообщалась и хорошенькой свояченице. Но хозяйка, казалось, не замечала этого и нарочно втягивала ее вразговор
- Вы говорите, - продолжала хозяйка начатый разговор, - что мужа неможет интересовать все русское. Напротив, он весел бывает за границей,но никогда так, как здесь. Здесь он чувствует себя в своей сфере. Емустолько дела, и он имеет дар всем интересоваться. Ах, вы не были в нашейшколе? - Я видел... Это плющом обвитый домик? - Да, это Настино дело, - сказала она, указывая на сестру
- Вы сами учите? - спросил Левин, стараясьсмотреть мимо выреза, ночувствуя, что, куда бы он ни смотрел в ту сторону, он будет видеть вырез
- Да, я сама учила и учу, но у нас прекрасная учительница. И гимнастику мы ввели
- Нет, я благодарю, я не хочу больше чаю, - сказал Левин и, чувствуя,что он делает неучтивость, но не в силах более продолжать этот разговор,краснея, встал. - Я слышу очень интересный разговор, - прибавил он и подошел к другому концу стола, у которого сидел хозяин с двумя помещиками
Свияжский сидел боком к столу, облокоченною рукой поворачивая чашку,другою выпуская, как бы нюхая. Он блестящими черными глазами смотрелпрямо на горячившегося помещика с седыми усами и, видимо, находил забавув его речах. Помещик жаловался на народ. Левину ясно было, что Свияжскийзнает такой ответ на жалобы помещика, который сразу уничтожит весь смыслего речи, но что по своему положению он не может сказать этого ответа ислушает не без удовольствия комическую речь помещика
Помещик с седыми усами был, очевидно, закоренелый крепостник и деревенский старожил, страстный сельский хозяин. Признаки эти Левин видел ив одежде - старомодном, потертом сюртуке, видимо непривычном помещику, ив его умных, нахмуренных глазах, и в складной русской речи, и в усвоенном, очевидно, долгим опытом повелительном тоне, и в решительных движениях больших, красивых, загорелых рук с одним старым обручальным кольцомна безыменке
