Школьная библиотека

неизвестного ему и тихой грусти - заменила ее прежнее выражение

- Скоро, скоро. Ты говорил, что наше положение мучительно, что надоразвязать его. Если бы ты знал, как мне оно тяжело, что бы я дала за то,чтобы свободно и смело любить тебя! Я бы не мучалась и тебя не мучала бысвоею ревностью... И это будет скоро, но не так, как мы думаем

И при мысли о том, как это будет, она так показалась жалка самой себе,что слезы выступили ей на глаза, и она не могла продолжать. Она положилаблестящую под лампой кольцами и белизной руку на его рукав

- Это не будет так, как мы думаем. Я не хотела тебе говорить этого, ноты заставил меня. Скоро, скоро все развяжется, и мы все, все успокоимсяи не будем больше мучаться

- Я не понимаю, - сказал он, понимая

- Ты спрашивал, когда? Скоро. И я не переживу этого. Не перебивай! - Иона заторопилась говорить. - Я знаю это, и знаю верно. Я умру, и оченьрада, что умру и избавлю себя и вас

Слезы потекли у нее из глаз; он нагнулся к ее руке и стал целовать,стараясь скрыть свое волнение, которое, он знал, не имело никакого основания, но он не мог преодолеть его

- Вот так, вот это лучше, - говорила она, пожимая сильным движениемего руку. - Вот одно, одно, что нам осталось

Он опомнился и поднял голову

- Что за вздор! Что за бессмысленный вздор ты говоришь! - Нет, это правда

- Что, что правда? - Что я умру. Я видела сон

- Сон? - повторил Вронский и мгновенно вспомнил своего мужика во сне

- Да, сон, - сказала она. - Давно уж я видела этот сон. Я видела, чтоя вбежала в свою спальню, что мне нужно там взять что-то, узнать что-то;ты знаешь, как это бывает во сне, - говорила она, с ужасом широко открывая глаза, - и в спальне, в углу, стоит что-то

- Ах, какой вздор! Как можно верить..

Но она не позволила себя перебить. То, что она говорила, было слишкомважно для нее

- И это что-то повернулось, и я вижу, что это мужик с взъерошенною бородой, маленький и страшный. Я хотела бежать, но он нагнулся над мешкоми руками что-то копошится там..

Она представила, как он копошился в мешке. Ужас был на ее лице. ИВронский, вспоминая свой сон, чувствовал такой же ужас, наполнявший егодушу

- Он копошится и приговаривает по-французски, скоро-скоро и, знаешь,грассирует: "Il faut le battre le fer, le broyer, le petrir..." И я отстраха захотела проснуться, проснулась... но я проснулась во сне. И стала спрашивать себя, что это значит. И Корней мне говорит: "Родами, родами умрете, родами, матушка..." И я проснулась..

- Какой вздор, какой вздор!- говорил Вронский, но он сам чувствовал,что не было никакой убедительности в его голосе

- Но не будем говорить. Позвони, я велю подать чаю. Да подожди, теперьне долго я..

Но вдруг она остановилась. Выражение ее лица мгновенно изменилось

Ужас и волнение вдруг заменились выражением тихого, серьезного и блаженного внимания. Он не мог понять значения этой перемены. Она слышала всебе движение новой жизни

IV Алексей Александрович после встречи у себя на крыльце с Вронским поехал, как и намерен был, в итальянскую оперу. Он отсидел там два акта ивидел всех, кого ему нужно было. Вернувшись домой, он внимательно осмотрел вешалку и, заметив, что военного пальто не было, по обыкновению прошел к себе. Но, противно обыкновению, он о5 лег спать и проходил взад ивперед по своему кабинету до трех часов ночи. Чувство гнева на жену, нехотевшую соблюдать приличий и исполнять единственное поставленное ей условие - не принимать у себя своего любовника, не давало ему покоя. Онане исполнила его требования, и он должен наказать ее и привести в исполнение свою угрозу - требовать развода и отнять сына. Он знал все трудности, связанные с этим делом, но он сказал, что сделает это, и теперьон должен исполнить угрозу. Графиня Лидия Ивановна намекала ему, что этобыл лучший выход из его положения, и в последнее время практика разводовдовела это дело до такого усовершенствования, что Алексей Александровичвидел возможность преодолеть формальные трудности. Кроме того, беда однане ходит, и дела об устройстве инородцев и об орошении полей Зарайскойгубернии навлекли на Алексея Александровича такие неприятности по службе, что он все это последнее время находился в крайнем раздражении

Он не спал всю ночь, и его гнев, увеличиваясь в какой-то огромнойпрогрессии, дошел к утру до крайних пределов. Он поспешно оделся и, какбы неся полную чашу гнева и боясь расплескать ее, боясь вместе с гневомутратить энергию, нужную ему для объяснения с женою, вошел к ней, кактолько узнал, что она встала

Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была пораженаего видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачносмотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительносжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность итвердость, какие жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, непоздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взявключи, отворил ящик

- Что вам нужно?!- вскрикнула она

- Письма вашего любовника, - сказал он

- Их здесь нет, - сказала она, затворяя ящик; но по этому движению онпонял, что угадал верно, и, грубо оттолкнув ее руку, быстро схватилпортфель, в котором он знал, что она клала самые нужные бумаги. Она хотела вырвать портфель, но он оттолкнул ее

- Сядьте! мне нужно говорить с вами, - сказал он, положив портфель подмышку и так напряженно прижав его локтем, что плечо его поднялось

Она с удивлением и робостью молча глядела на него

- Я сказал вам, что не позволю вам принимать вашего любовника у себя

- Мне нужно было видеть его, чтоб..

Она остановилась, не находя никакой выдумки

- Не вхожу в подробности о том, для чего женщине нужно видеть любовника

- Я хотела, я только... - вспыхнув, сказала она. Эта его грубостьраздражила ее и придала ей смелости. - Неужели вы не чувствуете, как вамлегко оскорблять меня? - сказала она

- Оскорблять можно честного человека и честную женщину, но сказать вору, что он вор, есть только la constatation d'un fait

- Этой новой черты - жестокости я не знала еще в вас

- Вы называете жестокостью то, что муж предоставляет жене свободу, давая ей честный кров имени только под условием соблюдения приличий. Этожестокость? - Это хуже жестокости, это подлость, если уже вы хотите знать! - совзрывом злобы вскрикнула Анна и, встав, хотела уйти

- Нет! - закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперьеще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее заруку так сильно, что красные следы остались на ней от браслета, которыйон прижал, насильно посадил ее на место. Подлость? Если вы хотите употребить это слово, то подлость - это бросить мужа, сына для любовника иесть хлеб мужа! Она нагнула голову. Она не только не сказала того, что она говорилавчера любовнику, что он ее муж, а муж лишний; она и не подумала этого

Она чувствовала всю справедливость его слов и только сказала тихо: - Вы не можете описать мое положение хуже того, как я сама его понимаю, но зачем вы говорите все это? - Зачем я говорю это? зачем? - продолжал он так же гневно. - Чтобы вызнали, что, так как вы не исполнили моей воли относительно соблюденияприличий, я приму мены, чтобы положение это кончилось

- Скоро, скоро оно кончится и так, - проговорила она, и опять слезыпри мысли о близкой, теперь желаемой смерти выступили ей на глаза

- Оно кончится скорее, чем вы придумали с своим любовником! Вам нужноудовлетворение животной страсти..

- Алексей Александрович! Я не говорю, что это невеликодушно, но этонепорядочно - бить лежачего

- Да, вы только себя помните, но страдания человека, который был вашиммужем, вам не интересны.Вам все равно, что вся жизнь его рушилась, чтоон пеле... педе... пелестрадал

Алексей Александрович говорил так скоро, что он запутался и никак немог выговорить этого слова. Он выговорил его под конец пелестрадал. Ейстало смешно и тотчас стыдно за то, что ей могло быть что-нибудь смешнов такую минуту. И в первый раз она на мгновение почувствовала за него,перенеслась в него, и ей жалко стало его. Но что ж она могла сказать илисделать? Она опустила голову и молчала. Он тоже помолчал несколько времени и заговорил потом уже менее пискливым, холодным голосом, подчеркивая произвольно избранные,не имеющие никакой особенной важности слова, - Я пришел вам сказать... - сказал он..

Она взглянула на него. "Нет, это мне показалось, - подумала она, вспоминая выражение его лица, когда он запутался на слове пелестрадал, нет, разве может человек с этими мутными глазами, с этим самодовольнымспокойствием чувствовать что-нибудь?" - Я не могу ничего изменить, - прошептала она

- Я пришел вам сказать, что я завтра уезжаю в Москву и не вернусь более в этот дом, и вы будете иметь известие о моем решении чрез адвоката,которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет к сестре, - сказал