Школьная библиотека

навливаясь, чтобы пожать руку атлетически сложенному красавцу камергеру

- Нет, он постарел, - сказал камергер

- От забот. Он теперь все проекты пишет. Он теперь не отпустит несчастного, пока не изложит все по пунктам

- Как постарел? Il fait des passions. Я думаю, графиня Лидия Ивановнаревнует его теперь к жене

- Ну, что! Про графиню Лидию Ивановну, пожалуйста, не говорите дурного

- Да разве это дурно, что она влюблена в Каренина? - А правда, что Каренина здесь? - То есть не здесь, во дворце, а в Петербурге. Я вчера встретил их, сАлексеем Вронским, bras dessus, bras dessous, на Морской

- C'est un homme qui n'a pas... - начал было камергер, но остановился,давая дорогу и кланяясь проходившей особе царской фамилии

Так не переставая говорили об Алексее Александровиче, осуждая его исмеясь над ним, между тем как он, заступив дорогу пойманному им членуГосударственного совета и ни на минуту не прекращая своего изложения,чтобы не упустить его, по пунктам излагал ему финансовый проект

Почти в одно и то же время, как жена ушла от Алексея Александровича, сним случилось и самое горькое для служащего человека событие - прекращение восходящего служебного движения. Прекращение это совершилось, и всеясно видели это, но сам Алексей Александрович не сознавал еще того, чтокарьера его кончена. Столкновение ли со Стремовым, несчастье ли с женой,или просто то, что Алексей Александрович дошел до предела, который емубыл предназначен, но для всех в нынешнем году стало очевидно, что служебное поприще его кончено. Он еще занимал важное место, он был членоммногих комиссий и комитетов; но он был человеком, который весь вышел иот которого ничего более не ждут. Что бы он ни говорил, что бы ни предлагал, его слушали так, как будто то, что он предлагает, давно уже известно и есть то самое, что не нужно

Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучиустранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее чемпрежде видел теперь недостатки и ошибки в деятельности других и считалсвоим долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после своейразлуки с женой он начал писать свою первую записку о новом суде из бесчисленного ряда никому не нужных записок по всем отраслям управления,которые было суждено написать ему

Алексей Александрович не только не замечал своего безнадежного положения в служебном мире и не только не огорчался им, но больше чем когда-нибудь был доволен своею деятельностью

"Женатый заботится о мирском, как угодить жене, неженатый заботится огосподнем, как угодить господу", - говорит апостол Павел, и АлексейАлександрович, во всех делах руководившийся теперь писанием, часто вспоминал этот текст. Ему казалось, что с тех пор, как он остался без жены,он этими самыми проектами более служил господу, чем прежде

Очевидное нетерпение члена Совета, желавшего уйти от него, не смущалоАлексея Александровича; он перестал излагать, только когда член, воспользовавшись проходом лица царской фамилии, ускользнул от него

Оставшись один, Алексей Александрович опустил голову, собирая мысли,потом рассеянно оглянулся и пошел к двери, у которой надеялся встретитьграфиню Лидию Ивановну

"И как они все сильны и здоровы физически, - подумB Алексей Александрович, глядя на могучего с расчесанными душистыми бакенбардами камергераи на красную шею затянутого в мундире князя, мимо которых ему надо былопройти. - Справедливо сказано, что все в мире есть зло", - подумал он,косясь еще раз на икры камергера

Неторопливо передвигая ногами, Алексей Александрович с обычным видомусталости и достоинства поклонился этим господам, говорившим о нем, и,глядя в дверь, отыскивал глазами графиню Лидию Ивановну

- А! Алексей Александрович!- сказал старичок, злобно блестя глазами, вто время как Каренин поравнялся с ним и холодным жестом склонил голову

- Я вас еще не поздравил, - сказал он, указывая на его новополученнуюленту

- Благодарю вас, - отвечал Алексей Александрович. - Какой нынче прекрасный день, - прибавил он, по своей привычке особенно налегая на слове"прекрасный"

Что они смеялись над ним, он знал это, но он и не ждал от них ничего,кроме враждебности; он уже привык к этому

Увидав воздымающиеся из корсета желтые плечи графини Лидии Ивановны,вышедшей в дверь, и зовущие к себе прекрасные задумчивые глаза ее, Алексей Александрович улыбнулся, открыв неувядающие белые зубы, и подошел кней

Туалет Лидии Ивановны стоил ей большого труда, как и все ее туалеты вэто последнее время. Цель ее туалета была теперь совсем обратная той,которую она преследовала тридцать лет тому назад. Тогда ей хотелось украсить себя чем-нибудь, и чем больше, тем лучше. Теперь, напротив, онаобязательно была так несоответственно годам и фигуре разукрашена, чтозаботилась лишь о том, чтобы противоположность этих украшений с ее наружностью была не слишком ужасна. И в отношении Алексея Александровичаона достигала этого и казалась ему привлекательною. Для него она былаединственным островом не только доброго к нему расположения, но любвисреди моря враждебности и насмешки, которое окружало его

Проходя сквозь строй насмешливых взглядов, он естественно тянулся к еевлюбленному взгляду, как растение к свету

- Поздравляю вас, - сказала она ему, указывая глазами на ленту

Сдерживая улыбку удовольствия, он пожал плечами, закрыв глаза, как быговоря, что это не может радовать его. Графиня Лидия Ивановна знала хорошо, что это одна из его главных радостей, хотя он никогда и не признается в этом

- Что наш ангел? - сказала графиня Лидия Ивановна, подразумевая Сережу

- Не могу сказать, чтоб я был вполне доволен им, - поднимая брови иоткрывая глаза, сказал Алексей Александрович. - И Ситников не доволеним. (Ситников был педагог, которому было поручено светское воспитаниеСережи.) Как я говорил вам, есть в нем какая-то холодность к тем самымглавным вопросам, которые должны трогать душу всякого человека и всякогоребенка, - начал излагать свои мысли Алексей Александрович по единственному, кроме службы, интересовавшему его вопросу, - воспитанию сына

Когда Алексей Александрович с помощью Лидии Ивановны вновь вернулся кжизни и деятельности, он почувствовал своею обязанностью заняться воспитанием оставшегося на его руках сына. Никогда прежде не занимавшись вопросами воспитания, Алексей Александрович посвятил несколько времени натеоретическое изучение предмета. И прочтя несколько книг антропологии,педагогики и дидактики, Алексей Александрович составил себе план воспитания и, пригласив лучшего петербургского педагога для руководства,приступил к делу. И дело это постоянно занимало его

- Да, но сердце? Я вижу в нем сердце отца, и с таким сердцем ребенокне может быть дурен, - сказала графиня Лидия Ивановна с восторгом

- Да, может быть... Что до меня, то я исполняю свой долг. Это все, чтоя могу сделать

- Вы приедете ко мне, - сказала графиня Лидия Ивановна, помолчав, нам надо поговорить о грустном для вас деле. Я все бы дала, чтоб избавить вас от некоторых воспоминаний, но другие не так думают. Я получилаот нее письмо. Она здесь, в Петербурге

Алексей Александрович вздрогнул при упоминании о жене, но тотчас же налице его установилась та мертвая неподвижность, которая выражала совершенную беспомощность в этом деле

- Я ждал этого, - сказал он

Графиня Лидия Ивановна посмотрела на него восторженно, и слезы восхищения пред величием его души выступили на ее глаза

XXV Когда Алексей Александрович вошел в маленький, уставленный стариннымфарфором и увешанный портретами, уютный кабинет графини Лидии Ивановны,самой хозяйки еще не было. Она переодевалась

На круглом столе была накрыта скатерть и стоял китайский прибор и серебряный спиртовой чайник. Алексей Александрович рассеянно оглянул бесчисленные знакомые портреты, украшавшие кабинет, и, присев к столу,раскрыл лежавшее на нем Евангелие. Шум шелкового платья графини развлекего

- Ну вот, теперь мы сядем спокойно, - сказала графиня Лидия Ивановна,с взволнованною улыбкой поспешно пролезая между столом и диваном, - ипоговорим за нашим чаем

После нескольких слов приготовления графиня Лидия Ивановна, тяжело дыша и краснея, передала в руки Алексея Александровича полученное еюписьмо

Прочтя письмо, он долго молчал

- Я не полагаю, чтоб я имел право отказать ей, - сказал он робко, подняв глаза

- Друг мой! Вы ни в ком не видите зла! - Я, напротив, вижу, что все есть зло. Но справедливо ли это?

В лице его была нерешительность и искание совета, поддержки и руководства в деле, для него непонятном

- Нет, - перебила его графиня Лидия Ивановна. - Есть предел всему. Японимаю безнравственность, - не совсем искренно сказала она, так как онаникогда не могла понять того, что приводит женщин к безнравственности, но я не понимаю жестокости, к кому же? к вам! Как оставаться в том городе, где вы? Нет, век живи, век учись. И я учусь понимать вашу высоту иее низость