Школьная библиотека

- Впрочем, после поговорим, - прибавил он. - Если на пчельник, то сюда, по этой тропинке, - обратился он во всем

Дойдя по узкой тропинке до нескошенной полянки, покрытой с одной стороны сплошной яркой иван-да-марьей, среди которой часто разрослись темно-зеленые высокие кусты чемерицы, Левин поместил своих гостей в густойсвежей тени молодых осинок, на скамейке и обрубках, нарочно приготовленных для посетителей пчельника, боящихся пчел, а сам пошел на осек, чтобыпринести детям и большим хлеба, огурцов и свежего меда

Стараясь делать как можно меньше быстрых движений и прислушиваясь кпролетавшим все чаще и чаще мимо него пчелам, он дошел по тропинке доизбы. У самых сеней одна пчела завизжала, запутавшись ему в бороду, ноон осторожно выпростал ее. Войдя в тенистые сени, он снял со стены повешенную на колышке свою сетку и, надев ее и засунув руки в карманы, вышелна огороженный пчельник, в котором правильными рядами, привязанные ккольям лычками, стояли среди выкошенного места все знакомые ему, каждыйс своей историей, старые ульи, а по стенкам плетня молодые, посаженные внынешнем году. Перед летками ульев рябили в глазах кружащиеся и толкущиеся на одном месте, играющие пчелы и трутни, и среди их, вс° в одномнаправлении, туда в лес на цветущую липу и назад к ульям, пролетали рабочие пчелы с взяткой и за взяткой

В ушах не переставая отзывались разнообразные звуки то занятой делом,быстро пролетающей рабочей пчелы, то трубящего, празднующего трутня, товстревоженных, оберегающих от врага свое достояние, сбирающихся жалитьпчел-караульщиц. На той стороне ограды старик строгал обруч и не видалЛевина. Левин, не окликая его, остановился на середине пчельника

Он рад был случаю побыть одному, чтобы опомниться от действительности,которая уже успела так принизить его настроение

Он вспомнил, что уже успел рассердиться на Ивана, выказать холодностьбрату и легкомысленно поговорить с Катавасовым

"Неужели это было только минутное настроение, и оно пройдет, не оставив следа?" - подумал он

Но в ту же минуту, вернувшись к своему настроению, он с радостью почувствовал, что что-то новое и важное произошло в нем. Действительностьтолько на время застилала то душевное спокойствие, которое он нашел; нооно было цело в нем

Точно так же как пчелы, теперь вившиеся вокруг него, угрожавшие ему иразвлекавшие его, лишали его полного физического спокойствия, заставлялиего сжиматься, избегая их, так точно заботы, обступив его с той минуты,как он сел в тележку, лишали его свободы душевной; но это продолжалосьтолько до тех пор, пока он был среди них. Как, несмотря на пчел, телесная сила была вся цела в нем, так и цела была вновь созданная им его духовная сила

XV - А ты знаешь, Костя, с кем Сергей Иванович ехал сюда? - сказала Долли, оделив детей огурцами и медом. - С Вронским! Он едет в Сербию

- Да еще не один, а эскадрон ведет на свой счет! - сказал Катавасов

- Это ему идет, - сказал Левин. - А разве вс° идут еще добровольцы? прибавил он, взглянув на Сергея Ивановича

Сергей Иванович, не отвечая, осторожно вынимал ножом-тупиком из чашки,в которой лежал углом белый сот меду, влипшую в подтекший мед живую ещепчелу

- Да еще как! Вы бы видели, что вчера было на станции! - сказал Катавасов, звонко перекусывая огурец

- Ну, это-то как понять? Ради Христа, объясните мне, Сергей Иванович,куда едут все эти добровольцы, с кем они воюют? - спросил старый князь,очевидно продолжая разговор, начавшийся еще без Левина

- С турками, - спокойно улыбаясь, отвечал Сергей Иванович, выпроставшибеспомощно двигавшую ножками, почерневшую от меда пчелу и ссаживая ее сножа на крепкий осиновый листок

- Но кто же объявил войну туркам? Иван Иваныч Рагозов и графиня ЛидияИвановна с мадам Шталь? - Никто не объявлял войны, а люди сочувствуют страданиям ближних и желают помочь им, - сказал Сергей Иванович

- Но князь говорит не о помощи, - сказал Левин, заступаясь за тестя, а об войне. Князь говорит, что частные люди не могут принимать участия ввойне без разрешения правительств

- Костя, смотри, это пчела! Право, нас искусают!- сказала Долли, отмахиваясь от осы

- Да это и не пчела, это оса, - сказал Левин

- Ну-с, ну-с, какая ваша теория? - сказал с улыбкой Катавасов Левину,очевидно вызывая его на спор. - Почему частные люди не имеют права? - Да моя теория та: война, с одной стороны, есть такое животное, жестокое и ужасное дело, что ни один человек, не говорю уже христианин, неможет лично взять на свою ответственность начало войны, а может толькоправительство, которое призвано к этому и приводится к войне неизбежно

С другой стороны, и по науке и по здравому смыслу, в государственных делах, в особенности в деле войны, граждане отрекаются от своей личной воли

Сергей Иванович и Катавасов с готовыми возражениями заговорили в одновремя

- В том-то и штука, батюшка, что могут быть случаи, когда правительство не исполняет воли граждан, и тогда общество заявляет свою волю,- сказал Катавасов

Но Сергей Иванович, очевидно, не одобрял этого возражения. Он нахмурился на слова Катавасова и сказал другое: - Напрасно ты так ставишь вопрос. Тут нет объявления войны, а простовыражение человеческого, христианского чувства. Убивают братьев, единокровных и единоверцев. Ну, положим, даже не братьев, не единоверцев, апросто детей, женщин, стариков; чувство возмущается, и русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы. Представь себе, что ты бы шел поулице и увидал бы, что пьяные бьют женщину или ребенка; я думаю, ты нестал бы спрашивать, объявлена или не объявлена война этому человеку, аты бы бросился на него и защитил бы обижаемого

- Но не убил бы, - сказал Левин

- Нет, ты бы убил

- Я не знаю. Если бы я увидал это, я бы отдался своему чувству непосредственному; но вперед сказать я не могу. И такого непосредственногочувства к угнетению славян нет и не может быть

- Может быть, для тебя нет. Но для других оно есть, - недовольно хмурясь, сказал Сергей Иванович. - В народе живы предания о православныхлюдях, страдающих под игом "нечестивых агарян". Народ услыхал о страданиях своих братий и заговорил

- Может быть, - уклончиво сказал Левин, - но я не вижу; я сам народ, яи не чувствую этого

- Вот и я, - сказал князь. - Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до болгарских ужасов никак не понимал, почему все русские таквдруг полюбили братьев славян, а я никакой к ним любви не чувствую ? Яочень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился - я вижу, что и кроме меня есть люди,интересующиеся только Россией, а не братьями славянами. Вот и Константин

- Личные мнения тут ничего не значат, - сказал Сергей Иваныч, - нетдела до личных мнений, когда вся Россия - народ выразил свою волю

- Да извините меня. Я этого не вижу. Народ и знать не знает, - сказалкнязь

- Нет, папа... как же нет? А в воскресенье в церкви? - сказала Долли,прислушиваясь.к разговору. - Дай, пожалуйста, полотенце, - сказала онастарику, с улыбкой смотревшему на детей. - Уж не может быть, чтобывсе..

- Да что же в воскресенье в церкви? Священнику велели прочесть. Онпрочел. Они ничего не поняли, вздыхали, как при всякой проповеди, - продолжал князь. - Потом им сказали, что вот собирают на душеспасительноедело в церкви, ну они вынули по копейке и дали. А на что - они сами незнают

- Народ не может не знать; сознание своих судеб всегда есть в народе,и в такие минуты, как нынешние, оно выясняется ему, - утвердительно сказал Сергей Иванович, взглядывая на старика пчельника

Красивый старик с черной с проседью бородой и густыми серебряными волосами неподвижно стоял, держа чашку с медом, ласково и спокойно с высоты своего роста глядя на господ, очевидно ничего не понимая и не желаяпонимать

- Это так точно, - значительно покачивая головой, сказал он на словаСергея Ивановича

- Да вот спросите у него. Он ничего не знает и не думает, - сказал Левин. - Ты слышал, Михайлыч, об войне? - обратился он к нему. - Вот что вцеркви читали? Ты что же думаешь? Надо нам воевать за христиан? - Что ж нам думать? Александр Николаевич, император, нас обдумал, оннас и обдумает во всех делах.Ему видней... Хлебушка не принесть ли еще?Парнишке еще дать? - обратился он к Дарье Александровне, указывая наГришу, который доедал корку

- Мне не нужно спрашивать, - сказал Сергей Иванович, - мы видели и видим сотни и сотни людей, которые бросают все, чтобы послужить правомуделу, приходят со всех сторон России и прямо и ясно выражают свою мысльи цель. Они приносят свои гроши или сами идут и прямо говорят зачем. Чтоже это значит? - Значит, по-моему, - сказал начинавший горячиться Левин, - что ввосьмидесятимиллионном народе всегда найдутся не сотни, как теперь, адесятки тысяч людевC потерявших общественное положение, бесшабашных лю