Школьная библиотека

Господин Кириллов, войдя, засветил свечу и из своего чемодана, стоявшего вуглу и еще не разобранного, достал конверт, сургуч и хрустальную печатку

- Запечатайте вашу записку и надпишите конверт

Я было возразил, что не надо, но он настоял. Надписав конверт, я взялфуражку

- А я думал, вы чаю, - сказал он, - я чай купил. Хотите?Я не отказался. Баба скоро внесла чай, то-есть большущий чайник горячейводы, маленький чайник с обильно заваренным чаем, две большие каменные,грубо разрисованные чашки, калач и целую глубокую тарелку колотого сахару

- Я чай люблю, - сказал он, - ночью, много; хожу и пью; до рассвета. Заграницей чай ночью неудобно

- Вы ложитесь на рассвете?- Всегда; давно. Я мало ем; вс¬ чай. Липутин хитер, но нетерпелив

Меня удивило, что он хотел разговаривать; я решился воспользоватьсяминутой

- Давеча вышли неприятные недоразумения, - заметил я

Он очень нахмурился

- Это глупость; это большие пустяки. Тут вс¬ пустяки, потому что Лебядкинпьян. Я Липутину не говорил, а только объяснил пустяки; потому что тотпереврал. У Липутина много фантазии, вместо пустяков горы выстроил. Я вчераЛипутину верил

- А сегодня мне? - засмеялся я

- Да ведь вы уже про вс¬ знаете давеча. Липутин или слаб, или нетерпелив,или вреден, или... завидует. Последнее словцо меня поразило

- Впрочем, вы столько категорий наставили, не мудрено, что подкоторую-нибудь и подойдет

- Или ко всем вместе

- Да, и это правда. Липутин - это хаос! Правда, он врал давеча, что выхотите какое-то сочинение писать?- Почему же врал? - нахмурился он опять уставившись в землю

Я извинился и стал уверять, что не выпытываю. Он покраснел

- Он правду говорил; я пишу. Только это все равно. С минуту помолчали; онвдруг улыбнулся давешнею детскою улыбкой

- Он это про головы сам выдумал из книги и сам сначала мне говорил, ипонимает худо, а я только ищу причины, почему люди не смеют убить себя; воти вс¬. И это вс¬ равно

- Как не смеют? Разве мало самоубийств?- Очень мало

- Неужели вы так находите?Он не ответил, встал и в задумчивости начал ходить взад и вперед

- Что же удерживает людей, по-вашему, от самоубийства? - спросил я

Он рассеянно посмотрел, как бы припоминая, об чем мы говорили

- Я... я еще мало знаю... два предрассудка удерживают, две вещи; толькодве; одна очень маленькая, другая очень большая. Но и маленькая тоже оченьбольшая

- Какая же маленькая-то?- Боль

- Боль? Неужто это так важно... в этом случае?- Самое первое. Есть два рода: те которые убивают себя или с большойгрусти, или со злости, или сумасшедшие, или там вс¬ равно... те вдруг. Темало о боли думают, а вдруг. А которые с рассудка - те много думают

- Да разве есть такие, что с рассудка?- Очень много. Если б предрассудка не было, было бы больше; очень много;все

- Ну уж и все?Он промолчал

- Да разве нет способов умирать без боли?- Представьте, - остановился он предо мною, - представьте камень такойвеличины, как с большой дом; он висит, а вы под ним; если он упадет на вас,на голову - будет вам больно?- Камень с дом? Конечно, страшно

- Я не про страх; будет больно?- Камень с гору, миллион пудов? Разумеется, ничего не больно

- А станьте вправду, и пока висит, вы будете очень бояться, что больно

Всякий первый ученый, первый доктор, все, все будут очень бояться. Всякийбудет знать, что не больно, и всякий будет очень бояться, что больно

- Ну, а вторая причина, большая-то?- Тот свет

- То-есть наказание?- Это вс¬ равно. Тот свет; один тот свет

- Разве нет таких атеистов, что совсем не верят в тот свет?Опять он промолчал

- Вы, может быть, по себе судите?- Всякий не может судить как по себе, - проговорил он покраснев. - Всясвобода будет тогда, когда будет вс¬ равно жить или не жить. Вот всемуцель

- Цель? Да тогда никто, может, и не захочет жить?- Никто, - произнес он решительно

- Человек смерти боится, потому что жизнь любит, вот как я понимаю, заметил я, - и так природа велела

- Это подло и тут весь обман! - глаза его засверкали. - Жизнь есть боль,жизнь есть страх, и человек несчастен. Теперь вс¬ боль и страх. Теперьчеловек жизнь любит, потому что боль и страх любит. И так сделали. Жизньдается теперь за боль и страх, и тут весь обман. Теперь человек еще не тотчеловек. Будет новый человек, счастливый и гордый. Кому будет вс¬ равножить или не жить, тот будет новый человек. Кто победит боль и страх, тотсам бог будет. А тот бог не будет

- Стало быть, тот бог есть же, по-вашему?- Его нет, но он есть. В камне боли нет, но в страхе от камня есть боль

Бог есть боль страха смерти. Кто победит боль и страх, тот сам станет бог

Тогда новая жизнь, тогда новый человек, вс¬ новое... Тогда историю будутделить на две части: от Гориллы до уничтожения бога, и от уничтожения богадо..

- До Гориллы?