Школьная библиотека

встревоженная мыслию о своем Роде, хоть и чувствовала, что молодой человекочень уж эксцентричен и слишком уж больно жмет ей руку, но так как в то жевремя он был для нее провидение, то и не хотела замечать всех этихэксцентрических подробностей. Но, несмотря на ту же тревогу, АвдотьяРомановна хоть и не пугливого была характера, но с изумлением и почти дажес испугом встречала сверкающие диким огнем взгляды друга своего брата, итолько беспредельная доверенность, внушенная рассказами Настасьи об этомстранном человеке, удержала ее от покушения убежать от него и утащить засобою свою мать. Она понимала тоже, что, пожалуй, им и убежать-то от неготеперь уж нельзя. Впрочем, минут через десять она значительно успокоилась:Разумихин имел свойство мигом весь высказываться, в каком бы он ни былнастроении, так что все очень скоро узнавали, с кем имеют дело

- Невозможно к хозяйке, и вздор ужаснейший! - вскричал он, убеждаяПульхерию Александровну. - Хоть вы и мать, а если останетесь, то доведетеего до бешенства, и тогда черт знает что будет! Слушайте, вот что я сделаю:теперь у него Настасья посидит, а я вас обеих отведу к вам, потому что вамодним нельзя по улицам; у нас в Петербурге на этот счет... Ну, наплевать!.

Потом от вас тотчас же бегу сюда и через четверть часа, мое честнейшееслово, принесу вам донесение: каков он? спит или нет? и все прочее. Потом,слушайте! Потом от вас мигом к себе, - там у меня гости, все пьяные, - беруЗосимова - это доктор, который его лечит, он теперь у меня сидит, не пьян;этот не пьян, этот никогда не пьян! Тащу его к Родьке и потом тотчас к вам,значит, в час вы получите о нем два известия, - и от доктора, понимаете, отсамого доктора; это уж не то что от меня! Коль худо, клянусь, я вас самсюда приведу, а хорошо, так и ложитесь спать. А я всю ночь здесь ночую, всенях, он и не услышит, а Зосимову велю ночевать у хозяйки, чтобы был подрукой. Ну что для него теперь лучше, вы или доктор? Ведь доктор полезнее,полезнее. Ну, так и идите домой! А к хозяйке невозможно; мне возможно, авам невозможно: не пустит, потому... потому что она дура. Она меняприревнует к Авдотье Романовне, хотите знать, да и к вам тоже... А уж кАвдотье Романовне непременно. Это совершенно, совершенно неожиданныйхарактер! Впрочем, я тоже дурак... Наплевать! Пойдемте! Верите вы мне? Ну,верите вы мне или нет?

- Пойдемте, маменька, - сказала Авдотья Романовна, - он верно таксделает, как обещает. Он воскресил уже брата, а если правда, что докторсогласиться здесь ночевать, так чего же лучше?

- Вот вы... вы... меня понимаете, потому что вы - ангел! - в восторгевскричал Разумихин. - Идем! Настасья! Мигом наверх и сиди там при нем, согнем; я через четверть часа приду..

Пульхерия Александровна хоть и не убедилась совершенно, но и несопротивлялась более. Разумихин принял их обеих под руки и потащил слестницы. Впрочем, он ее беспокоил: "хоть и расторопный, и добрый, да всостоянии ли исполнить, что обещает? В таком ведь он виде!.."

- А, понимаю, вы думаете, что я в таком виде! - перебил ее мыслиРазумихин, угадав их и шагая своими огромнейшими шажищами по тротуару, такчто обе дамы едва могли за ним следовать, чего, впрочем, он не замечал. Вздор! то есть... я пьян, как олух, но не в том дело; я пьян не от вина. Аэто, как я вас увидал, мне в голову и ударило... Да наплевать на меня! Необращайте внимания: я вру; я вас недостоин... Я вас в высшей степенинедостоин!.. А как отведу вас, мигом, здесь же в канаве, вылью себе наголову два ушата воды, и готов... Если бы вы только знали, как я вас обеихлюблю!.. Не смейтесь и не сердитесь!.. На всех сердитесь, а на меня несердитесь! Я его друг, а стало быть, и ваш друг. Я так хочу... Я этопредчувствовал... прошлого года, одно мгновение такое было... Впрочем,вовсе не предчувствовал, потому что вы как с неба упали. А я, пожалуй, ивсю ночь не буду спать... Этот Зосимов давеча бпFлся, чтоб он не сошел сума... Вот отчего его раздражать не надо..

- Что вы говорите! - вскричала мать

- Неужели сам доктор так говорил? - спросила Авдотья Романовна,испугавшись

- Говорил, но это не то, совсем не то. Он и лекарство такое дал,порошок, я видел, а вы тут приехали... Эх!.. Вам бы завтра лучше приехать!Это хорошо, что мы ушли. А через час вам обо всем сам Зосимов отрапортует

Вот тот так не пьян! И я буду не пьян... А отчего я так нахлестался? Аоттого, что в спор ввели, проклятые! Заклятье ведь дал не спорить!.. Такуючушь городят! Чуть не подрался! Я там дядю оставил, председателем... Ну,верите ли: полной безличности требуют и в этом самый смак находят! Как бытолько самим собой не быть, как бы всего менее на себя походить! Это-то уних самым высочайшим прогрессом и считается. И хоть бы врали-то онипо-своему, а то..

- Послушайте, - робко перебила Пульхерия Александровна, но это толькоподдало жару

- Да вы что думаете? - кричал Разумихин, еще более возвышая голос, вы думаете, я за то, что они врут? Вздор! Я люблю, когда врут! Вранье естьединственная человеческая привилегия перед всеми организмами. Соврешь - доправды дойдешь! Потому я и человек, что вру. Ни до одной правды недобирались, не соврав наперед раз четырнадцать, а может, и сточетырнадцать, а это почетно в своем роде; ну, а мы и соврать-то своим умомне умеем! Ты мне ври, да ври по-своему, и я тебя тогда поцелую. Совратьпо-своему - ведь это почти лучше, чем правда по одному по-чужому; в первомслучае ты человек, а во втором ты только что птица! Правда не уйдет, ажизнь-то заколотить можно; примеры были. Ну, что мы теперь? Все-то мы, всебез исключения, по части науки, развития, мышления, изобретений, идеалов,желаний, либерализма, рассудка, опыта и всего, всего, всего, всего, всегоеще в первом предуготовительном классе гимназии сидим! Понравилось чужимумом пробавляться - въелись! Так ли? Так ли я говорю? - кричал Разумихин,потрясая и сжимая руки обеих дам, - так ли?

- О боже мой, я не знаю, - проговорила бедная Пульхерия Александровна

- Так, так... хоть я и не во всем с вами согласна, - серьезноприбавила Авдотья Романовна и тут же вскрикнула, до того больно на этот разстиснул он ей руку

- Так? Вы говорите, так? Ну так после этого вы... вы... - закричал онв восторге, - вы источник доброты, чистоты, разума и... совершенства! Дайтевашу руку, дайте... вы тоже дайте вашу, я хочу поцеловать ваши руки здесь,сейчас, на коленах!

И он стал на колени середи тротуара, к счастью, на этот разпустынного

- Перестаньте, прошу вас, что вы делаете? - вскричала встревоженная докрайности Пульхерия Александровна

- Встаньте, встаньте! - смеялась и тревожилась тоже Дуня

- Ни за что, прежде чем не дадите рук! Вот так, и довольно, и встал, ипойдемте! Я несчастный олух, я вас недостоин, и пьян, и стыжусь... Любить явас недостоин, но преклоняться пред вами - это обязанность каждого, еслитолько он не совершенный скот! Я и преклонился... Вот и ваши нумера, и ужтем одним прав Родион, что давеча вашего Петра Петровича выгнал! Как онсмел вас в такие нумера поместить? Это скандал! Знаете ли, кого сюдапускают? А ведь вы невеста! Вы невеста, да? Ну так я вам скажу, что вашжених подлец после этого!

- Послушайте, господин Разумихин, вы забылись... - начала былоПульхерия Александровна

- Да, да, вы правы, я забылся, стыжусь! - спохватился Разумихин, но... но... вы не можете на меня сердиться за то, что я так говорю! Потомуя искренно говорю, а не оттого, что... гм! это было бы подло; одним словом,не оттого, что я в вас... гм!.. ну, так и быть не надо, не скажу отчего, несмею!.. А мы все давеча поняли, как он вошел, что этот человек не нашегообщества. Не потому, что он вошел завитой у парикмахера, не потому, что онсвой ум спешил выставлять, а потому что он соглядатай и спекулянт; потомучто он жид и фигляр, и это видно. Вы думаете, он умен? Нет, он дурак,дурак! Ну, пара ли он вам? О боже мой! Видите, барыни, - остановился онвдруг, уже поднимаясь на лестницу в нумера, - хоть они у меня там всепьяные, но зато все честные, и хоть мы и врем, потому ведь и я тоже вру, дадовремся же наконец и до правды, потому что на благородной дороге стоим, аПетр Петрович... не на благородной дороге стоит. Я хотя их сейчас и ругалругательски, но я ведь их всех уважаю; даже Заметова хоть не уважаю, таклюблю, потому - щенок! Даже этого скота Зосимова, потому - честен и делознает... Но довольно, все сказано и прощено. Прощено? Так ли? Ну, пойдемте

Знаю я этот коридор, бывал; вот тут, в третьем нумере, был скандал... Ну,где вы здесь? Который нумер? Восьмой? Ну, так на ночь запритесь, никого непускайте. Через четверть часа ворочусь с известием, а потом еще черезполчаса с Зосимовым, увидите! Прощайте, бегу!