Школьная библиотека

мельком вскинув на него вдруг засверкавшими глазами, и крепко стиснуларукой его руку

"Ну, так и есть!" - подумал он

- А тебе бог что за это делает? - спросил он, выпытывая дальше

Соня долго молчала, как бы не могла отвечать. Слабенькая грудь ее всяколыхалась от волнения

- Молчите! Не спрашивайте! Вы не стоите!.. - вскрикнула она вдруг,строго и гневно смотря на него

"Так и есть! так и есть!" - повторял он настойчиво про себя

- Все делает! - быстро прошептала она, опять потупившись

"Вот и исход! Вот и объяснение исхода!" - решил он про себя, с жаднымлюбопытством рассматривая ее

С новым, странным, почти болезненным, чувством всматривался он в этобледное, худое и неправильное угловатое личико, в эти кроткие голубыеглаза, могущие сверкать таким огнем, таким суровым энергическим чувством, вэто маленькое тело, еще дрожавшее от негодования и гнева, и все этоказалось ему более и более странным, почти невозможным. "Юродивая!юродивая!" - твердил он про себя

На комоде лежала какая-то книга. Он каждый раз, проходя взад и впею5д,замечал ее; теперь же взял и посмотрел. Это был Новый завет в русскомпереводе. Книга была старая, подержанная, в кожаном переплете

- Это откуда? - крикнул он ей через комнату. Она стояла все на том жеместе, в трех шагах от стола

- Мне принесли, - ответила она, будто нехотя и не взглядывая на него

- Кто принес?

- Лизавета принесла, я просила

"Лизавета! Странно!" - подумал он. Все у Сони становилось для негокак-то страннее и чудеснее, с каждою минутой. Он перенес книгу к свече истал перелистывать

- Где тут про Лазаря? - спросил он вдруг

Соня упорно глядела в землю и не отвечала. Она стояла немного боком кстолу

- Про воскресение Лазаря где? Отыщи мне, Соня

Она искоса глянула на него

- Не там смотрите... в четвертом евангелии... - сурово прошептала она,не подвигаясь к нему

- Найди и прочти мне, - сказал он, сел, облокотился на стол, подперрукой голову и угрюмо уставился в сторону, приготовившись слушать

"Недели через три на седьмую версту, милости просим! Я, кажется, самтам буду, если еще хуже не будет", - бормотал он про себя

Соня нерешительно ступила к столу, недоверчиво выслушав странноежелание Раскольникова. Впрочем, взяла книгу

- Разве вы не читали? - спросила она, глянув на него через стол,исподлобья. Голос ее становился все суровее и суровее

- Давно... Когда учился. Читай!

- А в церкви не слыхали?

- Я... не ходил. А ты часто ходишь?

- Н-нет, - прошептала Соня

Раскольников усмехнулся

- Понимаю... И отца, стало быть, завтра не пойдешь хоронить?

- Пойду. Я и на прошлой неделе была... панихиду служила

- По ком?

- По Лизавете. Ее топором убили

Нервы его раздражались все более и более. Голова начала кружиться

- Ты с Лизаветой дружна была?

- Да... Она была справедливая... она приходила... редко... нельзябыло. Мы с ней читали и... говорили. Она бога узрит

Странно звучали для него эти книжные слова, и опять новость: какие-тотаинственные сходки с Лизаветой, и обе - юродивые

"Тут и сам станешь юродивым! заразительно!" - подумал он. - Читай! воскликнул он вдруг настойчиво и раздражительно

Соня все колебалась. Сердце ее стучало. Не смела как-то она емучитать. Почти с мучением смотрел он на "несчастную помешанную"

- Зачем вам? Ведь вы не веруете?.. - прошептала она тихо и как-тозадыхаясь

- Читай! Я так хочу! - настаивал он, - читала же Лизавете!

Соня развернула книгу и отыскала место. Руки ее дрожали, голосу нехватало. Два раза начинала она, и все не выговаривалось первого слога

"Был же болен некто Лазарь, из Вифании..." - произнесла она наконец, сусилием, но вдруг, с третьего слова, голос зазвенел и порвался, как слишкомнатянутая струна. Дух пересекло, и в груди стеснилось

Раскольников понимал отчасти, почему Соня не решалась ему читать, ичем более понимал это, тем как бы грубее и раздражительнее настаивал начтении. Он слишком хорошо понимал, как тяжело было ей теперь выдавать иобличать все свое. Он понял, что чувства эти действительно как бысоставляли настоящую и уже давнишнюю, может быть, тайну ее, может быть ещес самого отрочества, еще в семье, подле несчастного отца и сумасшедшей отгоря мачехи, среди голодных детей, безобразных криков и попреков. Но в тоже время он узнал теперь, и узнал наверно, что хоть и тосковала она ибоялась чего-то ужасно, принимаясь теперь читать, но что вместе с тем еймучительно самой хотелось прочесть, несмотря на всю тоску и на всеопасения, и именно ему, чтоб он слышал, и непременно теперь - "что бы тамни вышло потом!"... Он прочел это в ее глазах, понял из ее восторженноговолнения... Она пересилила себя, подавила горловую спазму, пресекшую вначале стиха ее голос, и продолжала чтение одиннадцатой главы ЕвангелияИоаннова. Так дочла она до 19-го стиха:

"И многие из иудеев пришли к Марфе и Марии утешать их в печали о братеих. Марфа, услыша, что идет Иисус, пошла навстречу ему; Мария же сиделадома. Тогда Марфа сказала Иисусу: господи! если бы ты был здесь, не умер быбрат мой. Но и теперь знаю, что чего ты попросишь у бога, даст тебе бог"

Тут она остановилась опять, стыдливо предчувствуя, что дрогнет ипорвется опять ее голос..

"Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала ему: знаю, чтовоскреснет в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: Я есмьвоскресение и жизнь; верующий в меня, если и умрет, оживет. И всякийживущий верующий в меня не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит ему:

(и как бы с болью переводя дух, Соня раздельно и с силою прочла, точносама во всеуслышание исповедовала:)

Так, господи! Я верую, что ты Христос, сын божий, грядущий в мир"

Она было остановилась, быстро подняла было на него глаза, но поскорейпересилила себя и стала читать далее. Раскольников сидел и слушал