Школьная библиотека

- Да тут же, у него за перегородкой, все время просидел

- Как? Так это вы-то были сюрприз? Да как же это могло случиться?Помилуйте!

- Видемши я, - начал мещанин, - что дворники с моих слов идти нехотят, потому, говорят, уже поздно, а пожалуй, еще осерчает, что тем часомне пришли, стало мне обидно, и сна решился, и стал узнавать. А разузнамшивчера, сегодня пошел. Впервой пришел - его не было. Часом помедля пришел не приняли, в третий пришел - допустили. Стал я ему докладывать все, какбыло, и стал он по комнате сигать и себя в грудь кулаком бил: "Что вы,говорит, со мной, разбойники, делаете? Знал бы я этакое дело, я б его сконвоем потребовал!" Потом выбежал, какого-то позвал и стал с ним в углуговорить, а потом опять ко мне - и стал спрашивать и ругать. И многопопрекал; а донес я ему обо всем и говорил, что с моих вчерашних словничего вы не посмели мне отвечать и что вы меня не признали. И стал он тутопять бегать, и все бил себя в грудь, и серчал, и бегал, а как об васдоложили, - ну, говорит, полезай за перегородку, сиди пока, не шевелись,что бы ты ни услышал, и стул мне туда сам принес и меня запер; может,говорит, я тебя и спрошу. А как привели Николая, тут он меня, после вас, ивывел: я тебя еще, говорит, потребую и еще спрашивать буду..

- А Николая при тебе спрашивал?

- Как вас вывел, и меня тотчас вывел, а Николая допрашивать начал

Мещанин остановился и вдруг опять положил поклон, коснувшись перстомпола

- За оговор и за злобу мою простите

- Бог простит, - ответил Раскольников, и как только произнес это,мещанин поклонился ему, но уже не земно, а в пояс, медленно повернулся ивышел из комнаты. "Все о двух концах, теперь все о двух концах", - твердилРаскольников и более чем когда-нибудь бодро вышел из комнаты

"Теперь мы еще поборемся", - с злобною усмешкой проговорил он, сходя влестницы. Злоба же относилась к нему самому: он с презрением и стыдомвспоминал о своем "малодушии"

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

I

Утро, последовавшее за роковым для Петра Петровича объяснением сДунечкой и с Пульхерией Александровной, принесло свое отрезвляющее действиеи на Петра Петровича. Он, к величайшей своей неприятности, принужден былмало-помалу принять за факт, совершившийся и невозвратимый, то, что вчераеще казалось ему происшествием почти фантастическим и хотя и сбывшимся, новсе-таки как будто еще невозможным. Черный змей ужаленного самолюбия всюночь сосал его сердце. Встав с постели, Петр Петрович тотчас же посмотрелсяв зеркало. Он опасался, не разлилась ли в нем за ночь желчь? Однако с этойстороны все было покамест благополучно, и, посмотрев на свой благородный,белый и немного ожиревший в последнее время облик, Петр Петрович даже намгновение утешился, в полнейшем убеждении сыскать себе невесту где-нибудь вдругом месте, да, пожалуй, еще и почище; но тотчас же опомнился иэнергически плюнул в сторону, чем вызвал молчаливую, но саркастическуюулыбку в молодом своем друге и сожителе Андрее Семеновиче Лебезятникове

Улыбку эту Петр Петрович заметил и про себя тотчас же поставил ее молодомусвоему другу на счет. Он уже много успел поставить ему в последнее время насчет. Злоба его удвоилась, когда он вдруг сообразил, что не следовало бысообщать вчера о вчерашних результатах Андрею Семеновичу. Это была втораявчерашняя ошибка, сделанная им сгоряча, от излишней экспансивности, враздражении... Затем, во все это утро, как нарочно, следовала неприятностьза неприятностию. Даже в сенате ждала его какая-то неудача по делу, окотором он там хлопотал. Особенно же раздражил его хозяин квартиры, нанятойим в видах скорой женитьбы и отделываемой на собственный счет: этот хозяин,какой-то разбогатевший немецкий ремесленник, ни за что не соглашалсянарушить только что совершенный контракт и требовал полной прописанной вконтракте неустойки, несмотря на то что Петр Петрович возвращал емуквартиру почти заново отделанную. Точно также и в мебельном магазине ни зачто не хотели возвратить ни одного рубля из задатка за купленную, но еще неперевезенную в квартиру мебель. "Не нарочно же мне жениться для мебели!" скрежетал про себя Петр Петрович, и в то же время еще раз мелькнула в немотчаянная надежда: "Да неужели же в самом деле все это так безвозвратнопропало и кончилось? Неужели нельзя еще раз попытаться?" Мысль о Дунечкееще раз соблазнительно занозила его сердце. С мучением перенес он этуминуту, и уж, конечно, если бы можно было сейчас, одним только желанием,умертвить Раскольникова, то Петр Петрович немедленно произнес бы этожелание

"Ошибка была еще, кроме того, и в том, что я им денег совсем не давал,- думал он, грустно возвращаясь в каморку Лебезятникова, - и с чего, чертвозьми, я так ожидовел? Тут даже и расчета никакого не было! Я думал их вчерном теле попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидениесмотрели, а они вон!.. Тьфу!.. Нет, если б я выдал им за все это время,например, тысячи полторы на приданое, да на подарки, на коробочки тамразные, несессеры, сердолики, материи и на всю эту дрянь от Кнопа да изанглийского магазина, так было бы дело почище и... покрепче! Не так былегко мне теперь отказали! Это народ такого склада, что непременно почли быза обязанность возвратить в случае отказа и подарки, и деньги; авозвращать-то было бы тяжеленько и жалко! Да и совесть бы щекотала: как,дескать, так вдруг прогнать человека, который до сих пор был так щедр идовольно деликатен?.. Гм! Дал маху!" И, заскрежетав еще раз, Петр Петровичтут же назвал себя дураком - про себя, разумеется

Придя к этому заключению, он вернулся домой вдвое злее ираздражительнее, чем вышел. Приготовления к поминкам в комнате КатериныИвановны завлекли отчасти его любопытство. Он кой-что и вчера еще слышал обэтих поминках; даже помнилось, как будто и его приглашали; но засобственными хлопотами он все это остальное пропустил без внимания

Поспешив осведомиться у госпожи Липпевехзель, хлопотавшей в отсутствиеКатерины Ивановны (находившейся на кладбище) около накрывавшегося стола, онузнал, что поминки будут торжественные, что приглашены почти все жильцы, изних даже и незнакомые покойному, что приглашен даже Андрей СеменовичЛебезятников, несмотря на бывшую его ссору с Катериной Ивановной, и,наконец, он сам, Петр Петрович, не только приглашен, но даже с большимнетерпением ожидается, так как он почти самый важный гость из всех жильцов

Сама Амалия Ивановна приглашена была тоже с большим почетом, несмотря навсе бывшие неприятности, а потому хозяйничала и хлопотала теперь, почтичувствуя от этого наслаждение, а сверх того была вся разодета хоть и втраур, но во все новое, в шелковое, в пух и прах, и гордилась этим. Все этифакты и сведения подали Петру Петровичу некоторую мысль и он прошел в своюкомнату, то есть в комнату Андрея Семеновича Лебезятникова, в некоторойзадумчивости. Дело в том, что он узнал тоже, что в числе приглашенныхнаходится и Раскольников

Андрей Семенович сидел почему-то все это утро дома. С этим господиному Петра Петровича установились какие-то странные, впрочем, отчасти иестественные отношения: Петр Петрович презирал и ненавидел его даже сверхмеры, почти с того самого дня, как у него поселился, но в то же время какбудто несколько опасался его. Он остановился у него по приезде в Петербургне из одной только скаредной экономии, хотя это и было почти главноюпричиной, но была тут и другая причина. Еще в провинции слышал он об АндрееСеменовиче, своем бывшем питомце, как об одном из самых передовых молодыхпрогрессистов и даже как об играющем значительную роль в иных любопытных ибаснословных кружках. Это поразило Петра Петровича. Вот эти-то мощные,всезнающие, всех презирающие и всех обличающие кружки уже давно пугалиПетра Петровича каким-то особенным страхом, совершенно, впрочем,неопределенным. Уж конечно, сам он, да еще в провинции, не мог ни о чем вэтом роде составить себе, хотя приблизительно, точное понятие. Слышал он,как и все, что существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты,нигилисты, обличители и проч., и проч., но, подобно многим, преувеличивал иискажал смысл и значение этих названий до нелепого. Пуще всего боялся он,вот уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием егопостоянного, преувеличенного беспокойства, особенно при мечтах оперенесении деятельности своей в Петербург. В этом отношении он был, какговорится, испуган, как бывают иногда испуганы маленькие дети. Нескольколет тому назад в провинции, еще начиная только устраивать свою карьеру, онвстретил два случая, жестоко обличенных губернских довольно значительныхлиц, за которых он дотоле цеплялся и которые ему покровительствовали. Одинслучай кончился для обличенного лица как-то особенно скандально, а другойчуть-чуть было не кончился даже и весьма хлопотливо. Вот почему ПетрПетрович положил, по приезде в Петербург, немедленно разузнать, в чем дело,и если надо, то на всякий случай забежать вперед и заискать у "молодыхпоколений наших". В этом случае надеялся он на Андрея Семеновича и припосещении, например, Раскольникова уже научился кое-как округлять известныефразы с чужого голоса..