Школьная библиотека

Ивановна совсем в исступлении. Говорю вам, окончательно помешалась. Их вполицию возьмут. Можете представить, как это подействует... Они теперь наканаве у -ского моста, очень недалеко от Софьи Семеновны. Близко

На канаве, не очень далеко от моста и не доходя двух домов от дома,где жила Соня, столпилась куча народу. Особенно сбегались мальчишки идевчонки. Хриплый, надорванный голос Катерины Ивановны слышался еще отмоста. И действительно, это было странное зрелище, способное заинтересоватьуличную публику. Катерина Ивановна в своем стареньком платье, вдрадедамовой шали и в изломанной соломенной шляпке, сбившейся безобразнымкомком на сторону, была действительно в настоящем исступлении. Она устала изадыхалась. Измучившееся чахоточное лицо ее смотрело страдальнее, чемкогда-нибудь (к тому же на улице, на солнце, чахоточный всегда кажетсябольнее и обезображеннее, чем дома); но возбужденное состояние ее непрекращалось, и она с каждою минутой становилась еще раздраженнее. Онабросалась к детям, кричала на них, уговаривала, учила их тут же при народе,как пля1ать и петь, начинала им растолковывать, для чего это нужно,приходила в отчаяние от их непонятливости, била их... Потом, не докончив,бросалась к публике; если замечала чуть-чуть хорошо одетого человека,остановившегося поглядеть, то тотчас пускалась объяснять ему, что вот,дескать, до чего доведены дети "из благородного, можно даже сказать,аристократического дома". Если слышала в толпе смех или какое-нибудьзадирательное словцо, то тотчас же набрасывалась на дерзких и начинала сними браниться. Иные, действительно, смеялись, другие качали головами; всемвообще было любопытно поглядеть на помешанную с перепуганными детьми

Сковороды, про которую говорил Лебезятников, не было; по крайней мере,Раскольников не видал; но вместо стука в сковороду Катерина Ивановнаначинала хлопать в такт своими сухими ладонями, когда заставляла Полечкупеть, а Леню и Колю плясать; причем даже и сама пускалась подпевать, нокаждый раз обрывалась на второй ноте от мучительного кашля, отчего сноваприходила в отчаяние, проклинала свой кашель и даже плакала. Пуще всеговыводили ее из себя плач и страх Коли и Лени. Действительно, была попытканарядить детей в костюм, как наряжаются уличные певцы и певицы. На мальчикебыла надета из чего-то красного с белым чалма, чтобы он изображал собоютурку. На Леню костюмов недостало; была только надета на голову красная,вязанная из гаруса шапочка (или, лучше сказать, колпак) покойного СеменаЗахарыча, а в шапку воткнут обломок белого страусового пера,принадлежавшего еще бабушке Катерины Ивановны и сохранявшегося доселе всундуке, в виде фамильной редкости. Полечка была в своем обыкновенномплатьице. Она смотрела на мать робко и потерявшись, не отходила от нее,скрадывала свои слезы, догадывалась о помешательстве матери и беспокойноосматривалась кругом. Улица и толпа ужасно напугали ее. Соня неотступноходила за Катериной Ивановной, плача и умоляя ее поминутно воротитьсядомой. Но Катерина Ивановна была неумолима

- Перестань, Соня, перестань! - кричала она скороговоркой, спеша,задыхаясь и кашляя. - Сама не знаешь, чего просишь, точно дитя! Я ужесказала тебе, что не ворочусь назад к этой пьяной немке. Пусть видят все,весь Петербург, как милостыни просят дети благородного отца, который всюжизнь служил верою и правдой и, можно сказать, умер на службе. (КатеринаИвановна уже успела создать себе эту фантазию и поверить ей слепо.) Пускай,пускай этот негодный генералишка видит. Да и глупа ты, Соня: что теперьесть-то, скажи? Довольно мы тебя истерзали, не хочу больше! Ах, РодионРоманыч, это вы! - вскрикнула она, увидав Раскольникова и бросаясь к нему,- растолкуйте вы, пожалуйста, этой дурочке, что ничего умней нельзясделать! Даже шарманщики добывают, а нас тотчас все отличат, узнают, что мыбедное благородное семейство сирот, доведенных до нищеты, а уж этотгенералишка место потеряет, увидите! Мы каждый день под окна к нему будемходить, а проедет государь, я стану на колени, этих всех выставлю вперед ипокажу на них: "Защити, отец!" Он отец всех сирот, он милосерд, защитит,увидите, а генералишку этого... Леня! tenez-vous droite! Ты, Коля, сейчасбудешь опять танцевать. Чего ты хнычешь? Опять хнычет! Ну чего, чего тыбоишься, дурачок! Господи! что мне с ним делать, Родион Романыч! Если б вызнали, какие они бестолковые! Ну что с этакими сделаешь!.

И она, сама чуть не плача (что не мешало ее непрерывной и неумолчнойскороговорке), показывала ему на хнычущих детей. Раскольников попробовалбыло убедить ее воротиться и даже сказал, думая подействовать на самолюбие,что ей неприлично ходить по улицам, как шарманщики ходят, потому что онаготовит себя в директрисы благородного пансиона девиц..

- Пансиона, ха-ха-ха! Славны бубны за горами! - вскричала КатеринаИвановна, тотчас после смеху закатившись кашлем, - нет, Родион Романыч,прошла мечта! Все нас бросили!.. А этот генералишка... Знаете, РодионРоманыч, я в него чернильницей пустила, - тут, в лакейской, кстати на столестояла, подле листа, на котором расписывались, и я расписалась, пустила, даи убежала. О, подлые, подлые. Да наплевать; теперь я этих сама кормитьбуду, никому не поклонюсь! Довольно мы ее мучили! (Она указала на Соню.)Полечка, сколько собрали, покажи? Как? Всего только две копейки? О,гнусные! Ничего не дают, только бегают за нами, высунув язык! Ну чего этотболван смеется? (указала она на одного из толпы). Это все потому, что этотКолька такой непонятливый, с ним возня! Чего тебе, Полечка? Говори со мнойпо-французски, parlez-moi francais. Ведь я же тебя учила, ведь ты знаешьнесколько фраз!.. Иначе как же отличить, что вы благородного семейства,воспитанные дети и вовсе не так, как все шарманщики; не "Петрушку" же мыкакого-нибудь представляем на улицах, а споем благородный романс... Ах да!что же нам петь-то? Перебиваете вы все меня, а мы... видите ли, мы здесьостановились, Родион Романыч, чтобы выбрать, что петь, - такое, чтоб и Колеможно было протанцевать... потому все это у нас, можете представить, безприготовления; надо сговориться, так чтобы все совершенно прорепетировать,а потом мы отправимся на Невский, где гораздо больше людей высшего обществаи нас тотчас заметят: Леня знает "Хуторок"... Только вс° "Хуторок" да"Хуторок", и все-то его поют! Мы должны спеть что-нибудь гораздо болееблагородное... Ну, что ты придумала, Поля, хоть бы ты матери помогла!Памяти, памяти у меня нет, я бы вспомнила! Не "Гусара же на саблю опираясь"петь, в самом деле! Ах, споемте по-французски "Cinq sous! Я ведь вас училаже, учила же. И главное, так как это по-французски, то увидят тотчас, чтовы дворянские дети, и это будет гораздо трогательнее... Можно бы даже:"Malborough s'en va-t-en guerre", так как это совершенно детская песенка иупотребляется во всех аристократических домах, когда убаюкивают детей

Malborough s'en va-t-en guerre,

Ne sait quand reviendra... начала было она петь... - Но нет, лучше уж "Cinq sous"! Ну, Коля, ручки вбоки, поскорей, а ты, Леня, тоже вертись в противоположную сторону, а мы сПолечкой будем подпевать и подхлопывать!

Cinq sous, cinq sous,

Pour monter notre menage..

Кхи-кхи-кхи! (И она закатилась от кашля.) Поправь платьице, Полечка,плечики спустились, - заметила она сквозь кашель, отдыхиваясь. - Теперь вамособенно нужно держать себя прилично и на тонкой ноге, чтобы все видели,что вы дворянские дети. Я говорила тогда, что лифчик надо длиннее кроить ипритом в два полотнища. Это ты тогда, Соня, с своими советами: "Короче дакороче", вот и вышло, что совсем ребенка обезобразили... Ну, опять все выплачете! Да чего вы, глупые! Ну, Коля, начинай поскорей, поскорей,поскорей, - ох, какой это несносный ребенок!.

Cinq sous, cinq sous..

Опять солдат! Ну чего тебе надобно?

Действительно, сквозь толпу протеснятся городовой. Но в то же времяодин господин в вицмундире и в шинели, солидный чиновник лет пятидесяти, сорденом на шее (последнее было очень приятно Катерине Ивановне и повлиялона городового), приблизился и молча подал Катерине Ивановне трехрублевуюзелененькую кредитку. В лице его выражалось искреннее сострадание. КатеринаИвановна приняла и вежливо, даже церемонно, ему поклонилась

- Благодарю вас, милостивый государь, - начала она свысока, - причины,побудившие нас... возьми деньги, Полечка. Видишь, есть же благородные ивеликодушные люди, тотчас готовые помочь бедной дворянке в несчастии. Вывидите, милостивый государь, благородных сирот, можно даже сказать, ссамыми аристократическими связями... А этот генералишка сидел и рябчиковел... ногами затопал, что я его обеспокоила... "Ваше превосходительство,говорю, защитите сирот, очень зная, говорю, покойного Семена Захарыча, итак как его родную дочь подлейший из подлецов в день его смертиоклеветал..." Опять этот солдат! Защитите! - закричала она чиновнику, чего этот солдат ко мне лезет? Мы уж убежали от одного сюда из Мещанской..

ну тебе-то какое дело, дурак!

- Потому по улицам запрещено-с. Не извольте безобразничать

- Сам ты безобразник! Я все равно как с шарманкой хожу, тебе какоедело?

- Насчет шарманки надо дозволение иметь, а вы сами собой-с и такимманером народ сбиваете. Где изволите квартировать?