Школьная библиотека

какую-нибудь красную харю?

Фома Фомич говорил тихо, мерно и с каким-то величавым равнодушием

- В нем прекрасное? - отвечал Обноскин с какою-то нахальною небрежностью. - Мне кажется, это просто порядочный кусок ростбифа - и ничегобольше..

- Подхожу сегодня к зеркалу и смотрюсь в него, - продолжал Фома, торжественно пропуская местоимение я. - Далеко не считаю себя красавцем, нопоневоле пришел к заключению, что есть же что-нибудь в этом сером глазе,что отличает меня от какого-нибудь Фалалея. Это мысль, это жизнь, это умв этом глазе! Не хвалюсь именно собой. Говорю вообще о нашем сословии

Теперь, как вы думаете: может ли быть хоть какой-нибудь клочок, хоть какой-нибудь отрывок души в этом живом бифстексе? Нет, в самом деле, заметьте, Павел Семеныч, как у этих людей, совершенно лишенных мысли иидеала и едящих одну говядину, как у них всегда отвратительно свеж цветлица, грубо и глупо свеж! Угодно вам узнать степень его мышления? Эй,ты, статья! подойди же поближе, дай на себя полюбоваться! Что ты рот разинул? кита, что ли, проглотить хочешь? Ты прекрасен? Отвечай: ты прекрасен?

- Прек-ра-сен! - отвечал Фалалей с заглушенными рыданиями

Обноскин покатился со смеху. Я чувствовал, что начинаю дрожать отзлости

- Вы слышали? - продолжал Фома, с торжеством обращаясь к Обноскину.Толи еще услышите! Я пришел ему сделать экзамен. Есть, видите ли, ПавелСеменыч, люди, которым желательно развратить и погубить этого жалкогоидиота. Может быть, я строго сужу, ошибаюсь; но я говорю из любви к человечеству. Он плясал сейчас самый неприличный из танцев. Никому здесьдо этого нет и дела. Но вот сами послушайте. Отвечай: что ты делал сейчас? отвечай же, отвечай немедленно - слышишь?

- Пля-сал... - проговорил Фалалей, усиливая рыдания

- Что же ты плясал? какой танец? говори же!

- Комаринского..

- Комаринского! А кто этот комаринский? Что такое комаринский? Развея могу понять что-нибудь из этого ответа? Ну же, дай нам понятие: ктотакой твой комаринский?

- Му-жик..

- Мужик! только мужик? Удивляюсь! Значит, замечательный мужик! значит, это какой-нибудь знаменитый мужик, если о нем уже сочиняются поэмыи танцы? Ну, отвечай же!

Тянуть жилы была потребность Фомы. Он заигрывал с своей жертвой, каккошка с мышкой; но Фалалей молчит, хнычет и не понимает вопроса

- Отвечай же! - настаивает Фома, - тебя спрашивают: какой это мужик?говори же!.. господский ли, казенный ли, вольный, обязанный, экономический? Много есть мужиков..

- Э-ко-но-ми-ческий..

- А, экономический! Слышите, Павел Семеныч? новый исторический факт:комаринский мужик - экономический. Гм!.. Ну, что же сделал этот экономический мужик? за какие подвиги его так воспевают и... выплясывают?

Вопрос был щекотливый, а так как относился к Фалалею, то и опасный

- Ну... вы... однако ж... - заметил было Обноскин, взглянув на своюмаменьку, которая начинала как-то особенно повертываться на диване. Ночто было делать? капризы Фомы Фомича считались законами

- Помилуйте, дядюшка, если вы не уймете этого дурака, ведь он... Слышите, до чего он добирается? Фалалей что-нибудь соврет, уверяю вас... шепнул я дяде, который потерялся и не знал, на что решиться

- Ты бы, однако ж, Фома... - начал он, - вот я рекомендую те5, Фома,мой племянник, молодой человек, занимался минералогией..

- Я вас прошу, полковник, не перебивайте меня с вашей минералогией, вкоторой вы, сколько мне известно, ничего не знаете, а может быть, и другие тоже. Я не ребенок. Он ответит мне, что этот мужик, вместо того чтобы трудиться для блага своего семейства, напился пьян, пропил в кабакеполушубок и пьяный побежал по улице. В этом, как известно, и состоит содержание всей этой поэмы, восхваляющей пьянство. Не беспокойтесь, он теперь знает, что ему отвечать. Ну, отвечай же: что сделал этот мужик?ведь я тебе подсказал, в рот положил. Я именно от самого тебя хочу слышать, что он сделал, чем прославился, чем заслужил такую бессмертнуюславу, что его уже воспевают трубадуры? Ну?

Несчастный Фалалей в тоске озирался кругом и в недоумении, что сказать, открывал и закрывал рот, как карась, вытащенный из воды на песок

- Стыдно ска-зать! - промычал он, наконец, в совершенном отчаянии

- А! стыдно сказать! - подхватил Фома, торжествуя. - Вот этого-то я идобивался, полковник! Стыдно сказать, а не стыдно делать? Вот нравственность, которую вы посеяли, которая взошла и которую вы теперь... поливаете. Но нечего терять слова! Ступай теперь на кухню, Фалалей. Теперь ятебе ничего не скажу из уважения к публике; но сегодня же, сегодня же тыбудешь жестоко и больно наказан. Если же нет, если и в этот раз меня натебя променяют, то ты оставайся здесь и утешай своих господ комаринским,а я сегодня же выйду из этого дома! Довольно! Я сказал, Ступай!

- Ну уж вы, кажется, строго... - промямлил Обноскин

- Именно, именно, именно! - крикнул было дядя, но оборвался и замолчал. Фома мрачно на него покосился

- Удивляюсь я, Павел Семеныч, - продолжал он, - что ж делают послеэтого все эти современные литераторы, поэты, ученые, мыслители? Как необратят они внимания на то, какие песни поет русский народ и под какиепесни пляшет русский народ? Что ж делали до сих пор все эти Пушкины,Лермонтовы, Бороздны? Удивляюсь! Народ пляшет комаринского, эту апофеозупьянства, а они воспевают какие-то незабудочки! Зачем же не напишут ониболее благонравных песен для народного употребления и не бросят свои незабудочки? Это социальный вопрос! Пусть изобразят они мне мужика, но мужика облагороженного, так сказать, селянина, а не мужика. Пусть изобразят этого сельского мудреца в простоте своей, пожалуй, хоть даже в лаптях - я и на это согласен, - но преисполненного добродетелями, которым я это смело говорю - может позавидовать даже какой-нибудь слишком прославленный Александр Македонский. Я знаю Русь, и Русь меня знает: потомуи говорю это. Пусть изобразят этого мужика, пожалуй, обремененного семейством и сединою, в душной избе, пожалуй, еще голодного, но довольного, не ропщущего, но благословляющего свою бедность и равнодушного к золоту богача. Пусть сам богач, в умилении души, принесет ему наконец своезолото; пусть даже при этом случае произойдет соединение добродетели мужика с добродетелями его барина и, пожалуй, еще вельможи. Селянин ивельможа, столь разъединенные на ступенях общества, соединяются, наконец, в добродетелях - это высокая мысль! А то что мы видим? С одной стороны, незабудочки, а с другой - выскочил из кабака и бежит по улице врастерзанном виде! Ну, что ж, скажите, тут поэтического? чем любоваться?где ум? где грация? где нравственность? Недоумеваю!

- Сто рублей я тебе должен, Фома Фомич, за такие слова! - проговорилЕжевикин с восхищенным видом

- А ведь черта лысого с меня и получит, - прошептал он мне потихоньку. - Польсти, польсти!

- Ну, да ... это вы хорошо изобразили, - промямлил Обноскин

- Именно, именно, именно! - вскрикнул дядя, слушавший с глубочайшимвниманием и глядевший на меня с торжеством

- Тема-то какая завязалась! - шепнул он, потирая руки. - Многосторонний разговор, черт возьми! Фома Фомич, вот мой племянник, - прибавил онот избытка чувств. - Он тоже занимался литературой, - рекомендую

Фома Фомич, как и прежде, не обратил ни малейшего внимания на рекомендацию дяди