Школьная библиотека

дашних насмешках и кукишах! Скажи, Фалалей, и скажи правду: что видел тыво сне сегодняшнюю ночь? Вот увидите, полковник, увидите ваши плоды! Ну,Фалалей, говори!

Бедный мальчик, дрожавший от страха, обводил кругом отчаянный взгляд,ища хоть в ком-нибудь своего спасения; но все только трепетали и с ужасом ждали его ответа

- Ну же, Фалалей, я жду!

Вместо ответа Фалалей сморщил лицо, растянул свой рот и заревел, кактеленок

- Полковник! видите ли это упорство? Неужели оно натуральное? В последний раз обращаюсь к тебе, Фалалей, скажи: какой сон ты видел сегодня?

- Про..

- Скажи, что меня видел, - подсказывал Бахчеев

- Про ваши добродетели-с! - подсказал на другое ухо Ежевикин

Фалалей только оглядывался

- Про... про ваши доб... про белого бы-ка! - промычал он наконец изалился горючими слезами

Все ахнули. Но Фома Фомич был в припадке необыкновенного великодушия

- По крайней мере, я вижу твою искренность, Фалалей, - сказал он, искренность, которой не замечаю в других. Бог с тобою! Если ты нарочнодразнишь меня этим сном, по навету других, то бог воздаст и тебе и другим. Если же нет, то уважаю твою искренность, ибо даже в последнем изсозданий, как ты, я привык различать образ и подобие божие... Я прощаютебя, Фалалей! Дети мои, обнимите меня, я остаюсь!.

"Остается!" - вскричали все с восторгом

- Остаюсь и прощаю. Полковник, наградите Фалалея сахаром: пусть неплачет он в такой день всеобщего счастья

Разумеется, такое великодушие нашли изумительным. Так заботиться, втакую минуту и - о ком же? о Фалалее! Дядя бросился исполнять приказаниео сахаре. Тотчас же, бог знает откуда, в руках Прасковьи Ильиничны явилась серебряная сахарница. Дядя вынул было дрожавшею рукой два куска,потом три, потом уронил их, наконец видя, что ничего не в состоянии сделать от волнения:

- Э! - вскричал он, - уж для такого дня! Держи, Фалалей! - и высыпалему за пазуху всю сахарницу

- Это тебе за искренность, - прибавил он, в виде нравоучения

- Господин Коровкин, - доложил вдруг появившийся в дверях Видоплясов

Произошла маленькая суета. Посещение Коровкина было, очевидно, некстати. Все вопросительно посмотрели на дядю

- Коровкин! - вскричал дядя в некотором замешательстве. - Конечно, ярад... - прибавил он, робко взглядывая на Фому, - но уж, право, не знаю,просить ли его теперь - в такую минуту. Как ты думаешь, Фома?

- Ничего, ничего! - благосклонно проговорил Фома, - пригласите и Коровкина; пусть и он участвует во всеобщем счастье

Словом, Фома Фомич был в ангельском расположении духа

- Почтительнейше осмелюсь доложить-с, - заметил Видоплясов, - что Коровкин изволят находиться не в своем виде-с

- Не в своем виде? как? Что ты врешь? - вскричал дядя

- Точно так-с: не в трезвом состоянии души-с..

Но прежде чем дядя успел раскрыть рот, покраснеть, испугаться и сконфузиться до последней степени, последовало и разрешение загадки. В дверях появился сам Коровкин, отвел рукой Видоплясова и предстал пред изумленною публикой. Это был невысокий, но плотный господин лет сорока, стемными волосами и с проседью, выстриженный под гребенку, с багровым,круглым лицом, с маленькими, налитыми кровью глазами, в высоком волосяном галстухе, застегнуEм сзади пряжкой, во фраке необыкновенно истасканном, в пуху и в сене, и сильно лопнувшем под мышкой, в pantalonimpossible и при фуражке, засаленной до невероятности, которую он держална отлете. Этот господин был совершенно пьян. Выйдя на средину комнаты,он остановился, покачиваясь и тюкая вперед носом, в пьяном раздумье: потом медленно во весь рот улыбнулся

- Извините, господа, - проговорил он, - я... того... (тут он щелкнулпо воротнику) получил!

Генеральша немедленно приняла вид оскорбленного достоинства. Фома,сидя в кресле, иронически обмеривал взглядом эксцентрического гостя

Бахчеев смотрел на него с недоумением, сквозь которое проглядывало, однако, некоторое сочувствие. Смущение же дяди было невероятное; он всеюдушою страдал за Коровкина

- Коровкин! - начал было он, - послушайте!

- Атанде-с, - прервал Коровкин. Рекомендуясь: дитя природы... Но чтоя вижу? Здесь дамы... А зачем же ты не сказал мне, подлец, что у тебяздесь дамы? - прибавил он, с плутовскою улыбкою смотря на дядю, - ничего? не робей!.. представимся и прекрасному полу... Прелестные дамы! начал он, с трудом ворочая язык и завязывая на каждом слове, - вы видитенесчастного, который... ну, да уж и так далее... Остальное не договаривается... Музыканты! польку!

- А не хотите ли заснуть? - спросил Мизинчиков, спокойно подходя кКоровкину

- Заснуть? Да вы с оскорблением говорите?

- Нисколько. Знаете, с дороги полезно..

- Никогда! - с негодованием отвечал Коровкин. - Ты думаешь, я пьян? нимало... А впрочем, где у вас спят?

- Пойдемте, я вас сейчас проведу

- Куда? в сарай? Нет, брат, не надуешь! Я уж там ночевал... А впрочем, веди... С хорошим человеком отчего не пойти?.. Подушки не надо; военному человеку не надо подушки. А ты мне, брат, диванчик, диванчик сочини... Да, слушай, - прибавил он останавливаясь, - ты, я вижу, малыйтеплый; сочини-ка ты мне того... понимаешь? ромео, так только, чтоб мухузадавить... единственно, чтоб муху задавить, одну, то есть рюмочку

- Хорошо, хорошо! - отвечал Мизинчиков

- Хорошо... Да ты постой, ведь надо ж проститься... Adieu, mesdames иmesdemoiselles!.. Вы, так сказать, пронзили... Ну, да уж нечего! послеобъяснимся... а только разбудите меня, как начнется... или за пять минутдо начала... а без меня не начинать! слышите? не начинать!.

И веселый господин скрылся за Мизинчиковым

Все молчали. Недоумение еще продолжалось. Наконец Фома начал понемногу, молча и неслышно, хихикать; смех его разрастался все более и более вхохот. Видя это, повеселела и генеральша, хотя все еще выражение оскорбленного достоинства сохранялось в лице ее. Невольный смех начинал подыматься со всех сторон. Дядя стоял как ошеломленный, краснея до слез инекоторое время не в состоянии вымолвить слова

- Господи боже! - проговорил он наконец, - кто ж это знал? но ведь..

ведь это со всяким же может случиться. Фома, уверяю тебя, что это честнейший, благороднейший и даже чрезвычайно начитанный человек. Фома..

вот ты увидишь!.

- Вижу-с, вижу-с, - отвечал Фома, задыхаясь от смеха, - необыкновенноначитанный, именно начитанный!

- Про железные дороги как говорит-с! - заметил вполголоса Ежевикин