Школьная библиотека

И с последним словом Гаврила развел руками и склонил голову. Дядяследил за ним с беспокойством

- Ну, полно, полно, Гаврила! - вскричал он, - нечего распространяться; полно!

- Ничего, ничего, - проговорил Фома, слегка побледнев и улыбаясь снатуги. - Пусть поговорит; это ведь все ваши плоды ..

- Все расскажу, - продолжал Гаврила с необыкновенным одушевлением, ничего не потаю! Руки свяжут, язык не завяжут! Уж на что я, Фома Фомич,гнусный перед тобою выхожу человек, одно слово: раб, а и мне в обиду!Услугой и подобострастьем я перед тобой завсегда обязан, для того, чторабски рожден и всякую обязанность во страхе и трепете происходить должен. Книжку сочинять сядешь, я докучного обязан к тебе не допускать, длятого - это настоящая должность моя выходит. Прислужить, что понадобится,- с моим полным удовольствием сделаю. А то, что на старости лет по-заморски лаять да перед людьми сраму набираться! Да я в людскую теперь немогу сойти: "француз ты, говорят, француз!" Нет, сударь, Фома Фомич, неодин я, дурак, а уж и добрые люди начали говорить в один голос, что выкак есть злющий человек теперь стали, а что барин наш перед вами все одно, что малый ребенок; что вы хоть породой и енаральский сын и сами, может, немного до енарала не дослужили, но такой злющий, как то есть должен быть настоящей фурий

Гаврила кончил. Я был вне себя от восторга. Фома Фомич сидел бледныйот ярости среди всеобщего замешательства и как будто не мог еще опомниться от неожиданного нападения Гаврилы; как будто он в эту минуту ещесоображал: в какой степени должно ему рассердиться? Наконец воспоследовал взрыв

- Как! он смел обругать меня, - меня! да это бунт! - завизжал Фома ивскочил со стула

За ним вскочила генеральша и всплеснула руками. Началась суматоха

Дядя бросился выталкивать преступного Гаврилу

- В кандалы его, в кандалы! - кричала генеральша, - Сейчас же его вгород и в солдаты отдай, Егорушка! Не то не будет тебе моего благословения. Сейчас же на него колодку набей и в солдаты отдай!

- Как, - кричал Фома, - раб! халдей! хамлет! осмелился обругать меня!он, он, обтирка моего сапога! он осмелился назвать меня фурией!

Я выступил вперед с необыкновенною решимостью

- Признаюсь, что я в этом случае совершенно согласен с мнением Гаврилы, - сказал я, смотря Фоме Фомичу прямо в глаза и дрожа от волнения

Он был так поражен этой выходкой, что в первую минуту, кажется, неверил ушам своим

- Это еще что? - вскрикнул он наконец, накидываясь на меня в исступлении и впиваясь в меня своими маленькими, налитыми кровью глазами. - Даты кто такой?

- Фома Фомич ... - заговорил было совершенно потерявшийся дядя, - этоСережа, мой племянник ..

- Ученый! - завопил Фома, - так это он-то ученый? Либерте-эгалите-фратерните! Журналь де деба! Нет, брат, врешь! в Саксонии не была!Здесь не Петербург, не надуешь! Да плевать мне на твой де деба! У тебяде деба, а по-нашему выходит: "Нет, брат, слаба!" Ученый! Да ты сколькознаешь, я всемерно столько забыл! вот какой ты ученый!

Если б не удержали его, он, мне кажется, бросился бы на меня с кулаками

- Да он пьян, - проговорил я, с недоумением озираясь кругом

- Кто? Я? - прикрикнул Фома не своим голосом

- Да, вы!

- Пьян?

- Пьян

Этого Фома не мог вынести. Он взвизгнул, как будто его начали резать,и бросился вон из комнаты. Генеральша хотела, кажется, упасть в обморок,но рассудила лучше бежать за Фомой Фомичом. За ней побежали и все, а завсеми дядя. Когда я опомнился и огляделся, то увидел в комнате одногоЕжевикина. Он улыбался и потирал себе руки

- Про иезуитика-то давеча обещались, - проговорил он вкрадчивым голосом

- Что? - спросил я, не понимая, в чем дело

- Про иезуитика давеча рассказать обещались ... анекдотец-с ..

Я выбежал на террасу, а оттуда в сад. Голова моя шла кругом ..

VIII

ОБъЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ

С четверть часа бродил я по саду, раздраженный и крайне недовольныйсобой, обдумывая: что мне теперь делать? Солнце садилось. Вдруг, на повороте в одну темную аллею, я встретился лицом к лицу с Настенькой. Вглазах ее были слезы, в руках платок, которым она утирала их

- Я вас искала, - сказала она

- А я вас, - отвечал я ей. - Скажите: я в сумасшедшем доме или нет?

- Вовсе не в сумасшедшем доме, - проговорила она обидчиво, пристальновзглянув на меня

- Но если так, так что ж это делается? Ради самого Христа, подайтемне какой-нибудь совет! Куда теперь ушел дядя? Можно мне туда идти? Яочень рад, что вас встретил: может быть, вы меня в чем-нибудь и наставите

- Нет, лучше не ходите. Я сама ушла от них

- Да где они?

- А кто знает? Может быть, опять в огород побежали, - проговорила онараздражительно

- В какой огород?

- Это Фома Фомич на прошлой неделе закричал, что не хочет оставатьсяв доме, и вдруг побежал в огород, достал в шалаше заступ и начал грядыкопать. Мы все удивились: не с ума ли сошел? "Вот, говорит, чтоб не попрекнули меня потом, что я даром хлеб ел, буду землю копать и свой хлеб,что здесь ел, заработаю, а потом и уйду. Вот до чего меня довели!" Атут-то все плачут и перед ним чуть не на коленях стоят, заступ у негоотнимают; а он-то копает; всю репу только перекопал. Сделали раз поблажку - вот он, может быть, и теперь повторяет. От него станется

- И вы... и вы рассказываете это так хладнокровно! - вскричал я всильнейшем негодовании

Она взглянула на меня сверкавшими глазами

- Простите мне; я уж и не знаю, что говорю! Послушайте, вам известно,зачем я сюда приехал?

- Н...нет, - отвечала она, закрасневшись, и какое-то тягостное ощущение отразилось в ее милом лице

- Вы извините меня, - продолжал я, - я теперь расстроен, я чувствую,что не так бы следовало мне начать говорить об этом... особенно с вами... Но все равно! По-моему, откровенность в таких делах лучше всего

Признаюсь... то есть я хотел сказать... вы знаете намерения дядюшки? Онприказал мне искать вашей руки..

- О, какой вздор! Не говорите этого, пожалуйста! - сказала она, поспешно перебивая меня и вся вспыхнув