Школьная библиотека

всегда один, редко приглашая товарищей разделить свою трапезу. Потомпоявлялось и вино: именинник напивался как стелька и непременно ходил показармам, покачиваясь и спотыкаясь, стараясь показать всем, что он пьян,что он "гуляет", и тем заслужил всеобщее уважение. Везде в русском народе кпьяному чувствуется некоторая симпатия; в остроге же к загулявшему дажеделались почтительны. В острожной гульбе был своего рода аристократизм

Развеселившись, арестант непременно нанимал музыку. Был в остроге одинполячок из беглых солдат, очень гаденький, но игравший на скрипке и имевшийпри себе инструмент - все свое достояние. Ремесла он не имел никакого и темтолько и промышлял, что нанимался к гуляющим играть веселые танцы

Должность его состояла в том, чтоб безотлучно следовать за своим пьянымхозяином из казармы в казарму и пилить на скрипке изо всей мочи. Часто налице его являлась скука, тоска. Но окрик: "Играй, деньги взял! " заставлял его снова пилить и пилить. Арестант, начиная гулять, мог бытьтвердо уверен, что если он уж очень напьется, то за ним непременноприсмотрят, вовремя уложат спать и всегда куда-нибудь спрячут при появленииначальства, и все это совершенно бескорыстно. С своей стороны, унтер-офицери инвалиды, жившие для порядка в остроге, могли быть тоже совершенноспокойны: пьяный не мог произвести никакого беспорядка. За ним смотрела всяказарма, и если б он зашумел, забунтовал - его бы тотчас же усмирили, дажепросто связали бы. А потому низшее острожное начальство смотрело напьянство сквозь пальцы, да и не хотело замечать. Оно очень хорошо знало,что не позволь вина, так будет и хуже. Но откуда же доставалось вино?

Вино покупалось в остроге же у так называемых целовальников. Их былонесколько человек, и торговлю свою они вели беспрерывно и успешно, несмотряна то что пьющих и "гуляющих" было вообще немного, потому что гульбатребовала денег, а арестантские деньги добывались трудно. Торговляначиналась, шла и разрешалась довольно оригинальным образом. Иной арестант,положим, не имеет ремесла и не желает трудиться (такие бывали), но хочетиметь деньги и притом человек нетерпеливый, хочет скоро нажиться. У негоесть несколько денег для начала, и он решается торговать вином: предприятиесмелое, требующее большого риску. Можно было за него поплатиться спиной иразом лишиться товара и капитала. Но целовальник на то идет. Денег у негосначала немного, и потому в первый раз он сам проносит в острог вино и,разумеется, сбывает его выгодным образом. Он повторяет опыт второй и третийраз, и если не попадается начальству, то быстро расторговывается, и толькотогда основывает настоящую торговлю на широких основаниях: делаетсяантрепренером, капиталистом, держит агентов и помощников, рискует гораздоменьше, а наживается все больше и больше. Рискуют за него помощники

В остроге всегда бывает много народу промотавшегося, проигравшегося,прогулявшего все до копейки, народу без ремесла, жалкого и оборванного, ноодаренного до известной степени смелостью и решимостью. У таких людейостается, в виде капитала, в целости одна только спина; она может ещеслужить к чему-нибудь, и вот этот-то последний капитал промотавшийся гулякаи решается пустить в оборот, Он идет к антрепренеру и нанимается к нему 4ляпроноски в острог вина; у богатого целовальника таких работников несколько

Где-нибудь вне острога существует такой человек - из солдат, из мещан,иногда даже девка, - который на деньги антрепренера и за известную премию,сравнительно очень немалую, покупает в кабаке вино и скрывает егогде-нибудь в укромном местечке, куда арестанты приходят на работу. Почтивсегда поставщик первоначально испробывает доброту водки и отпитоебесчеловечно добавляет водой; бери не бери, да арестанту и нельзя бытьслишком разборчивым: и то хорошо, что еще не совсем пропали его деньги идоставлена водка, хоть какая-нибудь, да все-таки водка. К этому-топоставщику и являются указанные ему наперед от острожного целовальникапроносители, с бычачьими кишками. Эти кишки сперва промываются, потомналиваются водой и, таким образом, сохраняются в первоначальной влажности ирастяжимости, чтобы со временем быть удобными к восприятию водки. Наливкишки водкой, арестант обвязывает их кругом себя, по возможности в самыхскрытых местах своего тела. Разумеется, при этом выказывается вся ловкость,вся воровская хитрость контрабандиста. Его честь отчасти затронута; емунадо надуть и конвойных и караульных. Он их надувает: у хорошего вораконвойный, иногда какой-нибудь рекрутик, всегда прозевает. Разумеется,конвойный изучается предварительно; к тому же принимается в соображениевремя, место работы. Арестант, например печник, полезет на печь: ктоувидит, что он там делает? Не лезть же за ним и конвойному. Подходя кострогу, он берет в руки монетку - пятнадцать или двадцать копеек серебром,на всякий случай, и ждет у ворот ефрейтора. Всякого арестанта,возвращающегося с работы, караульный ефрейтор осматривает кругом иощупывает и потом уже отпирает ему двери острога. Проноситель винаобыкновенно надеется, что посовестятся слишком подробно его ощупывать внекоторых местах. Но иногда пролаз ефрейтора добирается и до этих мест инащупывает вино. Тогда остается одно последнее средство: контрабандистмолча и скрытно от конвойного сует в руки ефрейтора затаенную в рукемонетку. Случается, что вследствие такого маневра он проходит в острогблагополучно и проносит вино. Но иногда маневр не удается, и тогдаприходится рассчитаться своим последним капиталом, то есть спиной

Докладывают майору, капитал секут, и секут больно, вино отбирается в казну,и контрабандист принимает все на себя, не выдавая антрепренера, но, заметимсебе, не потому, чтоб гнушался доноса, а единственно потому, что донос длянего невыгоден: его бы все-таки высекли; все утешение было бы в том, что ихбы высекли обоих. Но антрепренер ему уже не нужен, хотя, по обычаю и попредварительному договору, за высеченную спину контрабандист не получает сантрепренера ни копейки. Что же касается вообще доносов, то они обыкновеннопроцветают. В остроге доносчик не подвергается ни малейшему унижению;негодование к нему даже немыслимо. Его не чуждаются, с ним водят дружбу,так что если б вы стали в остроге доказывать всю гадость доноса, то вас бысовершенно не поняли. Тот арестант из дворян, развратный и подлый, скоторым я прервал все сношения, водил дружбу с майорским денщиком Федькой ислужил у него шпионом, а тот передавал все услышанное им об арестантахмайору. У нас все это знали, и никто никогда даже и не вздумал наказать илихотя бы укорить негодяя

Но я отклонился в сторону. Разумеется, бывает, что вино проносится иблагополучно; тогда антрепренер принимает принесенные кишки, заплатив заних деньги, и начинает рассчитывать. По расчету оказывается, что товарстоит уже ему очень дорого; а потому, для больших барышей, он переливаетего еще раз, сызнова разбавляя еще раз водой, чуть не наполовину, и, такимобразом приготовившись, ждет покупателя. В первый же праздник, а иногда вбудни, покупатель является: это арестант, работавший несколько месяцев, каккордонный вол, и скопивший копейку, чтобы пропить все в заранееопределенный для этого день. Этот день еще задолго до своего появленияснился бедному труженику и во сне, и в счастливых мечтах за работой иобаянием своим поддерживал его дух на скучном поприще острожной жизни

Наконец заря светлого дня появляется на востоке; деньги скоплены, неотобраны, не украдены, и он их несет целовальнику. Тот подает ему сначалавино, по возможности чистое, то есть всего только два раза разбавленное; нопо мере отпивания из бутылки все отпитое немедленно добавляется водой. Зачашку вина платится впятеро, вшестеро больше, чем в кабаке. Можнопредставить себе, сколько нужно выпить таких чашек и сколько заплатить заних денег, чтоб напиться! Но, по отвычке от питья и от предварительноговоздержания, арестант хмелеет довольно скоро и обыкновенно продолжает питьдо тех пор, пока не пропьет все свои деньги. Тогда идут в ход все обновки:целовальник в то же время и ростовщик. Сперва поступают к немуновозаведенные партикулярные вещи, потом доходит и до старого хлама, анаконец, и до казенных вещей. С пропитием всего, до последней тряпки,пьяница ложится спать и на другой день, проснувшись с неминуемой трескотнейв голове, тщетно просит у целовальника хоть глоток вина на похмелье

Грустно переносит он невзгоду, и в тот же день принимается опять за работу,и опять несколько месяцев работает, не разгибая шеи, мечтая о счастливомкутежном дне, безвозвратно канувшем в вечность, и мало-помалу начинаяободряться и поджидать другого такого же дня, который еще далеко, нокоторый все-таки придет же когда-нибудь в свою очередь

Что же касается целовальника, то, наторговав наконец огромную сумму,несколько десятков рублей, он заготовляет последний раз вино и уже неразбавляет его водой, потому что назначает его для себя; довольноторговать: пора и самому попраздновать! Начинается кутеж, питье, еда,музыка. Средства большие; задобривается даже и ближайшее, низшее, острожноеначальство. Кутеж иногда продолжается по нескольку дней. Разумеется,заготовленное вино скоро пропивается; тогда гуляка идет к другимцеловальникам, которые уже поджидают его, и пьет до тех пор, пока непропивает всего до копейки. Как ни оберегают арестанты гуляющего, но иногдаон попадается на глаза высшему начальству, майору или караульному офицеру

Его берут в кордегардию, обирают его капиталы, если найдут их на нем, и взаключение секут. Встряхнувшись, он приходит обратно в острог и чрезнесколько дней снова принимается за ремесло целовальника. Иные из гуляк,разумеется из богатеньких, мечтают и о прекрасном поле. За большие деньгиони пробираются иногда, тайком, вместо работы, куда-нибудь из крепости нафорштадт, в сопровождении подкупленного конвойного. Там, в каком-нибудьукромном домике, где-нибудь на самом краю города, задается пир на весь мири ухлопываются действительно большие суммы. За деньги и арестантом небрезгают; конвойный же подбирается как-нибудь заранее, с знанием дела

Обыкновенно такие конвойные сами - будущие кандидаты в острог. Впрочем, заденьги все можно сделать, и такие путешествия остаются почти всегда втайне. Надо прибавить, что они весьма редко случаются; на это надо многоденег, и любители прекрасного пола прибегают к другим средствам, совершеннобезопасным