Школьная библиотека

- Видишь, Лиза, - я про себя скажу! Была бы у меня семья с детства, нетакой бы я был, как теперь. Я об этом часто думаю. Ведь как бы ни было всемье худо - все отец с матерью, а не враги, не чужие. Хоть в год разлюбовь тебе выкажут. Все-таки ты знаешь, что ты у себя. Я вот без семьивырос; оттого, верно, такой и вышел... бесчувственный

Я выждал опять

"Пожалуй, и не понимает, - думал я, - да и смешно - мораль"

- Если б я был отец и была б у меня своя дочь, я бы, кажется, дочьбольше, чем сыновей, любил, право, - начал я сбоку, точно не об том, чтобразвлечь ее. Признаюсь, я краснел

- Это зачем? - спросила она

А, стало быть, слушает!

- Так; не знаю, Лиза. Видишь: я знал одного отца, который был строгий,суровый человек, а перед дочерью на коленках простаивал, руки-ноги еецеловал, налюбоваться не мог, право. Она танцует на вечере, а он стоит пятьчасов на одном месте, с нее глаз не спускает. Помешался на ней; я этопонимаю. Она ночью устанет - заснет, а он проснется и пойдет сонную еецеловать и крестить. Сам в сюртучишке засаленном ходит, для всех скупой, аей из последн3о покупает, подарки дарит богатые, и уж радость ему, кольподарок понравится. Отец всегда дочерей больше любит, чем мать. Весело инойдевушке дома жить! А я бы, кажется, свою дочь и замуж не выдавал

- Да как же? - спросила она, чуть-чуть усмехнувшись

- Ревновал бы, ей-богу. Ну, как это другого она станет целовать?чужого больше отца любить? Тяжело это и вообразить. Конечно, все это вздор;конечно, всякий под конец образумится. Но я б, кажется, прежде чем отдать,уж одной заботой себя замучил: всех бы женихов перебраковал. А кончил бывсе-таки тем, что выдал бы за того, кого она сама любит. Ведь тот, когодочь сама полюбит, всегда всех хуже отцу кажется. Это уж так. Много из-заэтого в семьях худа бывает

- Другие-то продать рады дочь, не то что честью отдать, - проговорилаона вдруг

А! вон оно что!

- Это, Лиза, в тех семьях проклятых, где ни бога, ни любви не бывает,- с жаром подхватил я, - а где любви не бывает, там и рассудка не бывает

Такие есть семьи, правда, да я не об них говорю. Ты, видно, в своей семьене видала добра, что так говоришь. Подлинно несчастная ты какая-нибудь

Гм... Больше по бедности все это бывает

- А у господ-то лучше, что ль? И по бедности честные люди хорошоживут

- Гм... да. Может быть. Опять и то, Лиза: человек только свое горелюбит считать, а счастья своего не считает. А счел бы как должно, так иувидел бы, что на всякую долю его запасено. Ну, а что, коли в семье всеудастся, бог благословит, муж выйдет хороший, любит тебя, лелеет тебя, неотходит от тебя! хорошо в той семье! Даже иной раз и с горем пополамхорошо; да и где горя нет? Выйдешь, может, замуж, сама узнаешь. Зато взятьхоть в первое-то время замужем за тем, кого любишь: счастья-то, счастья-тосколько иной раз придет! да и сплошь да рядом. В первое-то время даже иссоры с мужем хорошо кончаются. Иная сама чем больше любит, тем большессоры с мужем заваривает. Право; я знал такую: "Так вот, люблю, дескать,очень и из любви тебя мучаю, а ты чувствуй". Знаешь ли, что из любвинарочно человека можно мучить? Все больше женщины. А сама про себя думает:"Зато уж так буду потом любить, так заласкаю, что не грех теперь ипомучить". И в доме все на вас радуются, и хорошо, и весело, и мирно, ичестно... Вот другие тоже ревнивы бывают. Уйдет он куда, - я знал одну, не стерпит, да в самую ночь и выскочит, да и бежит потихоньку смотреть: нетам ли, не в том ли доме, не с той ли? Это уж худо. И сама знает, что худо,и сердце у ней замирает и казнится, да ведь любит; все от любви. А какхорошо после ссоры помириться, самой перед ним повиниться али простить! Итак хорошо обоим, так хорошо вдруг станет, - точно вновь они встретились,вновь повенчались, вновь любовь у них началась. И никто-то, никто-то недолжен знать, что между мужем и женой происходит, коль они любят другдруга. И какая бы ни вышла у них ссора, - мать родную, и ту не должны себев судьи звать и один про другого рассказывать. Сами они себе судьи. Любовь- тайна божия и от всех глаз чужих должна быть закрыта, что бы там нипроизошло. Святее от этого, лучше. Друг друга больше уважают, а на уважениимного основано. И коль раз уж была любовь, коль по любви венчались, зачемлюбви проходить! Неужто нельзя ее поддержать? Редко такой случай, чтонельзя поддержать. Ну, а как муж человек добрый и честный удастся, так кактут любовь пройдет? Первая брачная любовь пройдет, правда, а там придетлюбовь еще лучше. Там душой сойдутся, все дела свои сообща положут; тайныдруг от друга не будет. А дети пойдут, так тут каждое, хоть и самое трудноевремя счастьем покажется; только бы любить да быть мужественным. Тут иработа весела, тут и в хлебе себе иной раз отказываешь для детей, и товесело. Ведь они ж тебя будут за это потом любить; себе же, значит, копишь

Дети растут, - чувствуешь, что ты им пример, что ты им поддержка; что иумрешь ты, они всю жизнь чувства и мысли твои будут носить на себе, так какот тебя получили, твой образ и подобие примут. Значит, это великий долг

Как тут не сойтись тесней отцу с матерью? Говорят вот, детей иметь тяжело?Кто это говорит? Это счастье небесное! Любишь ты маленьких детей, Лиза? яужасно люблю. Знаешь - розовенький такой мальчик, грудь тебе сосет, да укакого мужа сердце повернется на жену, глядя, как она с его ребенком сидит!Ребеночек розовенький, пухленький, раскинется, нежится; ножки-ручкиналивные, ноготочки чистенькие, маленькие, такие маленькие, что глядетьсмешно, глазки, точно уж он все понимает. А сосет - грудь тебе ручонкойтеребит, играет. Отец подойдет, - оторвется от груди, перегнется весьназад, посмотрит на отца, засмеется, - точно уж и бог знает как смешно, - иопять, опять сосать примется. А то возьмет, да и прикусит матери грудь,коль уж зубки прорезываются, а сам глазенками-то косит на нее: "Видишь,прикусил!" Да разве не все тут счастье, когда они трое, муж, жена иребенок, вместе? За эти минуты много можно простить. Нет, Лиза, знатьсамому сначала нужно жить выучиться, а потом уж других обвинять!

"Картинками, вот этими-то картинками тебя надо! - подумал я про себя,хотя, ей-богу, с чувством говорил, и вдруг покраснел. - А ну если она вдруграсхохочется, куда я тогда полезу?" - Эта идея меня привела в бешенство. Кконцу-то речи я действительно разгорячился, и теперь самолюбие как-тострадало. Молчание длилось. Я даже хотел толкнуть ее

- Чтой-то вы... - начала она вдруг и остановилась

Но я уже все понял: в ее голосе уже что-то другое дрожало, не резкое,не грубое и несдающееся, как недавно, а что-то мягкое и стыдливое, до тогостыдливое, что мне самому как-то вдруг перед ней стыдно стало, виноватостало

- Что? - спросил я с нежным любопытством

- Да вы..

- Что?

- Что-то вы... точно как по книге, - сказала она, и что-то как будтонасмешливое вдруг опять послышалось в ее голосе

Больно ущипнуло меня это замечанье. Я не того ожидал

Я и не понял, что она нарочно маскировалась в насмешку, что этообыкновенная последняя уловка стыдливых и целомудренных сердцем людей,которым грубо и навязчиво лезут в душу и которые до последней минуты несдаются от гордости и боятся перед вами высказать свое чувство. Уже поробости, с которой она приступала, в несколько приемов, к своей насмешке, инаконец только решилась высказать, я бы должен был догадаться. Но я недогадался, и злое чувство обхватило меня

"Постой же", - подумал я

VII

- Э, полно, Лиза, какая уж тут книга, когда мне самому гадко вчуже. Даи не вчуже. У меня все это теперь в душе проснулось... Неужели, неужелитебе самой не гадко здесь? Нет, видно, много значит привычка! Черт знает,что привычка может из человека сделать. Да неужели ж ты серьезно думаешь,что никогда не состареешься, вечно хороша будешь и что тебя здесь векивечные держать будут? Я не говорю уж про то, что и здесь пакость... Авпрочем, я вот что тебе про это скажу, про теперешнее-то твое житье: вот тытеперь хоть и молодая, пригожая, хорошая, с душой, с чувством; ну, а знаешь