Книга "Портрет". Страница 5
Все вещи и все, что ни было: станок, холст, картины - были в тот жевечер перевезены на великолепную квартиру. Он расставил то, что былополучше, на видные места, что похуже - забросил в угол и расхаживал повеликолепным комнатам, беспрестанно поглядывая в зеркала. В душе еговозродилось желанье непреоборимое схватить славу сей же час за хвост ипоказать себя свету. Уже чудились ему крики: "Чартков, Чартков! видали выкартину Чарткова? Какая быстрая кисть у Чарткова! Какой сильный талант уЧарткова!" Он ходил в восторженном состоянии у себя по комнате, уносилсяневесть куда. На другой же день, взявши десяток червонцев, отправился он кодному издателю ходячей газеты, прося великодушной помощи; был принятрадушно журналистом, назвавшим его тот же час "почтеннейший", пожавшим емуобе руки, расспросившим подробно об имени, отчестве, месте жительства, и надругой же день появилась в газете вслед за объявлением о новоизобретенныхсальных свечах статья с таким заглавием: "О необыкновенных талантахЧарткова": "Спешим обрадовать образованных жителей столицы прекрасным,можно сказать, во всех отношениях приобретением. Все согласны в том, что унас есть много прекраснейших физиогномий и прекраснейших лиц, но не было досих пор средства передать их на чудотворный холст, для передачи потомству;теперь недостаток этот пополнен: отыскался художник, соединяющий в себе чтонужно. Теперь красавица может быть уверена, что она будет передана со всейграцией своей красоты воздушной, легкой, очаровательной, чудесной, подобноймотылькам, порхающим по весенним цветкам. Почтенный отец семейства увидитсебя окруженным своей семьей. Купец, воин, гражданин, государственный муж всякий с новой ревностью будет продолжать свое поприще. Спешите, спешите,заходите с гулянья, с прогулки, предпринятой к приятелю, к кузине, вблестящий магазин, спешите, откуда бы ни было. Великолепная мастерскаяхудожника (Невский проспект, такой-то номер) уставлена вся портретами егокисти, достойной Вандиков и Тицианов. Не знаешь, чему удивляться: верностили и сходству с оригиналами или необыкновенной яркости и свежести кисти
Хвала вам, художник! вы вынули счастливый билет из лотереи. Виват, АндрейПетрович (журналист, как видно, любил фамильярность)! Прославляйте себя инас. Мы умеем ценить вас. Всеобщее стечение, а вместе с тем и деньги, хотянекоторые из нашей же братьи журналистов и восстают против них, будут вамнаградою"
С тайным удовольствием прочитал художник это объявление; лицо егопросияло. О нем заговорили печатно - это было для него новостию; несколькораз перечитывал он строки. Сравнение с Вандиком и Тицианом ему сильнопольстило. Фраза "Виват, Андрей Петрович!" также очень понравилась;печатным образом называют его по имени и по отчеству - честь, доныне емусовершенно неизвестная. Он начал ходить скоро по комнате, ерошить себеволоса, то садился на кресла, то вскакивал с них и садился на диван,представляя поминутно, как он будет принимать посетителей и посетительниц,подходил к холсту и производил над ним лихую замашку кисти, пробуя сообщитьграциозные движения руке. На другой день раздался колокольчик у дверей его;он побежал отворять. Вошла дама, предводимая лакеем в ливрейной шинели намеху, и вместе с дамой вошла молEденькая восемнадцатилетняя девочка, дочьее
- Вы мсь° Чартков? - сказала дама
Художник поклонился
- Об вас столько пишут; ваши портреты, говорят, верх совершенства. Сказавши это, дама наставила на глаз лорнет и побежала быстро осматриватьстены, на которых ничего не было. - А где же ваши портреты?
- Вынесли, - сказал художник, несколько смешавшись, - я только чтопереехал еще на эту квартиру, так они еще в дороге... не доехали
- Вы были в Италии? - сказала дама, наводя на него лорнет, не найдяничего другого, на что бы можно было навесть его
- Нет, я не был, но хотел быть... впрочем, теперь покамест яотложил... Вот кресла-с, вы устали?.
- Благодарю, я сидела долго в карете. А, вон наконец вижу вашу работу!- сказала дама, побежала к супротивной стене и наводя лорнет на стоявшие наполу его этюды, программы, перспективы и портреты. - C'est charmant! Lise,Lise, venez ici!1 Комната во вкусе Теньера, видишь: беспорядок, беспорядок,стол, на нем бюст, рука, палитра; вон пыль, - видишь, как пыль нарисована!C'est charmant! А вон на другом холсте женщина, моющая лицо, - quelle joliefigure!2 Ах, мужичок! Lise, Lise, мужичок в русской рубашке! смотри:мужичок! Так вы занимаетесь не одними только портретами?---
1 Это очаровательно! Лиза, Лиза, подойди сюда! (франц.)
2 Какое красивое лицо! (франц.)
- О, это вздор... Так, шалил...этюды..
- Скажите, какого вы мнения насчет нынешних портретистов? Не правдали, теперь нет таких, как был Тициан? Нет той силы в колорите, нет той..
как жаль, что я не могу вам выразить по-русски (дама была любительницаживописи и обегала с лорнетом все галереи в Италии). Однако мсь° Ноль..
ах, как он пишет! Какая необыкновенная кисть! Я нахожу, что у него дажебольше выраженья в лицах, нежели у Тициана. Вы не знаете мсь° Ноля?
- Кто этот Ноль? - спросил художник
- Мсь° Ноль. Ах, какой талант! он написал с нее портрет, когда ей былотолько двенадцать лет. Нужно, чтобы вы непременно у нас были. Lise, ты емупокажи свой альбом. Вы знаете, что мы приехали с тем, чтобы сей же часначали с нее портрет
- Как же, я готов сию минуту
И в один мгновенье придвинул он станок с готовым холстом, взял в рукипалитру, вперил глаз в бледное личико дочери. Если бы он был знатокчеловеческой природы, он прочел бы на нем в одну минуту начало ребяческойстрасти к балам, начало тоски и жалоб на длинноту времени до обеда и послеобеда, желанья побегать в новом платье на гуляньях, тяжелые следыбезучастного прилежания к разным искусствам, внушаемого матерью длявозвышения души и чувств. Но художник видел в этом нежном личике однутолько заманчивую для кисти почти фарфоровую проэрачность тела,увлекательную легкую томность, тонкую светлую шейку и аристократическуюлегкостъ стана. И уже заранее готовился торжествовать, показать легкость иблеск своей кисти, имевшей доселе дело только с жесткими чертами грубыхмоделей, с строгими антиками и копиями кое-какие классических мастеров. Онуже представлял себе в мыслях, как выйдет это легонькое личико
- Знаете ли, - сказала дама с несколько даже трогательным выражениемлица, - я бы хотела... на ней теперь платье; я бы, признаюсь, не хотела,чтобы она была в платье, к которому мы так привыкли; я бы хотела, чтоб онабыла одета просто и сидела бы в тени зелени, в виду каких-нибудь полей,чтобы стада вдали или роща... чтобы незаметно было, что она едеткуда-нибудь на бал или модный вечер. Наши балы, признаюсь, так убиваютдушу, так умерщвляют остатки чувств... простоты, простоты чтобы былобольше
Увы! на лицах и матушки и дочери написано было, что они до тогоисплясались на балах, что обе сделались чуть не восковыми
Чартков принялся за дело, усадил оригинал, сообразил несколько все этов голове; провел по воздуху кистью, мысленно устанавливая пункты; прищурилнесколько глаз, подался назад, взглянул издали - и в один час начал икончил подмалевку. Довольный ею, он принялся уже писать, работа егозавлекла. Уже он позабыл все, позабыл даже, что находится в присутствииаристократических дам, начал даже выказывать иногда кое-какие художническиеухватки, произнося вслух разные звуки, временами подпевая, как случается схудожником, погруженным всею душою в свое дело. Без всякой церемонии, однимдвиженьем кисти заставлял он оригинал поднимать голову, который наконецначал сильно вертеться и выражать совершенную усталость
- Довольно, на первый раз довольно, - сказала дама
- Еще немножко, - говорил позаоывшийся художник
- Нет, пора! Lise, три часа! - сказала она, вынимая маленькие часы,висевшие на золотой цепи у ее кушака, и вскрикнула: - Ах, как поздно!
- Минуточку только, - говорил Чартков простодушным и просящим голосомребенка
Но дама, кажется, совсем не была расположена угождать на этот раз егохудожественным потребностям и обещала вместо того просидеть в другой раздолее
"Это, однако ж, досадно, - подумал про себя Чартков, - рука только чторасходилась". И вспомнил он, что его никто не перебивал и не останавливал,когда он работал в своей мастерской на Васильевском острове; Никита,
