Школьная библиотека

Величать вас ---- ?

-- Адам Круг. Будьте добры немедленно привезти сюда моего ребенка ---

-- Немного терпения, -- сказал Кол, обмакивая перо. -- Процедура, неспорю, утомительная, но чем скорее мы с ней покончим, тем лучше. Значит,К,р,у,г. Возраст?

-- Будет ли необходима вся эта чушь, если я сразу скажу вам, чтопередумал?

-- Необходима при любых обстоятельствах. Пол -- мужской. Брови густые

Имя родителя вашего ---

-- Такое же, как у меня, будьте вы прокляты.

-- Ну-ну, не надо меня проклинать. Я устал не меньше вашего

Вероисповедание?

-- Никакого.

-- Это не ответ -- "никакого". Закон требует, чтобы каждое лицо мужескапола объявило свою религиозную принадлежность. Католик? Виталист?Протестант?

-- Мне нечего ответить.

-- Любезный вы мой, вас хотя бы крестили?

-- Я не понимаю, о чем вы говорите.

-- Ну, это уж совершенно---- Помилуйте, должен же я хоть что-нибудьзаписать?

-- Сколько еще там вопросов? Вы что, собираетесь заполнить все это?[указывая на страницу безумно дрожащим пальцем].

-- Боюсь, что так.

-- В таком случае, я отказываюсь продолжать. Я здесь для того, чтобысделать заявление чрезвычайной важности, а вы тратите время на ерунду.

-- Ерунда -- слишком резкое слово."

-- Слушайте, я подпишу все, что хотите, если моего сына ---

-- Ребенок один?

-- Один. Мальчик восьми лет.

-- Нежный возраст. Вам тяжело, сударь, не спорю. Я что хочу сказать, -я сам отец и все такое. Однако могу вас уверить, что мальчик ваш всовершеннейшей безопасности.

-- Нет! -- крикнул Круг. -- Вы прислали пару бандитов ---

-- Я никого не присылал. Перед вами chinovnik на мизерном жалованьи. Я,если угодно, скорблю обо всем, что случилось в русской литературе.

-- Так или иначе, но кто бы тут ни командовал, он должен выбирать: либоя остаюсь немым навсегда, либо же говорю, подписываю, присягаю -- все, чтоугодно правительству. Однако я сделаю это все и даже больше, только еслисюда, вот в эту комнату, доставят мое дитя, незамедлительно.

Кол колебался. Все это весьма уклонялось от правил.

-- Все это весьма уклоняется от правил, -- сказал наконец он, -однако, мне представляется, что вы правы. Видите ли, общепринятая процедурапримерно такова: первым делом надлежит заполнить анкету, потом выотправляетесь восвояси, в камеру. Там вы изливаете душу такому же, как вы,заключенному -- это, понятное дело, наш человек. Затем, утречком, часиковэтак около двух, вас пробуждают от тревожного сна, и я начинаю допросзаново. Сведущие люди считают, что вы должны будете расколоться так где-тоот шести сорока до семи пятнадцати. Наш метеоролог предрек особобезрадостный рассвет. Д-р Александер, коллега ваш, согласился переводить наобыденный язык ваши загадочные высказывания, потому что никто же не могпредвидеть такой прямоты, такой... я полагаю, нелишне добавить, что вампришлось бы еще выслушивать детский голосок, испускающий стоны притворнойболи. Я сам их отрепетировал со своими детишками, они будут страшноразочарованы. Вы действительно хотите сказать, что готовы присягнуть вверности Государству и все такое, если ---

-- Лучше поторопитесь. Кошмар может стать неуправляемым.

-- Ну как же, конечно, сию минуту я все устрою. Ваше расположениевесьма удовлетворительно, весьма. Наша замечательная тюрьма сделала из васчеловека. Вот истинная радость. Уж непременно станут меня поздравлять с тем,как быстро я вас расколол. Прошу простить.

Он встал (мелкий, щуплый слуга Государства с большой бледной башкой ичерной зубастой пастью), отдернул складки бархатной portiére, и узникостался наедине со своим тупым "один-один-один". Вход, которым Кругвоспользовался несколько минут назад, был скрыт картотечным шкапом. То, чтовыглядело зашторенным окном, оказалось зашторенным зеркалом. Он поправилворот халата.

Прошло четыре года. Потом разрозненные части столетия. Ошметки драноговремени. Скажем, всего двадцать два года. Дуб перед старой церквушкойутратил всех своих птичек; один кряжистый Круг не переменился.

Предваряемый легкой вспучкой или трясучкой, или и тем и другим,занавеса, а после и собственной его зримой рукой, Конкордий Филадельфовичворотился. Вид у него был довольный.

-- С минуты на минуту ваш мальчуган будет здесь, -- бодро сказал он. -Все в большом облегчении. За ним ходит ученая няня. Говорит, мальчик велсебя очень плохо. Верно, сложный ребенок? Кстати, меня просили у васпонаведаться: желаете ли вы сами написать свою речь -- и заблаговременнопредставить -- или воспользуетесь готовым материалом?

-- Материалом. Я страшно хочу пить.

-- Нам сейчас подадут закуски. Теперь другой вопрос. Тут надо быподписать кой-какие бумаги. Можно прямо сейчас и начать.

-- Не прежде, чем я увижу ребенка.

-- Вы будете очень заняты, sudar' [сэр], предупреждаю вас. Навернякауже журналисты отираются поблизости. Ах, сколько мы претерпели волнений! Мыуж думали, Университет никогда не откроется. Завтра, смею верить, начнутсястуденческие демонстрации, шествия, публичные благодарения. Вы д'Абрикосовазнаете, фильмового режиссера? Так вот, он, говорит, всегда чувствовал, чтовы вдруг осознаете величие Государства и все такое. Говорит, это вроде lagrâce в религии. Откровение. Очень, говорит, трудно объяснять эти вещилюдям, не испытавшим этого внезапного ослепляющего удара истины. Я, со своейстороны, безмерно рад привилегии засвидетельствовать ваше прекрасноеобращение. По-прежнему дуетесь? На-ка, давайте-ка мы разгладим эти морщинки

Внимание! Музыка!

Он, видимо, кнопку нажал или повернул рычажок, потому что вдругприпустили распутные трубы, и добряк добавил уважительным шепотком:

-- Музыка в вашу честь.

Однако звуки оркестра потонули в визгливом звонке телефона. Очевидно,большие новости, ибо Кол опустил трубку триумфально-напыщенным взмахом рукии указал Кругу на занавешенную дверь. После вас.

Он был человек светский; Круг таковым не был, Круг рванул вперед, какнеотесанный боров.

Сцена без номера (во всяком случае, один из последних актов):просторная ожидальня в роскошной тюрьме. Изящная модель гильотины (счопорной куклой в цилиндре -- обслуга) под стеклянным колоколом на полкекамина. Масляные полотна, темно трап2ующие разные религиозные темы. Нанизком столике кипа журналов ("Geographical Magazine", "Столица и усадьба","Die Woche", "Дегустатор", "L'Illustration"). Один или два книжных шкапа,книги обыкновенные ("Маленькие женщины", III том "Истории Ноттингема" ипрочее). Связка ключей на стуле (забытая одним из стражей). Стол сзакусками: тарелка бутербродов с селедкой и ведро воды в окружении кружек,прибывших сюда с различных немецких курортов (на кружке Круга -- видБад-Киссингена).

Дверь в глубине сцены широко растворилась, множество фотографов ирепортеров образовали живую галерею, по которой двое дородных мужчин повелитоненького испуганного мальчика лет двенадцати-тринадцати. Голова его быласвежеперебинтована (говорят, винить некого, он поскользнулся на полированныхполах Музея Ребенка и стукнулся лбом о модель машины Стефенсона). Чернаяшкольная форма, ремень. Локоть его взлетел, прикрывая лицо, когда один измужчин сделал внезапный жест, желая обуздать рвение репортеров.

-- Это не мой ребенок, -- сказал Круг.

-- Ваш папа все шутит, все шутит, -- добродушно поведал ребенку Кол.

-- Мне нужен мой ребенок. Это чей-то еще.

-- Что такое? -- резко спросил Кол. -- Не ваш ребенок? Глупости,милейший. Протрите глаза.

Один из дородных мужчин (это полицейский в штатском) вытащил документ ивручил его Колу. В документе значилось ясно: Арвид Круг, сын профессораМартина Круга, прежнего вице-президента Академии медицинских наук.

-- Повязка, возможно, отчасти изменила его, -- поспешно произнес Кол, инотка отчаяния втерлась в его говорок. -- И потом, конечно, мальчики такбыстро растут ---

Охранники вышибали у фотографов аппараты и выпихивали репортеров изкомнаты. "Мальчишку держи", -- сказал отвратительный голос.

Новопришедший, человек по имени Кристалсен (красное лицо, синие глаза,высокий крахмальный воротничок), бывший, как выяснилось впоследствии, Вторымсекретарем Совета Старейшин, подошел к Колу вплотную и спросил у несчастногоКола, придерживая его за узел на галстуке, не полагает ли Кол, что он внекотором роде несет ответственность за это идиотское недоразумение. Кол всееще надеялся, неизвестно на что -

-- Совершенно ли вы уверены, -- продолжал он расспрашивать Круга, -совершенно ли вы уверены, что этот парнишка -- не ваш сынок? Философы, самизнаете, люди рассеянные. И освещение тут не так чтобы знатное ---

Круг закрыл глаза и сквозь стиснутые зубы сказал:

-- Мне нужен мой ребенок.

Кол поворотился к Кристалсену, развел руками, и с губ его слетелбеспомощный, безнадежный, лопающийся звук [пффт]. Тем временем ненужногомальчика увели.

-- Примите наши извинения, -- сказал Кол Кругу. -- Такие ошибкинеизбежно случаются, когда арестов производится слишком много.

-- Или недостаточно, -- хрустнул Кристалсен.

-- Он хочет сказать, -- сказал Кол Кругу, -- что те, кто повинен в этой