Школьная библиотека

репо поглядывали на зевак.

Кричал на пустыре мороженщик. Толкались между людьми мальчишки с припухшими от дрянной жизни глазами, - продавцы папирос и жулики. Затесалсясюда же сутулый старик, изъеденный чахоткой, - принес продавать две парыштанов. День был теплый, августовский, летел над городом клин журавлей.

Подходившие к толпе, к бубнящим кучкам, - начинали разговор:

- Что это народ собрался, - убили кого?

- На Марс сейчас полетят.

- Вот тебе дожили, - этого еще не хватало!

- Что вы рассказываете? Кто полетит?

- Двоих арестантов, воров, из тюрьмы выпустили, запечатают их в цинковый бидон и - на Марс, для опыта.

- Бросьте вы врать, в самом деле.

- То есть, как это я - вру?

- Да - ситец сейчас будут выдавать.

- Какой ситец, по скольку?

- По восьми вершков на рыло.

- Ах, сволочи. На дьявол мне восемь вершков, - на мне рубашка сгнила,третий месяц хожу голый.

- Конечно, - издевательство.

- Ну, и народ дурак, Боже мой.

- Почему народ дурак? Откуда вы решили?

- Не решил, а вижу.

- Вас бы отправить, знаете куда, за эти слова.

- Бросьте, товарищи. Тут, в самом деле, историческое событие, а выБог знает что несете.

- А для каких это целей на Марс отправляют?

- Извините, сейчас один тут говорит: - 25 пудов погрузили они однойагитационной литературы и два пуда кокаину.

- Ну, уж - кокаин вы тут ни к селу ни к городу приплели.

- Это экспедиция.

- За чем?

- За золотом.

- Совершенно верно, - для пополнения золотого фонда.

- Много думают привезти?

- Неограниченное количество.

- Слушайте, - с утра английский фунт упал.

- Что вы говорите?

- Вот вам, - ну. Вон - в крайнем доме, в воротах, один человек, - щека у него подвязана, - фунты ни по чем продает.

- Тряпье он продает из Козьмодемьянска, три вагона, - накладную.

- Гражданин, долго нам еще ждать?

- Как солнце сядет, так он и ахнет.

До сумерек переливался говор, шли разные разговоры в толпе, ожидающейнеобыкновенного события. Спорили, ссорились, но не уходили.

На набережной Ждановки зажглись фонари. Тусклый закат багровым светомразлился на пол-неба. И вот, медленно раздвигая толпу, появился большойавтомобиль комиссара Петербурга. В сарае изнутри осветились окна. Толпазатихла, придвинулась

Открытый со всех сторон, поблескивающий рядами заклепок, яйцевидныйаппарат стоял на цементной, слегка наклоненной, площадке, посреди сарая

Его ярко освещенная внутренность из стеганой ромбами, желтой кожи былавидна сквозь круглое отверстие люка.

Лось и Гусев были уже одеты в валеные сапоги, в бараньи полушубки, вкожаные, пилотские шлемы. Члены правительства, члены академии, инженеры,журналисты, - окружали аппарат. Напутственные речи были уже сказаны,магниевые снимки сделаны. Лось благодарил провожающих за внимание. Еголицо было бледно, глаза, как стеклянные. Он обнял Хохлова и Кузьмина

Взглянул на часы:

- Пора.

Провожающие затихли. У иных тряслись губы. Кузьмин стал креститься

Гусев нахмурился и полез в люк. Внутри аппарата он сел на кожаную подушку, поправил шлем, одернул полушубок.

- К жене зайди, не забудь, - крикнул он Хохлову и сильнее нахмурился

Лось все еще медлил, глядел себ5 под ноги. Вдруг, он поднял голову и,обращаясь, почему-то только к Скайльсу, сказал глуховатым, взволнованнымголосом:

- Я думаю, что удачно опущусь на Марс, - оттуда я постараюсь телеграфировать. Я уверен - пройдет немного лет и сотни воздушных кораблей будут бороздить звездное пространство. Вечно, вечно нас толкает дух искания и тревоги. И меня гонит тревога, быть может отчаяние. Но, уверяювас, - в эту минуту победы - я лишь с новой силой чувствую свою нищету

Не мне - первому нужно лететь, - это преступно. Не я первый должен проникнуть в небесную тайну. Что я найду там? - ужас самого себя. Мой разумгорит чадным огоньком над самой темной из бездн, где распростерт труплюбви. Земля отравлена ненавистью, залита кровью. Недолго ждать, когдапошатнется даже разум, - единственные цепи на этом чудовище. Так вы изапишите в вашей книжечке, Арчибальд Скайльс, - я не гениальный строитель, не новый конвинстадор, не смельчак, не мечтатель: - я - трус, беглец. Гонит меня безнадежное отчаяние.

Лось вдруг оборвал, странным взором оглянул провожающих, - все слушали его с недоумением и страхом. Надвинул на глаза шлем:

- Не кстати сказано, но через минуту меня не будет на земле. Проститеза последние слова. Прошу вас - отойти как можно дальше от аппарата.

Лось повернулся и полез в люк, и сейчас же с силой захлопнул его засобой. Провожающие, теснясь, взволнованно перекидываясь словами, побежали из сарая к толпе на пустырь. Чей-то голос протяжно начал кричать:

- Осторожнее, отходите, ложитесь.

В молчании теперь тысячи людей глядели на квадратные, освещенные окнасарая. Там было тихо. Тишина и на пустыре. Так, прошло несколько минут,- нестерпимый срок ожидания. Много людей легло на траву. Вдруг, звонко,вдалеке, заржала лошадь конного стражника. Кто-то крикнул страшным голосом:

- Тише!

В сарае оглушающе треснуло, будто сломалось дерево. Сейчас же раздались более сильные, частые удары. Задрожала земля. Над крышей сарая поднялся тупой нос, и заволокся облаком дыма и пыли. Треск усилился. Черныйаппарат появился весь над крышей и повис в воздухе, будто примериваясь

Взрывы слились в сплошной вой, и четырехсаженное яйцо, наискось, как ракета, взвилось над толпой, устремилось к западу, ширкнуло огненной полосой, и исчезло в багровом, тусклом зареве туч.

Только тогда в толпе начался крик, полетели шапки, побежали люди,обступили сарай

В ЧЕРНОМ НЕБЕ

Завинтив входной люк, Лось сел напротив Гусева и стал глядеть ему вглаза, - в колючие, как у пойманной птицы, точки зрачков.

- Летим, Алексей Иванович?

- Пускайте.

Тогда Лось взялся за рычажек реостата и слегка повернул его. Раздалсяглухой удар, - тот первый треск, от которого вздрогнула на пустыре тысячная толпа. Повернул второй реостат. Глухой треск под ногами и сотрясение аппарата стали так сильны, что Гусев схватился за сиденье, выкатилглаза. Лось включил оба реостата. Аппарат рванулся. Удары стали мягче,сотрясение уменьшилось. Лось прокричал:

- Поднялись.

Гусев отер пот с лица. Становилось жарко. Счетчик скорости показывал- 50 метров в секунду, стрелка продолжала передвигаться вперед.

Аппарат мчался по касательной, против вращения земли. Центробежнаясила относила его к востоку. По расчетам, на высоте ста километров, ондолжен был выпрямиться и лететь по диагонали, вертикальной к поверхностиземли

Двигатель работал ровно, без сбоев. Лось и Гусев расстегнули полушубки, сдвинули на затылок шлемы. Холодный пот катился по их лицам. Электричество было потушено, и бледный свет проникал сквозь стекла глазков.

Преодолевая слабость и начавшееся головокружение, Лось опустился наколени и сквозь глазок глядел на уходящую землю. Она расстилалась огромной, без краев, вогнутой чашей, - голубовато-серая. Кое-где, точно острова, лежали на ней гряды облаков, - это был Атлантический океан.

Понемногу чаша суживалась, уходила вниз. Правый край ее начал светиться, как серебро, на другой находила тень. И вот, чаша уже казаласьшаром, улетающим в бездну.

Гусев, прильнувший к другому глазку, сказал:

- Прощай, матушка, пожито на тебе, полито кровушки.

Он поднялся с колен, но, вдруг, зашатался, повалился на подушку. Рванул ворот:

- Помираю, Мстислав Сергеевич, мочи нет.

Лось чувствовал: - сердце бьется чаще, чаще, уже не бьется, - трепещет мучительно. Бьет кровь в виски. Темнеет свет.

Он пополз к счетчику. Стрелка стремительно поднималась, отмечая невероятную быстроту. Кончался слой воздуха. Уменьшалось притяжение. Компаспоказывал, - земля была - вертикально внизу. Аппарат, с каждой секундойнаддавая скорость, с сумасшедшей быстротой вносился в мировое, ледяноепространство.

Лось, ломая ногти, едва расстегнул ворот полушубка, - сердце стало

..............