Школьная библиотека

Предвидя, что скорость аппарата и, стало быть, находящихся в нем тел,достигнет такого предела, когда наступит заметное изменение скорости биения сердца, обмена крови и соков, всего жизненного ритма тела, - предвидя это, Лось соединил счетчик скорости одного из жироскопов (их былодва в аппарате) электрическими проводами с кранами баков, которые в нужную минуту должны выпустить большое количество кислорода и аммиачных солей.

Лось очнулся первым. Грудь резало, голова кружилась, сердце шумело,как волчек. Мысли появились и исчезли, - необычайные, быстрые, ясные

Движения легки и точны.

Лось закрыл лишние краны в баках, взглянул на счетчик. Аппарат покрывал около пятисот верст в секунду. Было светло. В один из глазков входилпрямой, ослепительный луч солнца. Под лучом, навзничь, лежал Гусев, зубы оскалены, стеклянные глаза вышли из орбит.

Лось поднес ему к носу едкую соль. Гусев глубоко вздохнул, затрепетали веки. Лось обхватил его под мышками и сделал усилие приподнять, нотело Гусева повисло, как пузырь с воздухом. Он разжал руки, - Гусев медленно опустился на пол, вытянул ноги на воздух, поднял локти, - сиделкак в воде, озирался:

- Вот штука то, - гляди - сейчас полечу.

Лось сказал ему - лезть, наблюдать в верхние глазки. Гусев встал,качнулся, примерился и полез по отвесной стене аппарата, как муха, хватался за стеганую обивку. Прильнул к глазку:

- Темень, Мстислав Сергеевич, как есть ничего не видно.

Лось надел дымчатое стекло на окуляр, обращенный к солнцу. Четкимочертанием, огромным, косматым клубком солнце висело в пустой темноте. Сбоков его, как крылья, были раскинуты две световые туманности. От плотного ядра отделился фонтан и расплылся грибом: это было, как раз, время,когда начали распадаться солнечные пятна. В отдалении от светлого ядрарасполагались, еще более бледные, чем зодиакальные крылья, - световыеспирали: океаны огня, отброшенные от солнца и вращающиеся вокруг него,как спутники.

Лось с трудом оторвался от этого зрелища, - живоносного огня вселенной. Прикрыл окуляр колпачком. Стало темно. Он придвинулся к глазку,противоположному световой стороне. Здесь была тьма. Он повернул окуляр,и глаз укололся о зеленоватый луч звезды. Затем - снова тьма, и - новаяточка звезды. Но вот, в глазок вошел голубой, ясный, сильный луч, - этобыл Сириус, небесный алмаз, первая звезда северного неба.

Лось пополз к третьему глазку. Повернул окуляр, взглянул, протер егоносовым платком. Всмотрелся. Сжалось сердце, стали чувствительны волосына голове.

Невдалеке, в тьме, плыли, совсем близко, неясные, туманные пятна. Гусев проговорил с тревогой:

- Какая-то штука летит рядом с нами.

Туманные пятна медленно уходили вниз, становились отчетливее, светлее. Побежали изломанные, серебристые линии, нити. И вот, стало проступать яркое очертание рваного края, скалистого гребня. Аппарат, видимо,сближался с каким-то небесным телом, вошел в его притяжение и, как спутник, начал поворачиваться вокруг него.

Дрожащей рукой Лось пошарил рычажки реостатов и повернул их до отказа, рискуя взорвать аппарат. Внутри, под ногами все заревело, затрепетало. Пятна и сияющие, рваные края быстрее стали уходить вниз. Освещеннаяповерхность увеличивалась, приближалась. Теперь уже ясно можно было видеть резкие, длинные тени от скал, - они тянулись через оголенную, ледяную равнину.

Аппарат летел к скалам, - они были совсем близко, залитые сбоку солнцем. Лось подумал (сознание было спокойное и ясное), - через секунду, аппарат не успеет повернуть к притягивающей его массе горлом, - черезсекунду - смерть.

В эту долю секунды Лось заметил на ледяной равнине, близ скал, словно развалины города. Затем, аппарат скользнул над остриями ледяныхпиков... но там, по ту их сторону, - был обрыв, бездна, тьма. Сверкнулина рваном, отвесном обрыве жилы металлов. И осколок разбитой, неведомойпланеты остался далеко позади, - продолжал свой мертвый путь к вечности

Аппарат снова мчался среди пустыни черного неба.

Вдруг, Гусев крикнул:

- Вроде, как луна перед нами.

Он обернулся, отделился от стены, и повис в воздухе, раскорячился лягушкой, и, ругаясь шопотом скверными словами, силился приплыть к стене

Лось отделился от пола и, тоже повиснув, держась за трубку глазка, глядел на серебристый, ослепительный диск Марса

СПУСК

Серебристый, кое-где словно подернутый облачками, диск Марса заметноувеличивался. Ослепительно сверкало пятно льдов южного полюса. Ниже егорасстилалась изогнутая туманность. На востоке она доходила до экватора,близ среднего меридиана - поднималась, огибая полого более светлую поверхность и раздваивалась, образуя у западного края диска второй мыс.

По экватору были расположены, ясно видны, - пять темных точек, круглых пятен. Они соединялись прямыми линиями, которые начертывали два равносторонних треугольника и третий - удлиненный. Подножие восточного треугольника было охвачено правильной дугой. От середины ее до крайней, западной точки шло второе полукружие. Несколько линий, точек и полукружийразбросано к западу и востоку от этой, экваториальной, группы. Северныйполюс тонул во мгле.

Лось жадно вглядывался в эту сеть линий: - вот они, сводящие с умаастрономов, постоянно меняющиеся, геометрически правильные, непостигаемые каналы Марса. Лось различал теперь под этим четким рисунком вторую,едва проступающую, словно стертую, сеть линий. Он начал набрасывать примерный рисунок ее в записной книжке. Вдруг, диск Марса дрогнул и поплылв окуляре глазка. Лось кинулся к реостатам:

- Попали, Алексей Иванович, притягиваемся, падаем.

Аппарат поворачивал горлом к планете. Лось уменьшил и совсем выключилдвигатель. Перемена скорости была теперь менее болезненна. Но наступилатишина, настолько мучительная, что Гусев уткнулся лицом в руки, зажалуши.

Лось лежал на полу, наблюдая, как увеличивается, растет, становитсявсе более выпуклым серебряный диск. Казалось, - из черной бездны он самтеперь летел на них.

Лось снова включил реостаты. Аппарат затрепетал, преодолевая тягуМарса. Скорость падения замедлилась. Марс закрывал теперь все небо,тускнел, края его выгибались чашей.

Последние секунды были страшными, - головокружительное падение. Марсзакрыл все небо. Внезапно, стекла глазков запотели. Аппарат прорезывалоблака над тусклой равниной, и, ревя и сотрясаясь, медленно теперь опускался.

- Садимся! - успел только крикнуть Лось и выключил двигатель. Сильнымтолчком его кинуло на стену, перевернуло. Аппарат грузно сел, и повалился на бок

..............

Колени тряслись, руки дрожали, сердце замирало. Молча, поспешно Лосьи Гусев приводили в порядок внутренность аппарата. Сквозь отверстие одного из глазков высунули наружу полуживую мышь, привезенную с земли

Мышь понемногу ожила, подняла нос, стала шевелить усами, умылась. Воздухбыл годен для жизни.

Тогда отвинтили входной люк. Лось облизнул губы, сказал еще глуховатым голосом:

- Ну, Алексей Иванович, с благополучным прибытием. Вылезаем.

Скинули валенки и полушубки. Гусев прицепил маузер к поясу (на всякийслучай), усмехнулся и распахнул люк

МАРС

Темно-синее, как море в грозу, ослепительное, бездонное небо увиделиГусев и Лось, вылезая из аппарата.

Пылающее, косматое солнце стояло высоко над Марсом. Такое солнце видывали в Петербурге, в мартовские, ясные дни, когда талым ветром вымытовсе небо.

- Веселое у них солнце, - сказал Гусев и чихнул, - до того ярок былсвет в густо-синей высоте. Покалывало грудь, стучала кровь в виски, нодышалось легко, - воздух был тонок и сух.

Аппарат лежал на оранжево-апельсиновой, плоской равнине. Горизонткругом - близок, подать рукой. Почва сухая, потрескавшаяся. Повсюду наравнине стояли высокие кактусы, как семисвечники, - бросали резкие, лиловые тени. Подувал сухой ветерок.

Лось и Гусев долго озирались, потом пошли по равнине. Итти было необычайно легко, хотя ноги и вязли по щиколотку в рассыпающей почве. Огибая жирный высокий кактус, Лось протянул к нему руку. Растение, едва егокоснулось, затрепетало, как под ветром, и бурые его, мясистые отросткипотянулись к руке. Гусев пхнул сапогом ему под корень, - ах, погань, кактус повалился, вонзая в песок колючки.

Шли около получаса. Перед глазами расстилалась все та же оранжеваяравнина, - кактусы, лиловые тени, трещины в грунте. Когда повернули кюгу и солнце стало сбоку, - Лось стал присматриваться, - словно что-тосоображая, - вдруг остановился, присел, хлопнул себя по колену:

- Алексей Иванович, почва-то ведь вспаханная