Школьная библиотека

Лось и Гусев взяли мешки, и вместе с лысым их спутником пошли по лугувниз, к роще.

Водяная пыль, бьющая из боковых отверстий переносных труб, играла радугами над сверкающей влагою, кудрявой травой. Стадо низкорослых, длинношерстых животных, черных и белых, паслось по склону. Было мирно. Тихошумела вода. Подувал ветерок.

Длинношерстые животные лениво поднимались, давая дорогу людям, и отходили, переваливаясь медвежьими лапами, оборачивали плоские, кроткиеморды. Мальчик пастух, в длинной, красной рубахе, сидел на камне, подперев подбородок, и тоже лениво глядел на проходивших. Опустились на лугжелтые птицы и распушились, отряхиваясь под радужным фонтаном воды. Вдали бродил на длинных ногах ярко зеленый журавль-меланхолик.

Подошли к роще. Пышные, плакучие деревья были лазурно-голубые. Смолистая, небесная листва шелестела мягко, шумели повисшие ветви. Сквозьпятнистые стволы играла вдали сияющая вода озера. Пряный, сладкий зной вэтой голубой чаще кружил голову.

Рощу пересекало много тропинок, посыпанных оранжевым песком. На скрещении их, на круглых полянах, стояли старые, иные поломанные, в лишаях,большие статуи из песчаника. Над зарослями поднимались обломки колонн,остатки циклопической стены.

Дорожка загибала к озеру. Открылась его темно-синяя, зеркальная поверхность с опрокинутой вершиной далекой, скалистой горы. Чуть шевелились в воде отражения плакучих деревьев. Сияло пышное солнце. В излучинеберега, с боков мшистой лестницы, спускающейся в озеро, сидели две огромные, человеческие статуи, потрескавшиеся, поросшие ползучей растительностью.

На ступенях лестницы появилась молодая женщина, выходившая из воды

Голову ее покрывал желтый, острый колпачок. Она казалась юношески тонкой, - бело-голубоватая, рядом с грузным очертанием, покрытого мхом,вечно улыбающегося сквозь сон, сидящего Магацитла. Вот, она поскользнулась, схватилась за каменный выступ, подняла голову.

- Аэлита, - прошептал марсианин, прикрыл глаза рукавом и потащил Лосяи Гусева с дорожки в чащу.

Скоро они вышли на большую поляну. В глубине ее, в густой траве, стоял угрюмый, с покатыми стенами, серый дом. От звездообразной, песчанойплощадки, перед его фасадом, прямые дорожки бежали через луг, вниз, кроще, где между деревьями виднелись кирпичные, низкие постройки.

Лысый марсианин свистнул. Из-за угла дома появился низенький, толстенький марсианин в полосатом халате. Багровое лицо его было точно натерто свеклой. Морщась от солнца, от подошел, но, услышав - кто такиеприезжие, сейчас же приноровился удрать за угол. Лысый марсианин заговорил с ним повелительно, и толстяк, садясь на ноги от страха, оборачиваясь, показывая желтый зуб из беззубого рта, - повел гостей в дом

ОТДЫХ

Гостей отвели в светлые, маленькие, почти пустые комнаты, выходившиеузкими окнами в парк. Стены столовой и спален были обтянуты соломенногоцвета циновками. В углах стояли кадки с цветущими деревцами. Гусев нашелпомещение подходящим: "Вроде багажной корзины, очень славно".

Толстяк в полосатом халате, управляющий домом, суетился, лопотал, катался из двери в дверь, вытирал коричневым платком череп, и, время отвремени, каменел, выкатывая на гостей склерозныеE3лаза, - тайно устраивал пальцами рожки, огораживался.

Он напустил воду в бассейн и привел Лося и Гусева, каждого, в своюванную, - со дна ее поднимались густые клубы пара. Прикосновение к безмерно уставшему телу горячей, пузырящейся, легкой воды, было так сладко,что Лось едва не заснул в мраморном бассейне. Управляющий вытащил его заруку.

Лось едва доплелся до столовой, где был накрыт стол множеством тарелочек с печеной рыбой, паштетами, птицей, крошечными яйцами, засахаренными фруктами. Хрустящие, величиной с орех, шарики хлеба таяли во рту.

Кушали крошечными лопаточками. Управляющий каменел, глядя, как люди сземли пожирают блюда деликатнейшей пищи. Гусев вошел в аппетит и лопаточку оставил, ел руками, похваливал. Особенно хорошо было вино, - белое, отдающее синевой, с запахом сырости и смородины. Оно испарялось ворту и огненным зноем текло по жилам.

Приведя гостей в спальни, управляющий долго еще хлопотал, подтыкаяодеяла, подсовывая подушечки. Но уже крепкий и долгий сон овладел "белыми гигантами". "Они дышали и сопели так громко, что дрожали стекла, трепетали растения в углах, и кровати трещали под их не по-марсиански могучими телами"

Лось открыл глаза. Синеватый, искусственный свет лился с потолка, какиз чаши. Было тепло и приятно лежать. "Что случилось? Где я лежу?". Ноон так и не сделал усилия - вспомнить. "Боже, какая усталость", - подумал он с наслаждением, и снова закрыл глаза.

Поплыли какие-то лучезарные пятна, - словно вода играла сквозь лазурную листву. Предчувствие изумительной радости, ожидание, что вот-вот изэтих сияющих пятен что-то должно войти сейчас в его сон, - наполняло егочудесной тревогой.

Сквозь дрему, улыбаясь, он хмурил брови, - силился проникнуть за этутонкую пелену скользящих, солнечных пятен. Но еще более глубокий сонприкрыл его облаком

Лось скинул ноги с постели. Сел. Так, сидел некоторое время, опустивголову. Поднялся, дернул в бок толстую штору. За узким окном горели ледяным светом огромные звезды, - незнакомый их чертеж был странен и дик.

- Да, да, да, - проговорил Лось, - я не на земле. Земля осталась там

Ледяная пустыня, бесконечное пространство. Уйти так далеко! Я - в новоммире. Ну, да: я же - мертв. Ведь я это знаю. Душа моя - там.

Он сел на кровать. Вонзил ногти в грудь, там - где сердце. Затем, легничком.

- Это ни жизнь, ни смерть. Живой мозг, живое тело. Но весь я - покинут, я - пуст. Вот он, вот он - ад.

Он закусил подушку, чтобы не закричать. Он сам не мог понять, почемувторую ночь его так невыносимо мучает тоска по земле, по самому себе,жившему там за звездами. Словно - оторвалась живая нить, и душа его задыхается в ледяной, черной пустоте

- Кто здесь?

Лось вскочил. В окно бил луч утреннего света. Соломенная, маленькаякомната была ослепительно чиста. Шумели листья, свистали птицы за окном

Лось провел рукой по глазам, глубоко вздохнул. Сердце было тревожно, норадостно.

В дверь опять легонько постучали. Лось распахнул дверь, - за нею стоял полосатый толстяк, придерживая обеими руками на животе охапку лазоревых, осыпанных росою, цветов:

- Аиу утара аэлита, - пропищал он, протягивая цветы

ТУМАННЫЙ ШАРИК

За утренней едой Гусев сказал:

- Мстислав Сергеевич, ведь это выходит не дело. Летели чорт ее знаеткакую даль, и, пожалуйте, - сиди в захолустье. В город они небось нас непустили, - видели, как бородатый-то, черный, насупился. Ох, МстиславСергеевич, опасайтесь его. У меня в спальней его портрет висит. Пока наспоят, кормят, а потом что? Пить, есть, в ванных прохлаждаться - за этим,ведь, и лететь не стоило.

- А вы не торопитесь, Алексей Иванович, - сказал Лось, поглядывая налазоревые цветы, пахнущие горьковато и сладко, - поживем, обсмотримся,увидят, что мы не опасны, пустят и в город.

- Не знаю, как вы, Мстислав Сергеевич, а я сюда не прохлаждаться приехал.

- Что же, по-вашему, мы должны предпринимать?

- Странно от вас это слышать, Мстислав Сергеевич, уж не нанюхались ливы чего-нибудь сладкого.

- Ссориться хотите?

- Нет, не ссориться. А сидеть - цветы нюхать: этого и у нас на землесколько в душу влезет. А я думаю, - если мы первые сюда заявились, тоМарс теперь наш, русский. Это дело надо закрепить.

- Чудак вы, Алексей Иванович.

- А вот посмотрим, кто из нас чудак. - Гусев одернул ременный пояс,повел плечами, глаза его хитро прищурились. - Это дело трудное, я сампонимаю: нас только двое. А вот надо, чтобы они бумагу нам выдали о желании вступить в состав Российской Федеративной Республики. Спокойно этубумагу нам не дадут, конечно, но вы сами видели: на Марсе, у них не всев порядке. Глаз у меня на это наметанный.

- Революцию, что ли, хотите устроить?

- Как сказать, Мстислав Сергеевич, там посмотрим.

- Нет, уж, пожалуйста, обойдитесь без революции, Алексей Иванович.

- Мне что революция, мне бумага нужна, Мстислав Сергеевич. С чем мы вПетербург-то вернемся? Паука, что ли, сушеного привезем? Нет, вернутьсяи предъявить: пожалуйте документик о присоединении Марса. Это не то, чтогубернию, какую-нибудь, оттяпать у Польши, - целиком планету. Вот, в Европе тогда взовьются. Одного золота здесь, сами видите, кораблями вози

Так-то, Мстислав Сергеевич.

Лось задумчиво поглядывал на него: нельзя было понять - шутит Гусев,