Школьная библиотека

Мстислав Сергеевич"

ЗЕМЛЯ

Алмазные поля были следами прохождения блуждавшей в пространствах кометы. Долгое время аппарат, втянутый в ее тяготение, пробирался срединебесных камней. Скорость его непрестанно увеличивалась, действовали абсолютные законы математики, - понемногу направление полета яйца и метеоритов изменилось: образовался все расширяющийся угол. Золотистая туманность, - голова неведомой кометы и ее след - потоки метеоритов - уносились по гиперболе - безнадежной кривой, чтобы, обогнув солнце, снова исчезнуть в пространствах. Кривая полета аппарата все более приближалась кэллипсису.

Почти неосуществимая надежда возврата на землю пробудила к жизни Лосяи Гусева. Теперь, не отрываясь от глазков, они наблюдали за небом. Аппарат сильно нагревался с одной стороны солнцем, - пришлось снять всюодежду.

Алмазные поля остались далеко внизу: - казались искорками, - сталибеловатой туманностью и исчезли. И вот, в огромной дали был найден Сатурн, переливающийся радужными кольцами, окруженный спутниками. Яйцо,притянутое кометой, возвращалось в солнечную систему, откуда было вышвырнуто центробежной силой марса.

Одно время тьму прорезывала светящаяся линия. Скоро и она побледнела,погасла: - это были астероиды, таинственные маленькие планеты, бесчисленным роем вьющиеся вокруг солнца. Сила их тяготения еще сильнее изогнула кривую полета яйца. Наконец, в одно из верхних глазков Лось увиделстранный, ослепительный, узкий серп, - это был Люцифер. Почти в то жевремя, Гусев, наблюдавший в другой глазок, страшно засопел и обернулся,- потный, красный.

- Она, ей-богу, она...

В черной тьме тепло сиял серебристо-синеватый шар. В стороне от негои ярче светился шарик, величиной с ягоду смородины. Аппарат мчался немного в сторону от них. Тогда Лось решился применить опасное приспособление - поворот горла аппарата, чтобы отклонить ось взрывов от траэкторииполета. Поворот удался. Направление стало изменяться. Теплый шарик понемногу перешел в зенит.

Летело, летело пространство времени. Лось и Гусев то прилипали к наблюдательным трубкам, то валились среди раскиданных шкур и одеял. Уходилипоследние силы. Мучила жажда, но вода вся была выпита.

И вот, в полузабытьи, Лось увидел, как шкуры, одеяла и мешки поползлипо стенам. Повисло в воздухе голое тело Гусева. Все это было похоже набред. Гусев оказался лежащим ничком у глазка. Вот он приподнялся, бормоча схватился за грудь, замотал вихрастой головой, - лицо его залилосьслезами, усы обвисли:

- Родная, родная, родная...

Сквозь муть сознания Лось все же понял, что аппарат повернулся и летит горлом вперед, увлекаемый тягой земли. Он пополз к реостатам и повернул их, - яйцо задрожало, загрохотало. Он нагнулся к глазку.

Во тьме висел огромный, водяной шар, залитый солнцем. Голубыми казались океаны воды, зеленоватыми - очертания островов. Облачные поля застилали какой-то материк. Влажный шар медленно поворачивался. Слезы мешали глядеть. Душа, плача от любви, летела, летела навстречу голубовато-влажному столбу света. Родина человечества. Плоть жизни. Сердце мира

Шар земли закрывал полнеба. Лось до отказа повернул реостаты. Все жеполет был стремителен, - оболочка накалилась, закипел резиновый к6ух,дымилась кожаная обивка. Последним усилием Гусев повернул крышку люка. Вщель с воем ворвался ледяной ветер. Земля раскрывала объятия, принимаяблудных сынов.

Удар был силен. Обшивка лопнула. Яйцо глубоко вошло горлом в травянистый пригорок

Был полдень, воскресенье третьего июня. На большом расстоянии от места падения, - на берегу озера Мичиган, - катающиеся на лодках, сидящиена открытых террасах ресторанов и кофеен, играющие в теннис, гольф, футбол, запускающие бумажные змеи в теплое небо, все это множество людей,выехавших в день воскресного отдыха, - насладиться прелестью зеленых берегов, шумом июньской листвы, - слышали в продолжение пяти минут странный, воющий звук.

Люди, помнившие времена мировой войны, говорили, оглядывая небо, чтотак, обычно, ревели снаряды тяжелых орудий. Затем многим удалось видетьбыстро скользнувшую на землю круглую тень.

Не прошло и часа, как большая толпа собралась у места падения аппарата. Любопытствующие бежали со всех сторон, перелезали через изгороди,мчались на автомобилях, на лодках по синему озеру. Яйцо, покрытое коркойнагара, помятое и лопнувшее, стояло, накренившись, на пригорке. Быловысказано множество предположений, одно другого нелепее. В особенностиже в толпе началось волнение, когда была прочитана, вырубленная зубиломна полуоткрытой крышке люка, надпись: "Вылетели из Петербурга 18 августа21 года". Это было тем более удивительно, что сегодня было третьего июня25 года.

Когда, затем, из внутренности таинственного аппарата послышались слабые стоны, - толпа в ужасе отодвинулась и затихла. Появился отряд полиции, врач и двенадцать корреспондентов с фотографическими аппаратами

Открыли люк и с величайшими предосторожностями вытащили из внутренностияйца двух полуголых людей: - один, худой, как скелет, старый, с белымиволосами, был без сознания, другой, с разбитым лицом и сломанными руками, - жалобно стонал. В толпе раздались крики сострадания, женский плач

Небесных путешественников положили в автомобиль и повезли в больницу

Хрустальным от счастья голосом пела птица за открытым окном. Пела осолнечном луче, о медовых кашках, о синем небе. Лось, неподвижно лежа наподушках, - слушал. Слезы текли по морщинистому лицу. Он где-то уже слышал этот хрустальный голос любви. Но - где, когда?

За окном, с полуоткинутой, слегка надутой утренним ветром шторой,сверкала сизая роса на траве. Влажные листья двигались тенями на шторе

Пела птица. Вдали из-за леса поднималось облако клубами белого дыма.

Чье-то сердце тосковало по этой земле, по облакам, по шумным ливням исверкающим росам, по великанам, бродящим среди зеленых холмов... Онвспомнил, - птица пела об этом: Аэлита, Аэлита... Но была ли она? Илитолько пригрезилась? Нет. Птица бормочет стеклянным язычком о том, чтонекогда женщина, голубоватая, как сумерки, с печальным, худеньким личиком, сидя ночью у костра, глядя на огонь, - пела песню любви.

Вот отчего текли слезы по морщинистым щекам Лося. Птица пела о той,кто осталась в небе, за звездами, и о той, кто лежит под холмиком, подкрестом, и о седом и морщинистом старом мечтателе, облетевшем небеса иразбившемся, - вот он снова - один, одинок.

Ветер сильнее надул штору, нижний край ее мягко плеснул, - в комнатувошел запах меда, земли, влаги

В одно такое утро в больнице появился Арчибальд Скайльс. Он крепкопожал руку Лося, - "Поздравляю, дорогой друг", - и сел на табурет околопостели, сдвинул канотье на затылок:

- Вас сильно подвело за это путешествие, старина, - сказал он, только что был у Гусева, вот тот молодцом, руки в гипсе, сломана челюсть, но все время смеется, - очень доволен, что вернулся. Я послал вПетербург его жене телеграмму, пятьсот фунтов. По поводу вас - телеграфировал в газету, - получите огромную сумму за "Путевые наброски". Новам придется усовершенствовать аппарат, - вы плохо опустились. Чортвозьми - подумать, - прошло почти четыре года с этого сумасшедшего вечера в Петербурге. Кстати - когда вернетесь в Петербург - разинете рот, теперь это один из шикарнейших городов в Европе. Ба, вы же ничего незнаете... Советую вам, старина, выпить рюмку хорошего коньяку, это вернет вас к жизни, - он вытащил из желтого портфельчика бутылку, - ба,этого вы тоже не знаете: - мы же опять "мокры", как утопленники...

Скайльс болтал, весело и заботливо поглядывая на собеседника, - лицоу него было загорелое, беспечное, на подбородке - ямочка. Лось негромкозасмеялся и протянул ему руку:

- Я рад, что вы пришли, вы славный человек, Скайльс

ГОЛОС ЛЮБВИ

Облака снега летели вдоль Ждановской набережной, ползли покровами потротуарам, сумасшедшие хлопья крутились у качающихся фонарей, засыпалоподъезды и окна, за рекой метель бушевала в воющем во тьме парке.

По набережной шел Лось, подняв воротник и согнувшись навстречу ветру

Темный шарф вился за его спиной, ноги скользили, лицо секло снегом. Вобычный час он возвращался с завода домой, в одинокую квартиру. Жителинабережной привыкли к его широкополой, глубоко надвинутой шляпе, к шарфу, закрывающему низ лица, к сутулым плечам, и даже, когда он кланялся иветер взвивал его поредевшие, белые волосы, - никого уже более не удивлял странный взгляд его глаз, видевших однажды то, что нельзя видетьземнородному.

В иные времена какой-нибудь юный поэт непременно бы вдохновился егосутулой фигурой с развевающимся шарфом, бредущей среди снежных облаков

Но времена теперь были иные: поэтов восхищали не вьюжные бури, не звезды, не заоблачные страны, - но - стук молотков по всей стране, шипеньепил, шорох серпов, свист кос, - веселые, земные песни. В стране в этотгод начаты были постройкою небывалые, так называемые "голубые города".

Прошло полгода со дня возвращения Лося на землю. Улеглось неистовое