Школьная библиотека

понедельник тебя встретили в Петергофе

- Есть дела, которые подлежат обсуждению только тех, кто прямо в нихзаинтересован, и то дело, о котором ты так заботишься, такое..

- Да, но тогда не служат, не..

- Я тебя прошу не вмешиваться, и только

Нахмуренное лицо Алексея Вронского побледнело, и выдающаяся нижняя челюсть его дрогнула,что с ним бывало редко. Он, как человек с очень добрым сердцем, сердился редко, но когда сердился и когда у него дрожалподбородок, то, как это и знал Александр Вронский, он был опасен. Александр Вронский весело улыбнулся

- Я только хотел передать письмо матушки. Отвечай ей и не расстраивайся пред ездой. Bonne chance, - прибавил он, улыбаясь, и отошел от него

Но вслед за ним опять дружеское приветствие остановило Вронского

- Не хочешь знать приятелей! Здравствуй, mon cher! - заговорил СтепанАркадьич, и здесь, среди этого петербургского блеска, не менее, чем вМоскве, блистая своим румяным лицом и лоснящимися расчесанными бакенбардами. - Вчера приехал и очень рад, что увижу твое торжество. Когда увидимся? - Заходи завтра в артель, - сказал Вронский - и, пожав его, извиняясь,за рукав пальто, отошел на середину гипподрома, куда уже вводили лошадейдля большой скачки с препятствиями

Потные, измученные скакавшие лошади, проваживаемые конюхами, уводилисьдомой, и одна за другой появлялись новые к предстоящей скачке, свежие,большею частию английские лошади, в капорах, со своими поддернутыми животами, похожие на странных огромных птиц. Направо водили поджарую красавицу Фру-Фру, которая, как на пружинах, переступала на своих эластичных и довольно длинных бабках. Недалеко от нее снимали попону с лопоухого Гладиатора. Крупные, прелестные, совершенно правильные формы жеребцас чудесным задом и необычайно короткими, над самыми копытами сидевшимибабками невольно останавливали на себе внимание Вронского. Он хотел подойти к своей лошади, но его опять задержал знакомый

- А, вот Каренин!- сказал ему знакомый, с которым он разговаривал. Ищет жену, а она в середине беседки. Вы не видали ее? - Нет, не видал, - отвечал Вронский и, не оглянувшись даже на беседку,в которой ему указывали на Каренину, подошел к своей лошади

Не успел Вронский посмотреть седло, о котором надо было сделать распоряжение, как скачущих позвали к беседке для вынимания нумеров и отправления. С серьезными, строгими, многие с бледными лицами, семнадцать человек офицеров сошлись к беседке и разобрали нумера. Вронскому досталсяседьмой нумер. Послышалось: "Садиться!" Чувствуя, что он вместе с другими скачущими составляет центр, на который устремлены все глаза, Вронский в напряженном состоянии, в котором онобыкновенно делался медлителен и спокоен в движениях, подошел к своейлошади. Корд для торжества скачек оделся в свой парадный костюм: черныйзастегнутый сюртук, туго накрахмаленные воротнички, подпиравшие ему щеки, и в круглую черную шляпу и ботфорты. Он был, как и всегда, спокоен иважен и сам держал за оба повода лошадь, стоя пред нею. Фру-Фру продолжала дрожать, как в лихорадке. Полный огня глаз ее косился на подходившего Вронского. Вронский подсунул палец под подпругу. Лошадь покосиласьсильнее, оскалилась и прижала ухо. Англичанин поморщился губами, желаявыразить улыбку над тем, что поверяли его седланье

- Садитесь, меньше будете волноваться.

Вронский оглянулся в последний раз на своих соперников. Он знал, чтона езде он уже не увидит их. Двое уже ехали вперед к месту, откуда должны были пускать. Гальцин, один из опасных соперников и приятель Вронского, вертелся вокруг гнедого жеребца, не дававшего садиться. Маленькийлейб-гусар в узких рейтузах ехал галопом, согнувшись, как кот, на крупу,из желания подражать англичанам. Князь Кузовлев сидел бледный на своейкровной, Грабовского завода, кобыле, и англичанин вел ее под уздцы

Вронский и все его товарищи знали Кузовлева и его особенность "слабых"нервов и страшного самолюбия. Они знали, что он боялся всего, боялся ездить на фронтовой лошади; но теперь, именно потому, что это было страшно, потому что люди ломали себе шеи и что у каждого препятствия стоялидоктор, лазаретная фура с нашитым крестом и сестрою милосердия, он решился скакать. Они встретились глазами, и Вронский ласково и одобрительно подмигнул ему. Одного только он не видал, главного соперника, Махотина на Гладиаторе

- Не торопитесь, - сказал Корд Вронскому, - и помните одно: не задерживайте у препятствий и не посылайте, давайте ей выбирать, как она хочет

- Хорошо, хорошо, - сказал Вронский, взявшись за поводья

- Если можно, ведите скачку; но не отчаивайтесь до последней минуты,если бы вы были и сзади

Лошадь не успела двинуться, как Вронский гибким и сильным движениемстал в стальное, зазубренное стремя и легко, твердо положил свое сбитоетело на скрипящее кожей седло. Взяв правою ногой стремя, он привычнымжестом уравнял между пальцами двойные поводья, и Корд пустил руки. Какбудто не зная, какою прежде ступить ногой, Фру-Фру, вытягивая длинноюшеей поводья, тронулась, как на пружинах, покачивая седока на своей гибкой спине. Корд, прибавляя шага, шел за ним. Взволнованная лошадь то стой, то с другой стороны, стараясь обмануть седока, вытягивала поводья,и Вронский тщетно голосом и рукой старался успокоить ее

Они уже подходили к запруженной реке, направляясь к тому месту, откудадолжны были пускать их. Многие из скачущих были впереди, многие сзади,как вдруг Вронский услыхал сзади себя по грязи дороги звуки галопалошади, и его обогнал Махотин на своем белоногом, лопоухом Гладиаторе

Махотин улыбнулся, выставляя свои длинные зубы, но Вронский сердитовзглянул на него. Он не любил его вообще, теперь же считал его самымопасным соперником, и ему досадно стало на него, что он проскакал мимо,разгорячив его лошадь. Фру-Фру вскинула левую ногу на галоп и сделаладва прыжка и, сердясь на натянутые поводья, перешла на тряскую рысь,вскидывавшую седока. Корд тоже нахмурился и почти бежал иноходью заВронским

XXV Всех офицеров скакало семнадцать человек. Скачки должны были происходить на большом четырехверстном эллиптической формы кругу пред беседкой

На этом кругу были устроены девять препятствий: река, большой, в два аршина, глухой барьер пред самою беседкой, канава сухая, канава с водою,косогор, ирландская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий) из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться; потом еще две канавы с водою и одна сухая, - и конец скачки был против беседки. Но начинались скачки не с круга, а за стосажен в стороне от него, и на этом расстоянии было первое препятствие запруженная река в три аршина шириною, которую ездоки по произволу моглиперепрыгивать или переезжать вброд

Раза три ездоки выравнивались, но каждый раз высовывалась чья-нибудьлошадь, и нужно было заезжать опять сначала. Знаток пускания, полковникСестрин,начинал уже сердиться, когда, наконец, в четвертый раз крикнул:"Пошел!" - и ездоки тронулись

Все глаза, все бинокли были обращены на пеструю кучку всадников, в товремя как они выравнивались

"Пустили! Скачут!" - послышалось со всех сторон после тишины ожидания

И кучки и одинокие пешеходы стали перебегать с места на место, чтобылучше видеть. В первую же минуту собранная кучка всадников растянулась,и видно было, как они по два, по три и один за другим близятся к реке.

Для зрителей казалось,что они все поскакали вместе; но для ездоков былисекунды разницы, имевшие для них большое значение

Взволнованная и слишком нервная Фру-Фру потеряла первый момент, и несколько лошадей взяли с места прежде ее, но, еще не доскакивая реки,Вронский, изо всех сил сдерживая влегшую в поводья лошадь, легко обошелтрех, и впереди его остался только рыжий Гладиатор Махотина, ровно илегко отбивавший задом пред самим Вронским, и еще впереди всех прелестная Диана, несшая ни живого ни мертвого Кузовлева

В первые минуты Вронский еще не владел ни собою, ни лошадью. Он допервого препятствия, реки, не мог руководить движениями лошади

Гладиатор и Диана подходили вместе и почти в один и тот же момент:раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно,как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в то самое время, как Вронскийчувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову)

Подробности эти Вронский узнал уже после, теперь же он видел только то,что прямо под ноги, куда должна стать Фру-Фру, может попасть нога илиголова Дианы. Но Фру-Фру, как падающая кошка, сделала на прыжке усилиеногами и спиной и, миновав лошадь, понеслась дальше

"О, милая!" - подумал Вронский

После реки Вронский овладел вполне лошадью и стал удерживать ее, намереваясь перейти большой барьер по0ди Махотина и уже на следующей, беспрепятственной дистанции саженей в двести попытаться обойти его

Большой барьер стоял пред самой царскою беседкой. Государь, и весьдвор, и толпы народа - все смотрели на них - на него и на шедшего на лошадь дистанции впереди Махотина, когда они подходили к черту (так назывался глухой барьер). Вронский чувствовал эти направленные на него совсех сторон глаза, но он ничего не видел, кроме ушей и шеи своей лошади,бежавшей ему навстречу земли и крупа и белых ног Гладиатора, быстро отбивавших такт впереди его и остававшихся все в одном и том же расстоянии. Гладиатор поднялся, не стукнув ничем, взмахнул коротким хвостом и