Книга "Анна Каренина". Страница 80
вольно вспомнил все его слова и поправлял в своем воображении то, что онотвечал ему
"Да, я должен был сказать ему: вы говорите, что хозяйство наше нейдетпотому, что мужик ненавидит все усовершенствования и что их надо вводитьвластью; но если бы хозяйство совсем не шло без этих усовершенствований,вы бы были правы; но оно идет, и идет только там где рабочий действуетсообразно с своими привычками, как у старика на половине дороги. Ваше инаше общее недовольство хозяйством доказывает, что виноваты мы или рабочие. Мы давно уже ломим по-своему, по-европейски, не спрашиваясь освойствах рабочей силы. Попробуем признать рабочую силу не идеальною рабочею силой, а русским мужиком с его инстинктами и будем устраивать сообразно с этим хозяйство. Представьте себе, - должен бы я был сказатьему, - что у вас хозяйство ведется, как у старика, что вы нашли средствозаинтересовывать рабочих в успехе работы и нашли ту же середину в усовершенствованиях, которую они признают, - и вы, не истощая почвы, получите вдвое, втрое против прежнего. Разделите пополам, отдайте половинурабочей силе; та разность, которая вам останется, будет больше, и рабочей силе достанется больше. А чтобы сделать это, надо спустить уровеньхозяйства и заинтересовать рабочих в успехе хозяйства. Как это сделать это вопрос подробностей, но несомненно, что это возможно
Мысль эта привела Левина в сильное волнение. Он не спал половину ночи,обдумывая подробности для приведения мысли в исполнение. Он не сбиралсяуезжать на другой день, но теперь решил, что уедет рано утром домой
Кроме того, эта свояченица с вырезом в платье производила в нем чувство,подобное стыду и раскаянию в совершенном дурном поступке. Главное же,ему нужно было ехать не откладывая: надо успеть предложить мужикам новыйпроект, прежде чем посеяно озимое, с тем чтобы сеять его уже на новыхоснованиях. Он решил перевернуть все прежнее хозяйство
XXIX Исполнение плана Левина представляло много трудностей; но он бился,сколько было сил, и достиг хотя и не того, чего он желал, но того, чтоон мог, не обманывая себя, верить, что дело это стоило работы. Одна изглавных трудностей была та, что хозяйство уже шло, что нельзя было остановить все и начать все сначала, а надо было на ходу перелаживать машину
Когда он, в тот же вечер, как приехал домой, сообщил приказчику своипланы, приказчик с видимым удовольствием согласился с тою частью речи,которая показывала, что все делаемое до сих пор было вздор и невыгодно
Приказчик сказал, что он давно говорил это, но что его не хотели слушать. Что же касалось до предложения, сделанного Левиным, - принятьучастие, как пайщику, вместе с работниками во всем хозяйственном предприятии, то приказчик на это выразил только большое уныние и никакого определенного мнения, а тотчас заговорил о необходимости назавтра свезтиостальные снопы ржи и послать двоить, так что Левин почувствовал, чтотеперь не до этого
Заговаривая с мужиками о том же и делая им предложения сдачи на новыхусловиях земель, он тоже сталкивался с тем главным затруднением, что онибыли так заняты текущей работой дня, что им некогда было обдумывать выгоды и невыгоды предприятия
Наивный мужик Иван-скотник, казалось, понял впBне предложение Левина- принять с семьей участие в выгодах скотного двора - и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды,на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз
Другая трудность состояла в непобедимом недоверии крестьян к тому,чтобы цель помещика могла состоять в чем-нибудь другом, кроме желанияобобрать их сколько можно. Они были твердо уверены, что настоящая цельего (что бы он ни сказал им) будет всегда в том, чего он не скажет им. Исами они, высказываясь, говорили многое, но никогда не говорили того, вчем состояла их настоящая цель. Кроме того (Левин чувствовал, что желчный помещик был прав), крестьяне первым и неизменным условием какого быто ни было соглашения ставили то, чтобы они не были принуждаемы к какимбы то ни было новым приемам хозяйства и к употреблению новых орудий. Онисоглашались, что плуг пашет лучше, что скоропашка работает успешнее, ноони находили тысячи причин, почему нельзя было им употреблять ни то, нидругое, и хотя он и убежден был, что надо спустить уровень хозяйства,ему жалко было отказаться от усовершенствований, выгода которых была такочевидна. Но, несмотря на все эти трудности, он добился своего, и к осени дело пошло, или по крайней мере ему так казалось
Сначала Левин думал сдать все хозяйство, как оно было, мужикам, работникам и приказчику на новых товарищеских условиях, но очень скоро убедился, что это невозможно, и решился подразделить хозяйство. Скотныйдвор, сад, огород, покосы, поля, разделенные на несколько отделов, должны были составить отдельные статьи. Наивный Иван-скотник, лучше всех,казалось Левину, понявший дело, подобрав себе артель, преимущественно изсвоей семьи, стал участником скотного двора. Дальнее поле, лежавшее восемь лет в залежах под пусками, было взято с помощью умного плотника Федора Резунова шестью семьями мужиков на новых общественных основаниях, имужик Шураев снял на тех же условиях все огороды. Остальное еще былопо-старому, но эти три статьи были началом нового устройства и вполнезанимали Левина
Правда, что на скотном дворе дело шло до сих пор не лучше, чем прежде,и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров и сливочномумаслу, утверждая, что корове на холоду потребуется меньше корму и чтосметанное масло спорее, и требовал жалованья, как и в старину, и нисколько не интересовался тем, что деньги, получаемые им, были не жалованье, а выдача вперед доли барыша
Правда, что компания Федора Резунова не передвоила под посев плугами,как было уговорено,оправдываясь тем, что время коротко. Правда, мужикиэтой компании, хотя и условились вести это дело на новых основаниях, называли эту землю не общею, а испольною, и не раз и мужики этой артели исам Резунов говорили Левину: "Получили бы денежки за землю, и вам покойнее и нам бы развяза". Кроме того, мужики эти вс° откладывали под разными предлогами условленную с ними постройку на этой земле скотного двораи риги и оттянули до зимы
Правда, Шураев снятые им огороды хотел было раздать по мелочам мужикам. Он, очевидно, совершенно превратно и, казалось, умышленно превратнопонял условия, на которых ему была сдана земля
Правда, часто, разговаривая с мужиками и разъясняя им все выгодыпредприятия, Левин чувствовал, что мужики слушают при этом только пениеего голоса и знают твердо, что, что бы он ни говорил, они не дадутся емув обман. В особенности чувствовал он это, когда говорил . с самым умнымиз мужиков, Резуновым, и заметил ту игру в глазах Резунова, которая яснопоказывала и насмешку над Левиным и твердую уверенность, что если будеткто обманут, то уж никак не он, Резунов
Но, несмотря на все это, Левин думал, что дело шло и что, строго ведясчеты и настаивая на своем, он докажет им в будущем выгоды такого устройства и что тогда дело пойдет само собой
Дела эти вместе с остальным хозяйством, оставшимся на его руках, вместе с работой кабинетною над своею книгой так занимали все лето Левина,что он почти и не ездил на охоту. Он узнал в конце августа о том, чтоОблонские уехали в Москву, от их человека, привезшего назад седло. Ончувствовал, что, не ответив на письмо Дарьи Александровны, своею невежливостью, о которой он без краски стыда не мог вспомнить, он сжег своикорабли и никогда уж не поедет к ним. Точно так же он поступил и со Свияжским, уехав не простившись. Но он к ним тоже никогда не поедет. Теперьэто ему было все равно. Дело нового устройства своего хозяйства занималоего так, как еще ничто никогда в жизни. Он перечитал книги, данные емуСвияжским, и, выписав то, чего у него не было, перечитал и политико-экономические и социалистические книги по этому предмету и, как он ожидал,ничего не нашел такого, что относилось бы до предпринятого им дела. Вполитико-экономических книгах, в Милле например, которого он изучал первого с большим жаром, надеясь всякую минуту найти разрешение занимавшихего вопросов, он нашел выведенные из положения европейского хозяйствазаконы; но он никак не видел, почему эти законы, не приложимые к России,должны быть общие. То же самое он видел и в социалистических книгах: илиэто были прекрасные фантазии, но неприложимые, которыми он увлекался,еще бывши студентом, - или поправки, починки того положения дела, в которое поставлена была Европа и с которым земледельческое дело в Россиине имело ничего общего. Политическая экономия говорила, что законы, покоторым развилось и развиваегся богатство Европы, суть законы всеобщие инесомненные. Социалистическое учение говорило, что развитие по этим законам ведет к погибели. И ни то, ни другое не давало не только ответа,но ни малейшего намека на то, что ему, Левину, и всем русским мужикам иземлевладельцам делать с своими миллионами рук и десятин, чтоб они былинаиболее производительны для общего благосостояния
Уже раз взявшись за это дело, он добросовестно перечитывал все, чтоотносилось к его предмету, и намеревался осенью ехать за границу, чтобизучить еще это дело на месте, с тем чтобы с ним уже не случалось болеепо этому вопросу того, что так часто случалось с ним по различным вопросам. Только начнет он, бывало, понимать мысль собеседника и излагатьсвою, как вдруг ему говорят: "А Кауфман, а Джоне, а Дюбуа, а Мичели? Выне читали их. Прочтите; они разработали этот вопрос"
Он видел теперь ясно, что Кауфман и Мичели ничего не имеют сказатьему. Он знал, чего он хотел. Он видел, что Россия имеет прекрасные земли, прекрасных рабочих и что в некоторых случаях, как у мужика на поло
