Книга "Анна Каренина". Страница 120
он, когда она кончила молиться
Графиня Лидия Ивановна еще раз пожала обе руки своего друга
- Теперь я приступаю к делу, - сказала она с улыбкой, помолчав и отирая с лица остатки слез. - Я иду к Сереже. Только в крайнем случае я обращусь к вам. - И она встала и вышла
Графиня Лидия Ивановна пошла на половину Сережи и там, обливая слезамищеки испуганного мальчика, сказала ему, что отец его святой и что матьего умерла
Графиня Лидия Ивановна исполнила свое обещание. Она действительно взяла на себя все заботы по устройству и ведению дома Алексея Александровича. Но она не преувеличивала, говоря, что она не сильна в практическихделах. Все ее распоряжения надо было изменять, так как они были неисполнимы, и изменялись они Корнеем, камердинером Алексея Александровича, который незаметно для всех повел теперь весь дом Каренина и спокойно и осторожно во время одеванья барина докладывал ему, что было нужно. Но помощь Лидии Ивановны все-таки была в высшей степени действительна: онадала нравственную опору Алексею Александровичу в сознании ее любви иуважения к нему и в особенности в том, что, как ей утешительно было думать, она почти обратила его в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника того новогообъяснения христианского учения, которое распространилось в последнеевремя в Петербурге. Алексею Александровичу легко было убедиться в этом
Алексей Александрович, так же как и Лидия Ивановна и другие люди, разделявшие их воззрения, был вовсе лишен глубины воображения, той душевнойспособности, благодаря которой представления, вызываемые воображением,становятся так действительны, что требуют соответствия с другими представлениями и с действительностью. Он не видел ничего невозможного и несообразного в представлении о том, что смерть, существующая для неверующих, для него не существует, и что так как он обладает полнейшею верой,судьей меры которой он сам, то и греха уже нет в его душе, и он испытывает здесь, на земле, уже полное спасение
Правда, что легкость и ошибочность этого представления о своей вересмутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он,вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когдаон, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет Христос, ичто, подписывая бумаги, он исполняет его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь ту, хотя бы и выдуманную высоту, с которой он, презираемыйвсеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, засвое мнимое спасение
XXIII Графиня Лидия Ивановна очень молодою восторженною девушкой была выданазамуж за богатого, знатного, добродушнейшего и распутнейшего весельчака
На второй месяц муж бросил ее и на восторженные ее уверения в нежностиотвечал только насмешкой и даже враждебностью, которую люди, знавшие идоброе сердце графа и не видевшие никаких недостатков в восторженной Лидии, никак не могли объяснить себе. С тех пор, хотя они не были в разводе, они жили врозь, и когда муж встречался с женою, то всегда относилсяк ней с неизменною ядовитою насмешкой, причину которой нельзя было понять
Графиня Лидия Ивановна давно уже перестала быть влюбленною в мужа, ноникогда с тех пор не переставала быть влюбленною в кого-нибудь. Она бывала влюблена в нескольких вдруг, и в мужчин и в женщин; она бывалавлюблена во всех почти людей, чем-нибудь особенно выдающихся. Она былавлюблена во всех новых принцесс и принцев, вступавших в родство с царскою фамилией, была влюблена в одного митрополита, одного викарного и одного священника. Была влюблена в одного журналиста, в трех славян, в Комисарова; в одного министра, одного доктора, одного английского миссионера и в Каренина. Все эти любви, то ослабевая, то усиливаясь, не мешалией в ведении самых распространенных и сложных придворных и светских отношений. Но с тех пор как она, после несчастия, постигшего Каренина,взяла его под свое особенное покровительство, с тех пор как она потрудилась в доме Каренина, заботясь о его благосостоянии, она почувствовала,что все остальные любви не настоящие, а что она истинно влюблена теперьв одного Каренина. Чувство, которое она теперь испытывала к нему, казалось ей сильнее всех прежних чувств. Анализуя свое чувство и сравниваяего с прежними, она ясно видела, что не была бы влюблена в Комисарова,если б он не спас жизни государю, не была бы влюблена в Ристич-Куджицкого, если бы не было славянского вопроса, но что Каренина она любила занего самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звукего голоса с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за егохарактер и мягкие белые руки с напухшими жилами. Она не только радовалась встрече с ним, но она искала на его лице признаков того впечатления, которое она производила на него. Она хотела нравиться ему не толькоречами, но и всею своею особою. Она для него занималась теперь своим туалетом больше, чем когда-нибудь прежде. Она заставала себя на мечтанияхо том, что было бы, если б она не была замужем и он был бы свободен. Онакраснела от волнения, когда он входил в комнату, она не могла удержатьулыбку восторга, когда он говорил ей приятное
Уже несколько дней графиня Лидия Ивановна находилась в сильнейшем волнении. Она узнала, что Анна с Вронским в Петербурге. Надо было спастиАлексея Александровича от свидания с нею, надо было спасти его даже отмучительного знания того, что эта ужасная женщина находится в одном городе с ним и что он каждую минуту может встретить ее
Лидия Ивановна через своих знакомых разведывала о том, что намереныделать эти отвратительные люди, как она называла Анну с Вронским, и старалась руководить в эти дни всеми движениями своего друга, чтоб он немог встретить их. Молодой адъютант, приятель Вронского, через которогоона получала сведения и который через графиню Лидию Ивановну надеялсяполучить концессию, сказал ей, что они кончили свои дела и уезжают надругой день. стиснутыми крепко зубами подошел к столу, взял револьвер,оглянул его, записку, почерк которой она с ужасом узнала. Это был почеркАнны Карениной. Конверт был из толстой, как лубок, бумаги; на продолговатой желтой бумаге была огромная монограмма,и от письма пахло прекрасно
- Кто принес? - Комиссионер из гостиницы
Графиня Лидия Ивановна долго не могла сесть,чтобы прочесть письмо. Уней от волнения сделался припадок одышки, которой она была подвержена
Когда она успокоилась, она прочла следующее французское письмо: "Madame la Comtesse, - христианские чувства, которые наполняют вашесердце, дают мне, я чувствую, непростительную смелость писать вам. Янесчастна от разлуки с сыном. Я умоляю о позволении видеть его один разпред моим отъездом. Простите меня, что я напоминаю вам о себе. Я обращаюсь к вам, а не к Алексею Александровичу только потому, что не хочу заставить страдать этого великодушного человека воспоминанием о себе. Знаявашу дружбу к нему, вы поймете меня. Пришлете ли вы Сережу ко мне, илимне приехать в дом в известный, назначенный час, или вы мне дадитезнать, когда и где я могу его видеть вне дома? Я не предполагаю отказа,зная великодушие того, от кого оно зависит. Вы не можете себе представить ту жажду его видеть, которую я испытываю, и потому не можете представить ту благодарность, которую во мне возбудит ваша помощь.
Анна"
Все в этом письме раздражило графиню Лидию Ивановну: и содержание, инамек на великодушие, и в особенности развязный, как ей показалось, тон
- Скажи, что ответа не будет, - сказала графиня Лидия Ивановна и тотчас, открыв бювар, написала Алексею Александровичу, что надеется видетьего в первом часу на поздравлении во дворце
"Мне нужно переговорить с вами о важном и грустном деле. Там мы условимся, где. Лучше всего у меня, где я велю приготовить ваш чай. Необходимо. Он налагает крест, но он дает и силы", - прибавила она, чтобы хотьнемного приготовить его
Графиня Лидия Ивановна писала обыкновенно по две и по три записки вдень Алексею Александровичу. Она любила этот процесс сообщения с ним,имеющий в себе элегантность и таинственность, каких недоставало в ееличных сношениях
XXIV Поздравление кончалось. Уезжавшие, встречаясь, переговаривались о последней новости дня, вновь полученных наградах и перемещении важных служащих
- Как бы графине Марье Борисовне - военное министерство, а начальникомбы штаба - княгиню Ватковскую, - говорил, обращаясь к высокой красавицефрейлине, спрашивавшей у него о перемещении, седой старичок в расшитомзолотом мундире
- А меня в адъютанты, - отвечала фрейлина, улыбаясь
- Вам уж есть назначени5. Вас по духовному ведомству. И в помощникивам - Каренина
- Здравствуйте, князь! - сказал старичок, пожимая руку подошедшему
- Что вы про Каренина говорили? - сказал князь
- Он и Путятов Александра Невского получили
- Я думал, что у него уж есть
- Нет. Вы взгляните на него, - сказал старичок, указывая расшитою шляпой на остановившегося в дверях залы с одним из влиятельных членов Государственного совета Каренина в придворном мундире с новою красною лентоючерез плечо. - Счастлив и доволен, как медный грош, - прибавил он, оста
