Школьная библиотека

зубе висел огромный кусок ярко белой неровной кости.

"Я сломал ему челюсть " - подумал я, и ноги моиподкосились. Благословляя судьбу за то, что ни фельдшера, ниакушерок нет возле меня, я воровским движением завернул плодмоей лихой работы в марлю и спрятал в карман. Солдат качался натабурете, вцепившись одной рукой в ножку акушерского кресла, адругою - в ножку табурета, и выпученными, совершенно ошалевшимиглазами смотрел на меня. Я растерянно ткнул ему стакан сраствором марганцевокислого кали и велел:

- Полощи.....

зрительной памяти проплывала страница толстейшего учебника.Наконец я выдохся, профессор поглядел на меня брезгливо исказал скрипуче:

- Ничего подобного тому, что вы рассказали, при ранах вупор не бывает. Сколько у вас пятерок?

- Пятнадцать, - ответил я.

Он поставил против моей фамилии тройку, и я вышел в туманеи позоре вон...

Вышел, потом вскоре поехал в Мурьево, и вот я здесь один.Черт его знает, что бывает при ранах в упор, но когда здесьпередо мной на операционном столе лежал человек и пузыристаяпена, розовая от крови, вскакивала у него на губах, разве япотерялся? Нет, хотя вся грудь у него в упор была разнесенаволчьей дробью и было видно легкое, и мясо груди виселоклоками, разве я потерялся? И через полтора месяца он ушел уменя из больницы живой.....

- М-да, - глубокомысленно отозвался фельдшер, явно незная, что и сказать, - штука невиданная.

- Резать в городе? - спросила баба в ужасе - Не дам.

Кончилось это тем, что баба увезла своего младенца, не давпритронуться к глазу.

Два дня я ломал голову, пожимал плечами, рылся вбиблиотечке, разглядывал рисунки, на которых были изображенымладенцы с вылезающими вместо глаз пузырями... Черт.

А через два дня младенец был мною забыт.

Прошла неделя.

- Анна Жухова! - крикнул я.

Вошла веселая баба с ребенком на руках.....

Он нисколько не разнервничался и не испугался. Как-то сбоку он покосился наменя, вроде того, как смотрит круглым глазом курица, услышав призывающий ееголос. В этом круглом глазе я очень изуенно отметил недоверие.- Сифилис у вас, - повторил я мягко.- Это что же? - спросил человек с мраморной сыпью.Тут остро мелькнул у меня перед глазами край снежнобелой палаты,университетской палаты, амфитеатр с громоздямися студенческими головами и седаяборода профессора-венеролога... Но быстро я очнулся и вспомнил, что я вполутора тысячах верст от амфитеатра и в 40 верстах от железной дороги, в светелампы-молнии.....

по утрам амбулаторную книгу, ожидая встретить фамилию жены внимательногослушателя моего монолога о сифилисе. Месяц я ждал его самого. И не дождалсяникого. И через месяц он угас в моей памяти, перестал тревожнть, забылся...Потому что шли новые и новые и каждый день моей работы в забытой глуши нес дляменя изумительные случаи, каверзные вещи, заставлявшие меня изнурять мой мозг,сотни раз теряться и вновь обретать присутствие духа и вновь окрыляться наборьбу.Теперь, когда прошло много лет, вдалеке от забытой облупленной белой больницы,я вспоминаю звездную сыпь на его груди.....

низко в пояс и исчезла.Впрочем, еще раз она появилась. В руках у нее был сверток - два фунта масла идва десятка яиц. И после страшного боя я ни масла, ни яиц не взял. И очень этимгордился, вследствие юностн. Но впоследствии, когда мне приходилось голодать вреволюционные годы, не раз вспоминал лампу-молнию, черные глаза и золотой кусокмасла с вдавлинами от пальцев, с проступившей на нем росой.???К чему же теперь, когда прошло так много лет, я вспомнил ее, обреченную начетырехмесячный страх? Недаром. Женщина эта была второй моей пациенткой в этойобласти, которой впоследствии я отдал мои лучшие годы.....

???Чтобы бороться, нужно его видеть. И он не замедлил. Лег санный путь, и бывало,что ко мне приезжало 100 человек в день. День занимался мутно-белым, азаканчнвался черной мглой за окнами, в которую загадочно, с тихим шорохомуходили последние сани.Он пошел передо мной разнообразный и коварный. То являлся в виде язв беловатыхв горле у девчонки-подростка. То в виде сабельных искривленных ног. То в видеподрытых вялых язв на желтых ногах старухи. То в виде мокнущих папул на телецветущей женщины. Иногда он горделиво занимал лоб полулунной короной Венеры.Являлся отраженным наказанием за тьму отцов на ребятах, с носами, похожими наказачьи села.....

не более трех минут и баба зарыдала. И я очень был рад этим слезам, потому чтотолько благодаря им, вызванным моими нарочито жесткими и пугающими словами,стала возможна дальнейшая часть разговора:- Итак, они остаются. Демьян Лукич, вы поместите их во флигеле. С тифозными мысправимся во 2-й палате. Завтра я поеду в город и добьюсь разрешения открытьстационарное отделение для сифилитиков.Великий интерес вспыхнул в глазах фельдшера.- Что вы, доктор, - отозвался он (великий скептнк был), - да как же мыуправимся одни? А препараты? Лишних сиделок нету... А готовить?.....

особенностн. Подумайте сами: человек 100 раз делает аппендицит, на сто первый унего больной и помрет на столе. Что же, он его зарезал, что ли?- Обязательно скажут, что зарезал, - отозвался доктор - и если это жена, то мужпридет в клинику стулом в вас щвырять, - уверенно подтвердил доктор Плонский идаже улыбнулся, и мы улыбнулись, хотя, по сути дела, очень мало смешного вшвырянии стульямн в клиннке.- Терпеть не могу, - продолжал я, - фальшивых и покаянных слов: "Я убил, ах, язарезал". Никто никого не режет, а если и убивает, у нас в руках, больного,убивает несчастная случайность.....

Кратко, в переводе на русский язык:"С полученнем сего, предлагается вам в двухчасовой срок явиться в санитарноеуправление для получения назначения..."Значит, таким образом: вот эта самая блистательная армия, оставляющая трупы наулице, батько Петлюра, погромы и я с красным крестом на рукаве в этойкомпании... Мечтал я не более минуты, впрочем, на лестнице. Вскочил точно напружине, вошел в квартиру, и вот появился иа сцену чемоданчик. План у меиясозрел быстро. Из квартиры вон, немного белья, и на окраину к приятелюфельдшеру, человеку меланхолического вида и явных большевистских наклонностей.....