Школьная библиотека

На севере, на горизонте, - четкий известковый конус, гора Самуила. Навостоке, за Кедроном и горой Елеонской, - Иудейская пустыня, долина Иордана и стеной нежно-фиолетового дыма заступивший полнеба, ровный и высокий хребет от века таинственных Моавитских гор. Прямо же подо мною плоской, голой кровлей желто-розового цвета лежит каменная масса небольшогоаравийского города, со всех сторон окруженного глубокими долинами и оврагами

"Иерусалим, устроенный, как одно здание!" - вспоминаю я восклицаниеДавида. И правда: как одно здание лежит он подо мною, весь в каменныхкупольчиках, опрокинутыми чашами раскиданных по уступам его сплошнойкровли, озаренной низким солнцем. Первобытно-простой по цвету, первобытно-грубый по кладке, без единого деревца, - только одна старая высокаяпальма на южной стороне, - он весь заключен в зубчатую толщу стен и кажется несокрушимым. Он, воспетый Давидом и Соломоном, некогда блиставшийзолотом и мрамором, окруженный садами Песни Песней, ныне возвратился каравийской патриархальной нищете. Уступами сходящий к кремнистой ложбинеКедрона, к переполненной несметными могилами Иосафатовой долине, окруженный пустырями и оврагами, он кажется тяжким и грубым вретищем, одевшим славный прах былого

Над ним высятся редкие минареты, католические колокольни и рубчатыйчерно-синий купол приземистой мечети Омара, занявшей место храма Соломона. За стеной домов, над водоемом, лежащим подо мною, два тоже рубчатыхчерно-синих купола. Это главы тяжких, вросших в землю храмов над Гробоми Голгофой. В чистом воздухе необыкновенно близка кажется мечеть. А докупола Гроба просто хочется дотронуться. Тысячи черных стрижей верезжати носятся над этой каменной стариною. Солнце опускается, в темных норахи переходах, скрытых кровлею города, в грязных базарных рядах замираетшум и говор торга... Боже, неужели это правда, что вот именно здесь былраспят Иисус? И неужели это над его Гробом блещет теперь в полумраке византийских сводов и подземелий жуткое великолепие несметных лампад, огромных погребальных свечей, золота и драгоценных камней, стоит бальзамический дым ладана, запах воска, кипариса, розовой воды!

Вот с какой-то католической башни одинокий звонкий колокол бьет семь

Когда замирает его последний звук, издалека раздается грустный сильныйальт, призывающий к смиренному прославлению Аллы за мирно угасший день

Ветер с запада, холодный. Солнце скрылось. На город и на всю Иудею палалегкая пепельная тень. Моавитские горы - как южное море в тумане. Блекнет серо-сиреневая пустыня Иордана. Пепел, павший на город, становитсярозово-сизым. Ветер колеблет перья одинокой пальмы, возвышающейся надним..

Я оборачиваюсь: мутно-лиловые облака плывут по бледно-алому закату

Выше заката неба точно нет: что-то бездонное, зеленоватое, прозрачное

Потом я снова гляжу на восток, и меня уже слепит печальная тьма быстронабегающей ночи. Внизу стучат, поспешно закрывая лавки. Жизнь замирает,прячется в свои норы. Сумрачны стали купола Мечети и Гроба. Темным ветхозаветным Богом веет в оврагах и провалах вокруг нищих останков великого города. Или нет, - даже и ветхозаветного Бога здесь нет: только веянье Смерти над пустырями и царскими гробницами, подземными тайниками,рвами и оврагами, полными пещер да костей всех племен и народов. Местомогилы Иисуса задавлено чернокупольными храмами. Мечеть Омара похожа начерный шатер какого-то тысячелетия тому назад исчезнувшего с лица землизавоевателя. И мрачно высятся возле нее несколько смоляных исполинскихкипарисов..

"Се оставляется вам дом сей пуст..."

III

На Сионе за гробницей Давида видел я провалившуюся могилу, густо заросшую маком. Вся Иудея - как эта могила

Я был в Вифлееме и Хевроне. Путь до Вифлеема самый живой из всех Иудейских путей. Я ехал утром, и в жарком блеске утреннего солнца и золотисто-синего воздуха тонули горы и долины на востоке, горячо и ярко белело шоссе передо мною, весело зеленели посевы по красноватым переваламвокруг, в садах миссий ворковали дикие голуби. И вспоминались сады и виноградники Соломона:

- Цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицыслышится в стране нашей... Встань, возлюбленная моя! Выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустились ливиноградные лозы..

Как голос Жениха-Христа, обращенный к Невесте-Церкви, понимала древняя церковь этот сладкий весенний зов: "Встань, возлюбленная моя!" Но неко всей ли земле был обращен этот зов?

По пути в Вифлеем зеленели когда-то сплошные сады, где "деревья опускали цветы долу, воды цистерн выходили из краев и на всех ветвях пелиптицы, приветствуя проходящую с младенцем на руках Марию..."

Вифлеем - жизнь, воздух, солнце, плодородие; его тесно насыпанные похолмам палевые кубы смотрят на восток, на солнечно-мглистые дали Моавитских гор, от которых некогда пришла кроткая праматерь Давида Руфь

Но за Вифлеемом - пустыня. Целый день только глинистые ковриги гор,усеянные круглыми голышами, да кремнистые долины. А ведь эта ржавая земля, перемешанная со щебнем, ведь это и есть Страна Обетованная, страна,что родит теперь больше всего дикого маку. Точно фиолетово-красные озерастоят в долинах среди гор, усыпанных голышами. Точно сперва кровавый, апотом каменный ливень прошел по этой стране..

Водоемы Соломона! Я ждал их с волнением - и вот увидел наконец. Влевоот дороги стоят руины зубчатой сарацинской крепости. За ней вход в новуюглухую, мертвую долину. И уступами лежат в этой долине три гигантскихцистерны. Первая суха, пуста. Во второй половина покатого дна чуть прикрыта бирюзовой водой. В третьей покрыто все дно. Густые зеленые кудридикого плюща виснут со стен. Сквозь них шелковисто и дремотно шумят втишине серебристые каскады. И заунывно-равнодушно наигрывает на плакучейсвирели мимо проходящий пастух, зорко поглядывая на черных коз, рассыпанных среди голышей по окрестным обрывам. Маленькое, совсем черное лицо, женственно обрамленное шерстяным платком под двойным шерстяным обручем. Маленькая вьющаяся бородка, огненные глаза. Грубые бедуинские башмаки. На худое тело надета белая рубаха до колен, подпоясанная платком

На плечи накинута траурная шерстяная хламида, белая в черных полосах. Заплечами - кремневое ружье... СовсеC не о Соломоне напоминает этот потомок Измаила и Агари! Жизнь совершила огромный круг, создала на этой земле великие царства и, разрушив, истребив их, вернулась к первобытной нищете и простоте..

Перед вечером видел я еще один след Иудеи. Ехали мы опять по долине,и проводник указал мне на пещеру у подошвы холма - на "пещеру Иеремии"

Я свернул к ней. Вечер был мирный, с нежно синеющими далями, - летнийвечер на юге России. Возле пещеры цвел куст дикого шиповника. Стрелойвылетел из нее шакал, мелькнул лисьим хвостом и, вскочив на пригорок,сел и навострил уши. На земле, при входе в пещеру, закопченной дымом,валялись пестренькие крылышки съеденной совки..

Под Хевроном холмы живописней. Все они опоясаны рядами террас, на которых зеленеют старые дубы, сереют старые сливы, лежат толстые лозы ханаанского винограда. Но чувствуется одно: приближаясь к первой столицеИудейского царства, все более углубляешься в страну ветхозаветных кочевников. Повстречался караван. Медленно двигались высокие верблюды, важновыгнув свои тонкие шеи, откинув маленькие головки с темными умными глазами и показывая большие продольные ноздри. Несколько черных оборванныхразбойников шло сзади..

А Хеврон - это дикое мусульманское гнездо, серый каменный поселок вузкой Долине Возлюбленного. Базарная уличка его стара и грязна несказанно. Пройдя ее, поднимешься на взгорье. Там одиноко стоит нечто вроде маленькой крепости, где почиют Авраам и Сарра - прах равно священный христианам, мусульманам и иудеям. Но мальчишки все-таки швыряют камнями вподходящих к нему поклонников немусульман, травят их собаками..

В Греции, Риме, Египте историческая жизнь почти не прерывалась. Гиблии они в свой срок. "И зарастали дворцы их колючими растениями, крапивойи репейником - твердыни их; и были они жилищем шакалов, пристанищемстраусов; и звери пустыни встречались в них с дикими кошками, и демоныперекликались друг с другом". Но мешало ли это возникновению среди развалин новых царств?

Не то было в Иудее

В мире нет страны с более сложным и кровавым прошлым. В списках древних царств нет, кажется, царства, не предавшего Иудею легендарнымбедствиям. Но в Ветхом Завете Иудея все же была частью исторического мира. В Новом она стала такою пустошью, засеянной костями, что могла сравниться лишь с Полем Мертвых в страшном сне Иезекииля. Ее необозримыеразвалины ужаснули самого Адриана. Что Навуходоносор перед Титом или Адрианом! Навуходоносор "пахал Сион". Тит "выше стен" загромоздил его трупами. Приближение его было приближением воинства Сатанаила. Тучи сгустились, спустились над храмом Соломона, и, в гробовом молчании, сами собойраспахнулись бронзовые двери его, выпуская воинство Иеговы. "Мы уходим!"- сказал Иудее неведомый голос. А при Адриане внезапно распалась гробница Давида, и "волки и гиены с воем появились на улицах пустынного Иерусалима". То был знак близкого возмездия за последнее отчаянное восстаниеиудеев, перебивших на Кипре около трехсот тысяч язычников, в ветхозаветной ярости пожиравших мясо убитых, сдиравших с них кожу на одежды... Ичудовищно было это возмездие!

Оно было исполнением пророчеств. Да замрет в Иудее "голос торжества иголос веселия, голос жениха и голос невесты". Да не останется камня накамне от великого, стократ погибавшего в крови и пламени Города Мира

Ибо на долгий, долгий срок земля его, вся пропитанная кровью, должна бы