Школьная библиотека

ла стать "терном и волчцами"

Жить обычной жизнью после всего того страшного, что совершилось надней, Иудея не могла. Долгий отдых нужен был ей. Пусть исчезнет с лица еевсякая память о прошлом. Пусть истлеют несметные кости, покроются макоммогилы. Пусть почиет она в тысячелетнем забвении, возвратится ко днямпатриархов..

И она возвратилась

1908

КАМЕНЬ

I

Открыв глаза, почему-то с особенной радостью увидал я нынче открытоеокно своей холодной каменной комнаты. На аршин от окна - высокая желтоватая стена соседнего дома. Ранний солнечный свет золотит ее, заглядывает и ко мне. Где-то внизу по-деревенски блеет коза, где-то вверху раздаются звонкие голоса детей, собирающихся в школу. Вдали, на базарах, восторженно рыдает осел

Холодно и на крыше, но ослепительное солнце, только что поднявшеесяиз-за Моавитских гор, над долинами, затопленными светлым паром, ужепригревает одежду, руки. Прян утренний запах тлеющего на очагах кизяка,его горячего дыма, выходящего из труб прозрачным, дрожащим. В тишинеслышен плеск бурдюков, опускаемых из окон в зеленую воду водоема, ещеполного густой тени; слышен зычный крик водоносов, бегущих по крытымуличкам базаров, говор и дробный стук копыт на площади возле цитадели

Весело верезжат и носятся несметные стрижи над розово-желтой кровлей города, над ее опрокинутыми каменными и глиняными чашами, и вокруг черногокупола Гроба. Жарко блещет полумесяц на великолепной мечети Омара, такойодинокий среди окрестной старины и бедности

Стук копыт - это приводят лошадей для туристов и паломников европейцев. Европейцы живут по отелям, католическим и протестантским миссиям,осматривают святыни почтительно и спокойно. А говор - это говор русскихмужиков и польских евреев, идущих плакать. Одни будут лить слезы у Гроба, другие - у Стены Плача, уцелевшей от храма Иеговы. Русские живут вскучных казенных корпусах Православного Общества за Западными воротами

А евреи ютятся в трущобах южного квартала и плачут у останков древнегоСиона, нарядившись в бархатные халаты и польские шапки из остистого меха, под которыми видны на затылках ермолки, а на висках огромные завитки

Всё те, что спешат к мечети Омара, Стене Плача или просто на базары,неминуемо должны пройти по улице Давида. В этом длинном каменном коридоре, уступами спускающемся под уклон, в этих тесных и пахучих рядах старого Востока течет непрерывная река - ослов, патеров, имамов, верблюдов,женщин, турецких солдат, бедуинов и паломников всех исповеданий. Своды,холсты и циновки делают его тенистым, но кое-где между ними видно яркоенебо, пыльно-золотистыми столпами прорезывается солнце, и даже в теничувствуешь, как быстро приближается жаркое палестинское утро. Вот серебром блеснули в этой живой солнечной полосе две белые женские фигуры,вот, напомнив Яффу, промелькнул в ней старик, курчаво-седой, черно-сизый, с толстыми губами, тонкими борцами и раскрытой грудью, под чернымплатком и в пастушеской пегой хламиде; вот ярко озаренный угол какого-товросшего в землю дома, сложенного из обломков дикого камня и древнееврейского мрамора, с травой на карнизе - над входом в мясную лавку... Всесильнее и радостнее чувствуется близость к какому-то далекому радостномуутру дней Иисуса..

Один из переулков налево весь состоит из лавок с крестиками и образками. Дальше калитка в каменной ограде, а за ней каменный двор, полныйжаркого солнца, стиснутый стенами греческих и латинских подворий и самого храма. Мраморная паперть его занята торговцами, разложившими на нейвсе те же кипарисные и перламутровые крестики, четки и раковинки. И этотдвор, храм - это-то и есть "Юдоль Мертвых". Некогда она лежала вне городских стен, была пустошью, служила для свалки нечистот и крестной казни. Потом стала величайшей святыней мира. И владели ею то Рим, поставивший над могилой распятого храм Венеры, то Византия, то Хозрой, то Омар,то Готфрид, то султаны Стамбула..

Фасад храма сер и тяжел. Входы его в больших глубоких сводах, украшенных обветшалыми барельефами

Один грубо заложен камнями. Другой широко зияет темнотой, усеяннойцветными огоньками лампад. Два старинных решетчатых окна во втором ярусеслишком малы, незаметны по сравнению с фасадом. И фасад кажется частьюслепой крепостной стены. Толпой выходят русские мужики и бабы, оборачиваются, кланяются до земли и, встряхнув волосами, вздыхая и вытирая полами заплаканные глаза, идут бродить по базарам... Злорадно верезжат ичерными стрелами носятся вокруг горячо нагретых стен стрижи... Снисходительно-ласково, притворно-сердито воркуют голуби на выступе карниза..

В портале, на широких нарах, курят, пристально глядя на шахматы, турецкие солдаты. Дальше - сумрак первого притвора, и среди исполинскихпогребальных свечей, на низком помосте, под балдахином, увешанным дорогими разноцветными лампадами, - желто-розовая плита: Камень Помазания

Налево - ротонда под колоссальным несведенным куполом, детски расписанным облаками, лазурью, ангелами. Посреди - часовня песочного мрамора,вся в блестящих окладах и горящих лампадах. У входа ее горят разноцветные свечи, перевитые сусальным золотом, выше роста человеческого... Вотон, этот жуткий погребальный Вертеп, такой тесный, что в нем трудно повернуться, и настолько залитый светом, что в нем слепнешь и не сразуразглядишь у стены направо низкую лежаночку из мрамора! А к ней-то и текут со всего мира, ее-то и кропят ежечасно розовой водой, над ней-то ипылают пятьдесят лампад и целые костры восковых свечей..

После жара и блеска Вертепа, сумрачно кажется в Ротонде. Тут с утрадо вечера - сплошной крестный ход, давка, слезы, рыдания, служба на всехязыках. Служат и в греческом соборе, рядом, и в католических приделах, ина Голгофе - маленьком темном алтаре, куда поднимаются из преддверия Ротонды по мраморной лестнице. Служат и в дальних подземных храмах, гдестоит вечная ночь, мрак, озаренный лампадами, и холод могилы... И всюдузолото, иконостасы, драгоценные камни, образа всех времен и всяческогописьма, ладан, распятия, статуи Мадонны..

"На горе сей пьют радость, пьют вино!"

II

Но еще более горькая радость - у Стены Плача, у останков святилищаИеговы

Если не свернешь с улицы Давида к Гробу и пройдешь немного ниже, тонеобходимо свернешь вправо, в узенькие и жаркие трущобные ходы, что уступами приводят в глухой длинный закоулок. С трех сторон замыкают егостены каменных домишек. С четвертой, - если стать лицом к востоку, громадная крепостная стена: Стена Плача, остаток укреплений вокруг храмаСоломона, а теперь часть стен вокруг мечети Омара

По утрам здесь тень. Зелень нескольких акаций радует глаза, отвыкшиев Иерусалиме от зелени. Радостными синими глазами глядит сверху небо. Нопод стеной, под ее золотистыми камнями, отшлифованными мириадами уст,стоит немолчный стон, дрожащий гнусавый вой, жалобный ропот и говор. Онто замирает, то возрастает; то сливается в нестройный хор, то делится навыкрики. Женщины, накрытые шелковыми шалями, прислоняют к стене головы ибормочут ей свои жалобы покорно и несмело. Мужчины, прижавшись к ней левым плечом, держат в левой руке старинные молитвенники, а правую простирают к верхним камням. Они быстро-быстро читают, выкрикивают какие-тозаклинания и страстно молят, ищут кого-то в ясном небе. Они в отчаянииопускают веки, поднимают брови и, стеная, раскачиваются... И вдруг опятьоживают, раскрывают заблестевшие глаза... И в то время, как одни хватаются за головы, топают ногами и рыдают, другие жадно покрывают поцелуямистену, с восторженными воплями подскакивают и бьют в ладоши..

Сколько здесь круглоликих, огнеглазых юношей с черно-синими пейсами,в одеждах испанских евреев, и тонконогих, худосочных старцев, точно сбежавших из Долины Иосафата! Лица их бледны как смерть, головы закинуты,большие выпуклые веки сомкнуты, крутые серые пейсы и белые длинные бороды трясутся. Страшно то, что эти библейские покойники наряжены - в новыемеховые шапки сверх ермолок и в алые бархатные халаты, которые открываютжидкие ноги в белых чулках и погребальных туфлях. Но еще страшнее, когдаони, на вечерних литаниях в пятницу, соединяют свои дрожащие голоса водин мучительный вопль, отвечая предстоящему

- Ради чертогов покинутых! - скорбным тенором восклицает предстоящий

- Одинокие, сидим мы и плачем! - жалобно, фальцетами вскрикиваютстарцы

- Ради чертогов разрушенных..

- Одинокие, сидим мы и плачем!

- Ради стен ниспровергнутых..

- Одинокие, сидим мы и плачем!

- Молим тебя, умилосердись над Сионом, - запевает предстоящий

- Собери чад Иерусалима! - подхватывают старцы

- Поспеши, поспеши, искупитель!

- Да воцарится на Сионе мир и радость!

- И опять расцветает жезл Иесея!

Но уже никогда, никогда не расцвести ему снова ветхозаветными цветами! Разве может забыть земля о том незабвенном утре две тысячи лет томуназад, когда вошел отрок в Назаретскую синагогу?

"Ему подали книгу пророка Исаии; и он, раскрыв ее, нашел место, гдебыло написано: Дух Господен на мне, ибо он помазал меня благовествовать