Школьная библиотека

только..

- Какой вздор! - отрезал инженер, весь вспыхнув, - как вы, Липутин,прибавляете! Никак я не видал жену Шатова; раз только издали, а вовсе неблизко... Шатова знаю. Зачем же вы прибавляете разные вещи?Он круто повернулся на диване, захватил свою шляпу, потом опять отложил и,снова усевшись попрежнему, с каким-то вызовом уставился своими чернымивспыхнувшими глазами на Степана Трофимовича. Я никак не мог понять такойстранной раздражительности

- Извините меня, - внушительно заметил Степан Трофимович, - я понимаю, чтоэто дело может быть деликатнейшим..

- Никакого тут деликатнейшего дела нет и даже это стыдно, а я не вамкричал, что "вздор", а Липутину, зачем он прибавляет. Извините меня, еслина свое имя приняли. Я Шатова знаю, а жену его совсем не знаю... совсем незнаю!- Я понял, понял, и если настаивал, то потому лишь, что очень люблю нашегобедного друга, notre irascible ami, и всегда интересовался... Человек этотслишком круто изменил, на мой взгляд, свои прежние, может быть, слишкоммолодые, но вс¬-таки правильные мысли. И до того кричит теперь об notresainte Russie разные вещи, 7то я давно уже приписываю этот перелом в егоорганизме - иначе назвать не хочу - какому-нибудь сильному семейномупотрясению и именно неудачной его женитьбе. Я, который изучил мою беднуюРоссию как два мои пальца, а русскому народу отдал всю мою жизнь, я могувас заверить, что он русского народа не знает, и вдобавок..

- Я тоже совсем не знаю русского народа и... вовсе нет времени изучать! отрезал опять инженер и опять круто повернулся на диване. Степан Трофимовичосекся на половине речи

- Они изучают, изучают, - подхватил Липутин, - они уже начали изучение исоставляют любопытнейшую статью о причинах участившихся случаевсамоубийства в России и вообще о причинах, учащающих или задерживающихраспространение самоубийства в обществе. Дошли до удивительных результатов,Инженер страшно взволновался

- Это вы вовсе не имеете права, - гневно забормотал он, - я вовсе нестатью. Я не стану глупостей. Я вас конфиденциально спросил совсемнечаянно. Тут не статья вовсе; я не публикую, а вы не имеете права..

Липутин видимо наслаждался

- Виноват-с, может быть, и ошибся, называя ваш литературный труд статьей

Они только наблюдения собирают, а до сущности вопроса или так-сказать донравственной его стороны совсем не прикасаются, и даже самую нравственностьсовсем отвергают, а держатся новейшего принципа всеобщего разрушения длядобрых окончательных целей. Они уже больше чем сто миллионов голов требуют,для водворения здравого рассудка в Европе, гораздо больше чем на последнемконгрессе мира потребовали. В этом смысле Алексей Нилыч дальше всех пошли

Инженер слушал с презрительною и бледною улыбкой. С полминуты всепомолчали

- Вс¬ это глупо, Липутин, - проговорил наконец г. Кириллов с некоторымдостоинством. - Если я нечаянно сказал вам несколько пунктов, а выподхватили, то как хотите. Но вы не имеете права, потому что я никогданикому не говорю, Я презираю, чтобы говорить... Если есть убеждения, то дляменя ясно... а это вы глупо сделали. Я не рассуждаю об тех пунктах, гдесовсем кончено. Я терпеть не могу рассуждать. Я никогда не хочурассуждать..

- И может быть, прекрасно делаете, - не утерпел Степан Трофимович

- Я вам извиняюсь, но я здесь ни на кого не сержусь, - продолжал гостьгорячею скороговоркой; - я четыре года видел мало людей... Я мало четырегода разговаривал и старался не встречать, для моих целей, до которых нетдела, четыре года. Липутин это нашел и смеется. Я понимаю и не смотрю. Я необидлив, а только досадно на его свободу. А если я с вами не излагаюмыслей, - заключил он неожиданно и обводя всех нас твердым взглядом, - тововсе не с тем, что боюсь от вас доноса правительству; это нет; пожалустане подумайте пустяков в этом смысле..

На эти слова уже никто ничего не ответил, а только переглянулись. Даже самЛипутин позабыл хихикнуть

- Господа, мне очень жаль, - с решимостью поднялся с дивана СтепанТрофимович, - но я чувствую себя нездоровым и расстроенным. Извините

- Ах, это чтоб уходить, - спохватился господин Кириллов, схватывая картуз,- это хорошо, что сказали, а то я забывчив

Он встал и с простодушным видом подошел с протянутою рукой к СтепануТрофимовичу

- Жаль, что вы нездоровы, а я пришел

- Желаю вам всякого у нас успеха, - ответил Степан Трофимович,доброжелательно и неторопливо пожимая его руку. - Понимаю, что если вы, повашим словам, так долго прожили за границей, чуждаясь для своих целей людейи - забыли Россию, то конечно вы на нас, коренных русаков, по неволе должнысмотреть с удивлением, а мы равномерно на вас. Mais cela passera. В одномтолько я затрудняюсь: Вы хотите строить наш мост и в то же времяобъявляете, что стоите за принцип всеобщего разрушения. Не дадут вамстроить наш мост!- Как? Как это вы сказали... ах чорт! - воскликнул пораженный Кириллов ивдруг рассмеялся самым веселым и ясным смехом. На мгновение лицо егоприняло самое детское выражение и, мне показалось, очень к нему идущее

Липутин потирал руки в восторге от удачного словца Степана Трофимовича. А явс¬ дивился про себя: чего Степан Трофимович так испугался Липутина ипочему вскричал: "я пропал", услыхав его

V

Мы все стояли на пороге в дверях. Был тот миг, когда хозяева и гостиобмениваются наскоро последними и самыми любезными словечками, а затемблагополучно расходятся

- Это вс¬ оттого они так угрюмы сегодня, - ввернул вдруг Липутин, совсемуже выходя из комнаты и так-сказать налету, - оттого, что с капитаномЛебядкиным шум у них давеча вышел из-за сестрицы. Капитан Лебядкинежедневно свою прекрасную сестрицу, помешанную, нагайкой стегает, настоящейказацкой-с, по утрам и по вечерам. Так Алексей Нилыч в том же доме флигельдаже заняли, чтобы не участвовать. Ну-с, до свиданья

- Сестру? Больную? Нагайкой? - так и вскрикнул Степан Трофимович, - точноего самого вдруг схлестнули нагайкой, - какую сестру? Какой Лебядкин?Давешний испуг воротился в одно мгновение

- Лебядкин? А это отставной капитан; прежде он только штабс-капитаном себяназывал..

- Э, какое мне дело до чина! Какую сестру? Боже мой... вы говорите,Лебядкин? Но ведь у нас был Лебядкин..

- Тот самый и есть, наш Лебядкин, вот, помните, у Виргинского?- Но ведь тот с фальшивыми бумажками попался?- А вот и воротился, уж почти три недели и при самых особенныхобстоятельствах

- Да ведь это негодяй!- Точно у нас и не может быть негодяя? - осклабился вдруг Липутин, как быощупывая своими вороватенькими глазками Степана Трофимовича

- Ах, боже мой, я совсем не про то... хотя впрочем о негодяе с вамисовершенно согласен, именно с вами. Но что ж дальше, дальше? Что вы хотелиэтим сказать?.. Ведь вы непременно что-то хотите этим сказать!- Да вс¬ это такие пустяки-с... то-есть этот капитан, по всем видимостям,уезжал от нас тогда не для фальшивых бумажек, а единственно затем только,чтоб эту сестрицу свою разыскать, а та будто бы от него пряталась внеизвестном месте; ну а теперь привез, вот и вся история. Чего вы точноиспугались, Степан Трофимович? Впрочем, я вс¬ с его же пьяной болтовни