Книга "БЕСЫ". Страница 72
- Это одна только маска
- Блюм, ты поклялся меня замучить! Подумай, он лицо вс¬-таки здесьзаметное. Он был профессором, он человек известный, он раскричится, итотчас же пойдут насмешки по городу, ну и вс¬ манкируем... и подумай, чтобудет с Юлией Михайловной!Блюм лез вперед и не слушал
Ф.М. ДостоевскийБЕСЫЧасть третьяГЛАВА ПЕРВАЯ
Праздник. Отдел первый
I
Праздник состоялся, несмотря ни на какие недоумения прошедшего"Шпигулинского" дня. Я думаю, что если бы даже Лембке умер в ту самую ночь,то праздник вс¬-таки бы состоялся на утро, - до того много соединяла с нимкакого-то особенного значения Юлия Михайловна. Увы, она до последней минутынаходилась в ослеплении и не понимала настроения общества. Никто под конецне верил, что торжественный день пройдет без какого-нибудь колоссальногоприключения, без "развязки", как выражались иные, заранее потирая руки
Многие, правда, старались принять самый нахмуренный и политический вид; новообще говоря, непомерно веселит русского человека всякая общественнаяскандальная суматоха. Правда, было у нас нечто и весьма посерьезнее однойлишь жажды скандала: было всеобщее раздражение, что-то неутолимо злобное;казалось, всем вс¬ надоело ужасно. Воцарился какой-то всеобщий сбивчивыйцинизм, цинизм через силу, как бы с натуги. Только дамы не сбивались, и тов одном только пункте: в беспощадной ненависти к Юлии Михайловне. В этомсошлись все дамские направления. А та бедная и не подозревала; она допоследнего часу вс¬ еще была уверена, что "окружена" и что ей вс¬ еще"преданы фанатически"
Я уже намекал о том, что у нас появились разные людишки. В смутное времяколебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки. Я не протех так-называемых "передовых" говорю, которые всегда спешат прежде всех(главная забота) и хотя очень часто с глупейшею, но вс¬ же с определенноюболее или менее целью. Нет, я говорю лишь про сволочь. Во всякое переходноевремя подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже нетолько безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражаясобою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, самане зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки"передовых", которые действуют с определенною целью, и та направляет весьэтот сор куда ей угодно, если только сама не состоит из совершенныхидиотов, что впрочем тоже случается. У нас вот говорят теперь, когда ужевс¬ прошло, что Петром Степановичем управляла Интернационалка, а ПетрСтепанович Юлией Михайловной, а та уже регулировала по его команде всякуюсволочь. Солиднейшие из наших умов дивятся теперь на себя: как это онитогда вдруг оплошали? В чем состояло наше смутное время и от чего к чемубыл у нас переход - я не знаю, да и никто, я думаю, не знает - разве вотнекоторые посторонние гости. А между тем дряннейшие людишки получили вдругперевес, стали громко критиковать вс¬ священное, тогда как прежде и рта несмели раскрыть, а первейшие люди, до тех пор так благополучно державшиеверх, стали вдруг их слушать, а сами молчать; а иные так позорнейшимобразом подхихикивать. Какие-то Лямшины, Телятниковы, помещикиТентетниковы, доморощенные сопляки Радищевы, скорбно, но надменноулыбающиеся жидишки, хохотуны, заезжие путешествен8ки, поэты снаправлением из столицы, поэты взамен направления и таланта в поддевках исмазных сапогах, майоры и полковники, смеющиеся над бессмысленностию своегозвания и за лишний рубль готовые тотчас же снять свою шпагу и улизнуть вписаря на железную дорогу; генералы, перебежавшие в адвокаты; развитыепосредники, развивающиеся купчики, бесчисленные семинаристы, женщины,изображающие собою женский вопрос, - вс¬ это вдруг у нас взяло полный верхи над кем же? Над клубом, над почтенными сановниками, над генералами надеревянных ногах, над строжайшим и неприступнейшим нашим дамскимиобществом. Уж если Варвара Петровна, до самой катастрофы с ее сынком,состояла чуть не на посылках у всей этой сволочи, то другим из наших Минервотчасти и простительна их тогдашняя одурь. Теперь вс¬ приписывают, как яуже и сказал, Интернационалке. Идея эта до того укрепилась, что в этомсмысле доносят даже наехавшим посторонним. Еще недавно советник Кубриков,шестидесяти двух лет и со Станиславом на шее, пришел безо всякого зову ипроникнутым голосом объявил, что в продолжение целых трех месяцевнесомненно состоял под влиянием Интернационалки. Когда же, со всемуважением к его летам и заслугам, пригласили его объяснитьсяудовлетворительнее, то он хотя и не мог представить никаких документовкроме того, что "ощущал всеми своими чувствами", но тем не менее твердоостался при своем заявлении, так что его уже более не допрашивали
Повторю еще раз. Сохранилась и у нас маленькая кучка особ осторожных,уединившихся в самом начале и даже затворившихся на замок. Но какой замокустоит пред законом естественным? В самых осторожнейших семействах такжеточно растут девицы, которым необходимо потанцовать. И вот все эти особытоже кончили тем, что подписались на гувернанток. Бал же предполагалсятакой блистательный, непомерный; рассказывали чудеса; ходили слухи озаезжих князьях с лорнетами, о десяти распорядителях, вс¬ молодыхкавалерах, с бантами на левом плече; о петербургских каких-то двигателях; отом, что Кармазинов, для приумножения сбору, согласился прочесть Merci вкостюме гувернантки нашей губернии; о том, что будет "кадриль литературы",тоже вся в костюмах, и каждый костюм будет изображать собою какое-нибудьнаправление. Наконец в костюме же пропляшет и какая-то "честная русскаямысль", - что уже само собою представляло совершенную новость. Как же былоне подписаться? Все подписались
II
Праздничный день по программе был разделен на две части: на литературноеутро, с полудня до четырех, и потом на бал, с девяти часов во всю ночь. Нов самом этом распоряжении уже таились зародыши беспорядка. Во-первых, ссамого начала в публике укрепился слух о завтраке, сейчас послелитературного утра, или даже во время оного, при нарочно устроенном длятого перерыве, - о завтраке, разумеется, даровом, входящем в программу, и сшампанским. Огромная цена билета (три рубля) способствовала укоренениюслуха. "А то стал бы я по-пустому подписываться? Праздник предполагаетсясутки, ну и корми. Народ проголодается", вот как у нас рассуждали. Я долженпризнаться, что сама же Юлия Михайловна и укоренила этот пагубный слух чрезсвое легкомыслие. С месяц назад, еще под первым обаянием великого замысла,она лепетала о своем празднике первому встречному, а о том, что у нее будутпровозглашены тосты, послала даже в одну из столичных газет. Ее, главное,прельщали тогда эти тосты: она сама хотела провозгласить их и в ожиданиивс¬ сочиняла их. Они должны были разъяснить наше главное знамя (какое?бьюсь об заклад, бедняжка так ничего и не сочинила), перейти в видекорреспонденций в столичные газеты, умилить и очаровать высшее начальство,а затем разлететься по всем губерниям, возбуждая удивление и подражание. Нодля тостов необходимо шампанское, а так как шампанское нельзя же питьнатощак, то само собою необходим стал и завтрак. Потом, когда уже ееусилиями устроился комитет и приступили к делу серьезнее, то ей тотчас же иясно было доказано, что если мечтать о пирах, то на гувернанток очень малоостанется, даже и при богатейшем сборе. Вопрос представил таким образом дваисхода: Вальтасаровский пир и тосты, и рублей девяносто на гувернанток, или- осуществление значительного сбора, при празднике так сказать только дляформы. Комитет, впрочем, только хотел задать страху, сам же, конечно,придумал третье решение, примиряющее и благоразумное, то" есть весьмапорядочный праздник во всех отношениях, только без шампанского, и такимобразом в остатке сумма весьма приличная, гораздо больше девяноста рублей
Но Юлия Михайловна не согласилась; ее характер презирал мещанскую средину
Она тут же положила, что если первая мысль неосуществима, то немедленно ивсецело броситься в обратную крайность, то-есть осуществить колоссальныйсбор на зависть всем губерниям. "Должна же наконец понять публика",заключила она свою пламенную комитетскую речь, "что достижениеобщечеловеческих целей несравненно возвышеннее минутных наслажденийтелесных, что праздник в сущности есть только провозглашение великой идеи,а потому должно удовольствоваться самым экономическим, немецким балком,единственно для аллегории и если уж совсем без этого несносного балаобойтись невозможно!" до того она вдруг возненавидела его. Но ее наконецуспокоили. Тогда-то, например, выдумали и предложили "кадриль литературы" ипрочие эстетические вещи, для замещения ими наслаждений телесных. Тогда жеи Кармазинов окончательно согласился прочесть Merci (а до тех пор толькотомил и мямлил) и тем истребить даже самую идею еды в умах нашейневоздержной публики. Таким образом опять-таки бал становилсявеликолепнейшим торжеством, хотя и не в том уже роде. А чтобы не уходитьсовсем в облака, решили, что в начале бала можно будет подать чаю с лимономи кругленьким печением, потом оршад и лимонад, а под конец даже имороженое, но и только. Для тех же, которые непременно всегда и вездеощущают голод и, главное, жажду - можно открыть в конце анфилады комнат
