Книга "Игрок". Страница 4
сам, и играют единственно для одного только развлечения и забавы. Этосовершенное незнание действительности и невинный взгляд на людей были бы,конечно, чрезвычайно аристократичными. Я видел, как многие маменькивыдвигали вперед невинных и изящных, пятнадцати- и шестнадцатилетних мисс,своих дочек, и, давши им несколько золотых монет, учили их, как играть
Барышня выигрывала или проигрывала, непременно улыбалась и отходила оченьдовольная. Наш генерал солидно и важно подошел к столу; лакей бросился былоподать ему стул, но он не заметил лакея; очень долго вынимал кошелек, оченьдолго вынимал из кошелька триста франков золотом, поставил их на черную ивыиграл. Он не взял выигрыша и оставил его на столе. Вышла опять черная; они на этот раз не взял, и когда в третий раз вышла красная, то потерял разомтысячу двести франков. Он отошел с улыбкою и выдержал характер. Я убежден,что кошки у него скребли на сердце, и будь ставка вдвое или втрое больше он не выдержал бы характера и выказал бы волнение. Впрочем, при мне одинфранцуз выиграл и потом проиграл тысяч до тридцати франков весело и безвсякого волнения. Настоящий джентльмен, если бы проиграл и все своесостояние, не должен волноваться. Деньги до того должны быть нижеджентльменства, что почти не стоит об них заботиться. Конечно, весьмааристократично совсем бы не замечать всю эту грязь всей этой сволочи и всейобстановки. Однако же иногда не менее аристократичен и обратный прием,замечать, то есть присматриваться, даже рассматривать, например хоть влорнет, всю эту сволочь: но не иначе, как принимая всю эту толпу и всю этугрязь за своего рода развлечение, как бы за представление, устроенное дляджентльменской забавы. Можно самому тесниться в этой толпе, но смотретькругом с совершенным убеждением, что собственно вы сами наблюдатель и ужнисколько не принадлежите к ее составу. Впрочем, и очень пристальнонаблюдать опять-таки не следует: опять уже это будет не по-джентльменски,потому что это во всяком случае зрелище не стоит большого и слишкомпристального наблюдения. Да и вообще мало зрелищ, достойных слишкомпристального наблюдения для джентльмена. А между тем мне лично показалось,что все это и очень стоит весьма пристального наблюдения, особенно длятого, кто пришел не для одного наблюдения, а сам искренно и добросовестнопричисляет себя ко всей этой сволочи. Что же касается до моихсокровеннейших нравственных убеждений, то в настоящих рассуждениях моих им,конечно, нет места. Пусть уж это будет так; говорю для очистки совести. Новот что я замечу: что во все последнее время мне как-то ужасно противнобыло прикидывать поступки и мысли мои к какой бы то ни было нравственноймерке. Другое управляло мною..
-------
8 - дурным тоном (франц.).
9 - тридцать и сорок (франц.)
Сволочь действительно играет очень грязно. Я даже не прочь от мысли,что тут у стола происходит много самого обыкновенного воровства. Круперам,которые сидят по концам стола, смотрят за ставками и рассчитываются, ужасномного работы. Вот еще сволочь-то! это большею частью французы. Впрочем, яздесь наблюдаю и замечаю вовсе не для того, чтобы описывать рулетку; яприноравливаюсь для себя, чтобы знать, как себя вести на будущее время. Язаметил, например, что нет ничего обыкновеннее, когда из-за столапротягивается вдруг чья-нибудь рука и берет себе то, что вы выиграли
Начинается спор, нередко крик, и - прошу покорно доказать, сыскатьсвидетелей, что ставка ваша!
Сначала вся эта штука была для меня тарабарскою грамотою; я толькодогадывался и различал кое-как, что ставки бывают на числа, на чет и нечети на цвета. Из денег Полины Александровны я в этот вечер решился попытатьсто гульденов. Мысль, что я приступаю к игре не для себя, как-то сбиваламеня с толку. Ощущение было чрезвычайно неприятное, и мне захотелосьпоскорее развязаться с ним. Мне все казалось, что, начиная для Полины, яподрываю собственное счастье. Неужели нельзя прикоснуться к игорному столу,чтобы тотчас же не заразиться суеверием? Я начал с того, что вынул пятьфридрихсдоров, то есть пятьдесят гульденов, и поставил их на четку. Колесообернулось, и вышло тринадцать - я проиграл. С каким-то болезненнымощущением, единственно чтобы как-нибудь развязаться и уйти, я поставил ещепять фридрихсдоров на красную. Вышла красная. Я поставил все десятьфридрихсдоров - вышла опять красная. Я поставил опять все за раз, вышлаопять красная. Получив сорок фридрихсдоров, я поставил двадцать надвенадцать средних цифр, не зная, что из этого выйдет. Мне заплатили втрое
Таким образом, из десяти фридрихсдоров у меня появилось вдруг восемьдесят
Мне стало до того невыносимо от какого-то необыкновенного и странногоощущения, что я решился уйти. Мне показалось, что я вовсе бы не так играл,если б играл для себя. Я, однако ж, поставил все восемьдесят фридрихсдоровеще раз на четку. На этот раз вышло четыре; мне отсыпали еще восемьдесятфридрихсдоров, и, захватив всю кучу в сто шестьдесят фридрихсдоров, яотправился отыскивать Полину Александровну
Они все где-то гуляли в парке, и я успел увидеться с нею только заужином. На этот раз француза не было, и генерал развернулся: между прочим,он почел нужным опять мне заметить, что он бы не желал меня видеть заигорным столом. По его мнению, его очень скомпрометирует, если я как-нибудьслишком проиграюсь; "но если б даже вы и выиграли очень много, то и тогда ябуду тоже скомпрометирован, - прибавил он значительно. - Конечно, я не имеюправа располагать вашими поступками, но согласитесь сами..." Тут он пообыкновению своему не докончил. Я сухо ответил ему, что у меня очень малоденег и что, следовательно, я не могу слишком приметно проиграться, если бдаже и стал играть. Придя к себе наверх, я успел передать Полине ее выигрыши объявил ей, что в другой раз уже не буду играть для нее
- Почему же? - спросила она тревожно
- Потому что хочу играть для себя, - отвечал я, рассматривая ее судивлением, - а это мешает
- Так вы решительно продолжаете быть убеждены, что рулетка вашединственный исход и спасение? - спросила она насмешливо. Я отвечал опятьочень серьезно, что да; что же касается до моей уверенности непременновыиграть, то пускай это будет смешно, я согласен, "но чтоб оставили меня впокое"
Полина Александровна настаивала, чтоб я непременно разделил с неюсегодняшний выигрыш пополам, и ото0вала мне восемьдесят фридрихсдоров,предлагая и впредь продолжать игру на этом условии. Я отказался от половинырешительно и окончательно и объявил, что для других не могу играть непотому, чтоб не желал, а потому, что наверное проиграю
- И, однако ж, я сама, как ни глупо это, почти тоже надеюсь на однурулетку, - сказала она задумываясь. - А потому вы непременно должныпродолжать игру со мною вместе пополам, и - разумеется - будете. - Тут онаушла от меня, не слушая дальнейших моих возражений
Глава III
И, однако ж, вчера целый день она не говорила со мной об игре нислова. Да и вообще она избегала со мной говорить вчера. Прежняя манера еесо мною не изменилась. Та же совершенная небрежность в обращении привстречах, и даже что-то презрительное и ненавистное. Вообще она не желаетскрывать своего ко мне отвращения; я это вижу. Несмотря на это, она нескрывает тоже от меня, что я ей для чего-то нужен и что она для чего-томеня бережет. Между нами установились какие-то странные отношения, вомногом для меня непонятные, - взяв в соображение ее гордость и надменностьсо всеми. Она знает, например, что я люблю ее до безумия, допускает менядаже говорить о моей страсти - и уж, конечно, ничем она не выразила бы мнеболее своего презрения, как этим позволением говорить ей беспрепятственно ибесцензурно о моей любви. "Значит, дескать, до того считаю ни во что твоичувства, что мне решительно все равно, об чем бы ты ни говорил со мною ичто бы ко мне ни чувствовал". Про свои собственные дела она разговариваласо мною много и прежде, но никогда не была вполне откровенна. Мало того, впренебрежении ее ко мне были, например, вот какие утонченности: она знает,положим, что мне известно какое-нибудь обстоятельство ее жизни иличто-нибудь о том, что сильно ее тревожит; она даже сама расскажет мнечто-нибудь из ее обстоятельств, если надо употребить меня как-нибудь длясвоих целей, вроде раба, или на побегушки; но расскажет всегда ровностолько, сколько надо знать человеку, употребляющемуся на побегушки, и еслимне еще неизвестна целая связь событий, если она и сама видит, как я мучусьи тревожусь ее же мучениями и тревогами, то никогда не удостоит меняуспокоить вполне своей дружеской откровенностию, хотя, употребляя менянередко по поручениям не только хлопотливым, но даже опасным, она, по моемумнению, обязана быть со мной откровенною. Да и стоит ли заботиться о моихчувствах, о том, что я тоже тревожусь и, может быть, втрое больше забочусьи мучусь ее же заботами и неудачами, чем она сама!
Я недели за три еще знал об ее намерении играть на рулетке. Она менядаже предуведомила, что я должен буду играть вместо нее, потому что ейсамой играть неприлично. По тону ее слов я тогда же заметил, что у нейкакая-то серьезная забота, а не просто желание выиграть деньги. Что ейденьги сами по себе! Тут есть цель, тут какие-то обстоятельства, которые ямогу угадывать, но которых я до сих пор не знаю. Разумеется, то унижение ирабство, в которых она меня держит, могли бы мне дать (весьма часто дают)возможность грубо и прямо самому ее расспрашивать. Так как я для нее раб ислишком ничтожен в ее глазах, то нечего ей и обижаться грубым моим
