Школьная библиотека

- Постой, эдак я тебе отдам пятьдесят тысяч франков, а что же мне-тоостанется?

- Et cent cinquante mille francs, ты забыл, и, сверх того, я согласнажить на твоей квартире месяц, два, que sais-je! Мы, конечно, проживем в двамесяца эти сто пятьдесят тысяч франков. Видишь, je suis bonne enfant72 итебе вперед говорю, mais tu verras des etoiles

- Как, все в два месяца?

- Как! Это тебя ужасает! Ah, vil esclave!73 Да знаешь ли ты, что одинмесяц этой жизни лучше всего твоего существования. Один месяц - et apres ledeluge! Mais tu ne peux comprendre, va! Пошел, пошел, ты этого не стоишь!Ай, que fais-tu?74

В эту минуту я обувал другую ножку, но не выдержал и поцеловал ее. Онавырвала и начала меня бить кончиком ноги по лицу. Наконец она прогнала менясовсем. "Eh bien, mon outchitel, je t'attends, si tu veux;75 чрез четвертьчаса я еду!" - крикнула она мне вдогонку

Воротясь домой, был я уже как закруженный. Что же, я не виноват, чтоm-lle Полина бросила мне целой пачкой в лицо и еще вчера предпочла мнемистера Астлея. Некоторые из распавшихся банковых билетов еще валялись наполу; я их подобрал. В эту минуту отворилась дверь и явился самобер-кельнер (который на меня прежде и глядеть не хотел) с приоBашением: неугодно ли мне перебраться вниз, в превосходный номер, в котором только чтостоял граф В

Я постоял, подумал

- Счет! - закричал я, - сейчас еду, чрез десять минут. - "В Париж такв Париж! - подумал я про себя, - знать, на роду написано!"

Чрез четверть часа мы действительно сидели втроем в одном общемсемейном вагоне: я, m-lle Blanche et m-me veuve Cominges. M-lle Blancheхохотала, глядя на меня, до истерики. Veuve Cominges ей вторила; не скажу,чтобы мне было весело. Жизнь переламывалась надвое, но со вчерашнего дня яуж привык все ставить на карту. Может быть, и действительно правда, что яне вынес денег и закружился. Peut-etre, je ne demandais pas mieux.76 Мнеказалось, что на время - но только на время - переменяются декорации. "Ночрез месяц я буду здесь, и тогда... и тогда мы еще с вами потягаемся,мистер Астлей!" Нет, как припоминаю теперь, мне и тогда было ужасногрустно, хоть я и хохотал взапуски с этой дурочкой Blanche

- Да чего тебе! Как ты глуп! О, как ты глуп! - вскрикивала Blanche,прерывая свой смех и начиная серьезно бранить меня. - Ну да, ну да, да, мыпроживем твои двести тысяч франков, но зато, mais tu serais heureux, commeun petit roi;77 я сама тебе буду повязывать галстук и познакомлю тебя сHortense. А когда мы проживем все наши деньги, ты приедешь сюда и опятьсорвешь банк. Что тебе сказали жиды? Главное - смелость, а у тебя она есть,и ты мне еще не раз будешь возить деньги в Париж. Quant a moi, je veuxcinquante mille francs de rente et alors...78

- А генерал? - спросил я ее

- А генерал, ты знаешь сам, каждый день в это время уходит мне забукетом. На этот раз я нарочно велела отыскать самых редких цветов

Бедняжка воротится, а птичка и улетела. Он полетит за нами, увидишь

Ха-ха-ха! Я очень буду рада. В Париже он мне пригодится; за него здесьзаплатит мистер Астлей..

И вот таким-то образом я и уехал тогда в Париж

-------

66 - Это он!! Иде же сюда, дурачина! Правда ли, что ты выиграл горузолота и серебра? Я предпочла бы золото (франц.).

67 - Биби, как ты глуп... Мы покутим, не правда ли? (франц.).

68 - Сын мой, храбр ли ты? (франц.).

69 - Если ты не будешь слишком глуп, я возьму тебя в Париж (франц.).

70 - Ты увидишь Париж. Скажи-ка, что это такое учитель? Ты был оченьглуп, когда ты был учителем (франц.).

71 - Ну что ты будешь делать, если я тебя возьму с собой?.. Я хочупятьдесят тысяч франков... Мы едем в Париж... и ты у меня увидишь звездысреди бела дня (франц.).

72 - я добрая девочка (франц.).

73 - А, низкий раб! (франц.)

74 - а потом хоть потоп! Но ты не можешь этого понять, пошел!.. что тыделаешь? (франц.).

75 - Ну, мой учитель, я тебя жду, если хочешь (франц.).

76 - Может быть, только этого мне и надо было (франц.).

77 - но ты будешь счастлив, как маленький король (франц.).

78 - Что до меня, то я хочу пятьдесят тысяч франков ренты и тогда..

(франц.)

Глава XVI

Что я скажу о Париже? Все это было, конечно, и бред, и дурачество. Япрожил в Париже всего только три недели с небольшим, и в этот срок былисовершенно покончены мои сто тысяч франков. Я говорю только про сто тысяч;остальные сто тысяч я отдал mademoiselle Blanche чистыми деньгами, пятьдесят тысяч во Франкфурте и чрез три дня в Париже, выдал ей же ещепятьдесят тысяч франков векселем, за который, впрочем, чрез неделю онавзяла с меня и деньги, "et les cent mille francs, qui nous restent, tu lesmangeras avec moi, mon outchitel"79. Она меня постоянно звала учителем

Трудно представить себе что-нибудь на свете расчетливее, скупее искалдырнее разряда существ, подобных m-lle Blanche. Но это относительносвоих денег. Что же касается до моих ста тысяч франков, то она мне прямообъявила потом, что они ей нужны были для первой постановки себя в Париже

"Так что уж я теперь стала на приличную ногу раз навсегда, и теперь уж менядолго никто не собьет, по крайней мере я так распорядилась", - прибавилаона. Впрочем, я почти и не видал этих ста тысяч; деньги во все времядержала она, а в моем кошельке, в который она сама каждый деньнаведывалась, никогда не скоплялось более ста франков, и всегда почти быломенее

-------

79 - И сто тысяч франков, которые нам осталиь, ты их проешь со мной,мой учитель (франц.)

- Ну к чему тебе деньги? - говорила она иногда с самым простейшимвидом, и я с нею не спорил. Зато она очень и очень недурно отделала на этиденьги свою квартиру, и когда потом перевела меня на новоселье, то,показывая мне комнаты, сказала: "Вот что с расчетом и со вкусом можносделать с самыми мизерными средствами". Этот мизер стоил, однако, ровнопятьдесят тысяч франков. На остальные пятьдесят тысяч она завела экипаж,лошадей, кроме того, мы задали два бала, то есть две вечеринки, на которыхбыли и Hortense и Lisette и Cleopatre - женщины замечательные во многих иво многих отношениях и даже далеко не дурные. На этих двух вечеринках япринужден был играть преглупейшую роль хозяина, встречать и заниматьразбогатевших и тупейших купчишек, невозможных по их невежеству ибесстыдству, разных военных поручиков и жалких авторишек и журнальныхкозявок, которые явились в модных фраках, в палевых перчатках и ссамолюбием и чванством в таких размерах, о которых даже у нас в Петербургенемыслимо, - а уж это много значит сказать. Они даже вздумали надо мнойсмеяться, но я напился шампанского и провалялся в задней комнате. Все этобыло для меня омерзительно в высшей степени. "C'est un outchitel, говорила обо мне Blanche, - il a gagne deux cent mille francs80 и которыйбез меня не знал бы, как их истратить. А после он опять поступит в учителя;- не знает ли кто-нибудь места? Надобно что-нибудь для него сделать". Кшампанскому я стал прибегать весьма часто, потому что мне было постоянноочень грустно и до крайности скучно. Я жил в самой буржуазной, в самоймеркантильной среде, где каждый су был рассчитан и вымерен. Blanche оченьне любила меня в первые две недели, я это заметил; правда, она одела менящегольски и сама ежедневно повязывала мне галстук, но в душе искреннопрезирала меня. Я на это не обращал ни малейшего внимания. Скучный иунылый, я стал уходить обыкновенно в "Chateau des Fleurs"81, где регулярно,каждый вечер, напивался и учился канкану (который там прегадко танцуют) ивпоследствии приобрел в этом роде даже знаменитость. Наконец Blancheраскусила меня: она как-то заранее составила себе идею, что я, во все времянашего сожительства, буду ходить за нею с карандашом и бумажкой в руках ивсе буду считать, сколько она истратила, сколько украла, сколько истратит исколько еще украдет? И, уж конечно, была уверена, что у нас из-за каждыхдесяти франков будет баталия. На всякое нападение мое, предполагаемое еюзаранее, она уже заблаговременно заготовила возражения; но, не видя от меняникаких нападений, сперва было пускалась сама возражать. Иной раз начнетгорячо-горячо, но, увидя, что я молчу, - чаще всего валяясь на кушетке инеподвижно смотря в потолок, - даже, наконец, удивится. Сперва она думала,что я просто глуп, "un outchitel", и просто обрывала свои объяснения,вероятно, думая про себя: "Ведь он глуп; нечего его и наводить, коль сам непонимает". Уйдет, бывало, но минут через десять опять воротится (этослучалось во время самых неистовых трат ее, трат совершенно нам не пEсредствам: например, она переменила лошадей и купила в шестнадцать тысяч