Книга "Неточка Незванова". Страница 1
I
Отца моего я не помню. Он умер, когда мне было два года. Мать моявышла замуж в другой раз. Это второе замужество принесло ей много горя,хотя и было сделано по любви. Мой отчим был музыкант. Судьба его оченьзамечательна: это был самый странный, самый чудесный человек из всех,которых я знала. Он слишком сильно отразился в первых впечатлениях моегодетства, так сильно, что эти впечатления имели влияние на всю мою жизнь
Прежде всего, чтоб был понятен рассказ мой, я приведу здесь его биографию. Все, что я теперь буду рассказывать, узнала я потом от знаменитогоскрипача Б., который был товарищем и коротким приятелем моего отчима всвоей молодости
Фамилия моего отчима была Ефимов. Он родился в селе очень богатогопомещика, от одного бедного музыканта, который, после долгих странствований, поселился в имении этого помещика и нанялся в его оркестр. Помещик жил очень пышно и более всего, до страсти, любил музыку. Рассказывали про него, что он, никогда не выезжавший из своей деревни даже в Москву, однажды вдруг решился поехать за границу на какие-то воды, и поехалне более как на несколько недель, единственно для того, чтоб услышатькакого-то знаменитого скрипача, который, как уведомляли газеты, собирался дать на водах три концерта. У него был порядочный оркестр музыкантов,на который он тратил почти весь доход свой. В этот оркестр мой отчимпоступил кларнетистом. Ему было двадцать два года, когда он познакомилсяс одним странным человеком. В этом же уезде жил богатый граф, которыйразорился на содержание домашнего театра. Этот граф отказал от должностикапельмейстеру своего оркестра, родом итальянцу, за дурное поведение
Капельмейстер был действительно дурной человек. Когда его выгнали, онсовершенно унизился, стал ходить по деревенским трактирам, напивался,иногда просил милостыню, и уже никто в целой губернии не хотел дать емуместа. С этим-то человеком подружился мой отчим. Связь эта была необъяснимая и странная, потому что никто не замечал, чтоб он хоть сколько нибудь изменился в своем поведении из подражания товарищу, и даже сам помещик, который сначала запрещал ему водиться с итальянцем, смотрел потомсквозь пальцы на их дружбу. Наконец, капельмейстер умер скоропостижно
Его нашли поутру крестьяне во рву, у плотины. Нарядили следствие, и вышло, что он умер от апоплексического удара. Имущество его сохранялось уотчима, который тотчас же и представил доказательства, что имел полноеправо наследовать этим имуществом: покойник оставил собственноручную записку, в которой делал Ефимова своим наследником в случае своей смерти
Наследство состояло из черного фрака, тщательно сберегавшегося покойником, который все еще надеялся достать себе место, и скрипки, довольнообыкновенной с виду. Никто не оспаривал этого наследства. Но толькоспустя несколько времени к помещику явился первый скрипач графского оркестра с письмом от графа. В этом письме граф просил, уговаривал Ефимовапродать скрипку, оставшуюся после итальянца и которую граф очень желалприобресть для своего оркестра. Он предлагал три тысячи рублей и прибавлял, что уже несколько раз посылал за Егором Ефимовым, чтоб покончитьторг лично, но что тот упорно отказывался. Граф заключал тем,что ценаскрипки 0стоящая, что он не сбавляет ничего и в упорстве Ефимова видитдля себя обидное подозрение воспользоваться при торге его простотою инезнанием, а потому и просил вразумить его
Помещик немедленно послал за отчимом
- Для чего ж ты не хочешь отдать скрипку? - спросил он его, - она тебе не нужна. Тебе дают три тысячи рублей, это цена настоящая, и ты делаешь неразумно, если думаешь, что тебе дадут больше. Граф тебя не станетобманывать
Ефимов отвечал, что к графу он сам не пойдет, но если его пошлют, тона это будет воля господская; графу он скрипку не продаст, А если у негозахотят взять ее насильно, то на это опять будет воля господская
Ясное дело, что таким ответом он коснулся самой чувствительной струныв характере помещика. Дело в том, что тот всегда с гордостию говорил,что знает, как обращаться со своими музыкантами, потому что все они доодного истинные артисты и что, благодаря им, его оркестр не только лучшеграфского, но и не хуже столичного
- Хорошо! - отвечал помещик. - Я уведомлю графа, что ты не хочешьпродать скрипку, потому что ты не хочешь, потому что ты в полном правепродать или не продать, понимаешь? Но я сам тебя спрашиваю: зачем тебескрипка? Твой инструмент кларнет, хоть ты и плохой кларнетист. Уступи еемне. Я дам три тысячи. (Кто знал, что это такой инструмент!)
Ефимов усмехнулся
- Нет, сударь, я вам ее не продам, - отвечал он, - конечно, ваша воля..
- Да разве я тебя притесняю, разве я тебя принуждаю! - закричал помещик, выведенный из себя, тем более что дело происходило при графском музыканте, который мог заключить по этой сцене очень невыгодно об участивсех музыкантов помещичьего оркестра. - Ступай же вон, неблагодарный!Чтоб я тебя не видал с этих пор! Куда бы ты делся без меня с твоим кларнетом, на котором ты и играть не умеешь? У меня же ты сыт, одет, получаешь жалованье; ты живешь на благородной ноге, ты артист, но ты этого нехочешь понимать и не чувствуешь. Ступай же вон и не раздражай меня своимприсутствием!
Помещик гнал от себя всех, на кого сердился, потому что боялся за себя и за свою горячность. А ни за что бы он не захотел поступить слишкомстрого с "артистом", как он называл своих музыкантов
Торг не состоялся, и, казалось, тем дело и кончилось, как вдруг, через месяц, графский скрипач затеял ужасное дело: под своею ответственностью он подал на моего отчима донос, в котором доказывал, что отчимвиновен в смерти итальянца и умертвил его с корыстною целью: овладетьбогатым наследством. Он доказывал, что завещание было выманено насильно,и обещался представить свидетелей своему обвинению. Ни просьбы, ни увещания графа и помещика, вступившегося за моего отчима, - ничто не моглопоколебать доносчика в его намерении. Ему представляли, что медицинскоеследствие над телом покойного капельмейстера было сделано правильно, чтодоносчик идет против очевидности, может быть, по личной злобе и по досаде, не успев овладеть драгоценным инструментом, который для него покупали. Музыкант стоял на своем, божился, что он прав, доказывал, что апоплексический удар произошел не от пьянства, а от отравы, и требовалследствия в другой раз. С первого взгляда доказательства его показалисьсерьезными. Разумеется, делу дали ход. Ефимова взяли, отослали в городскую тюрьму. Началось дело, которое заинтересовало всю губернию. Оно пошло очень быстро и кончилось тем, что музыкант был уличен в ложном доносе. Его приговорили к справедливому наказанию, но он до конца стоял насвоем и уверял, что он прав. Наконец он сознался, что не имеет никакихдоказательств, что доказательства, им представленные, выдуманы им самим,но что, выдумывая все это, он действовал по предположению, по догадке,потому что до сей поры, когда уже было произведено другое следствие,когда уже формально была доказана невинность Ефимова, он все еще остается в полном убеждении, что причиною смерти несчастного капельмейстерабыл Ефимов, хотя, может быть, он уморил его не отравой, а другим каким-нибудь образом. Но над ним не успели исполнить приговора: он внезапно заболел воспалением в мозгу, сошел с ума и умер в тюремном лазарете
В продолжение всего этого дела помещик вел себя самым благородным образом. Он старался о моем отчиме так, как будто тот был его родной сын
Несколько раз он приезжал к нему в тюрьму утешать его, дарил ему денег,привозил к нему лучших сигар, узнав, что Ефимов любил курить, и, когдаотчим оправдался, задал праздник всему оркестру. Помещик смотрел на делоЕфимова как на дело, касающееся всего оркестра, потому что хорошим поведением своих музыкантов он дорожил если не более, то по крайней мере наравне с их дарованиями. Прошел целый год, как вдруг по губернии разнессяслух, что в губернский город приехал какой-то известный скрипач, француз, и намерен дать мимоездом несколько концертов. Помещик тотчас же начал стараться каким-нибудь образом залучить его к себе в гости. Дело шлона лад; француз обещался приехать. Уже все было готово к его приезду,позван был почти целый уезд, но вдруг все приняло другой оборот
В одно утро докладывают, что Ефимов исчез неизвестно куда. Началисьпоиски, но и след простыл. Оркестр был в чрезвычайном положении: недоставало кларнета, как вдруг, три дня спустя после исчезновения Ефимова,помещик получает от француза письмо, в котором тот надменно отказывалсяот приглашения, прибавляя, конечно обиняками, что впредь будет чрезвычайно осторожен в сношениях с теми господами, которые держат собственныйоркестр музыкантов, что неэстетично видеть истинный талант под управлением человека, который не знает ему цены, и что, наконец, пример Ефимова, истинного артиста и лучшего скрипача, которого он только встречал вРоссии, служит достаточным доказательством справедливости слов его
