Школьная библиотека

- То-то, батюшка! Коли я шут, так и другой кто-нибудь тут! А вы меняуважайте: я еще не такой подлец, как вы думаете. Оно, впрочем, пожалуй,и шут. Я - раб, моя жена - рабыня, к тому же, польсти, польсти! вот оночто: все-таки что-нибудь выиграешь, хоть ребятишкам на молочишко. Сахару, сахару-то побольше во все подсыпайте, так оно и здоровее будет. Этоя вам, батюшка, по секрету говорю; может, и вам понадобится. Фортуна заела, благодетель, оттого я и шут

- Хи-хи-хи! Ах, проказник этот старичок! вечно-то он рассмешит! пропищала Анфиса Петровна

- Матушка моя, благодетельница, ведь дурачком-то лучше на свете проживешь! Знал бы, так с раннего молоду в дураки б записался, авось теперьбыл бы умный. А то как рано захотел быть умником, так вот и вышел теперьстарый дурак

- Скажите, пожалуйста, - ввязался Обноскин (которому, верно, не понравилось замечание про таланты), как-то особенно независимо развалясь вкресле и рассматривая старика в свое стеклышко, как какую-нибудь козявку, - скажите, пожалуйста... все я забываю вашу фамилью... как бишьвас?.

- Ах, батюшка! да фамилья-то моя, пожалуй что и Ежевикин, да что втом толку? Вот уж девятый год без места сижу - так и живу себе, по законам природы. А детей-то, детей-то у меня, просто семейство Холмских!Точно как по пословице: у богатого - телята, а у бедного - ребята..

-Ну, да... телята... это, впрочем, в сторону. Ну, послушайте, я давнохотел вас спросить: зачем вы, когда входите, тотчас назад оглядываетесь?Это очень смешно

- Зачем оглядываюсь? А все мне кажется, батюшка, что меня сзадикто-нибудь хочет ладошкой прихлопнуть, как муху, оттого и оглядываюсь

Мономан я стал, батюшка

Опять засмеялись. Гувернантка привстала с места, хотела было идти иснова опустилась в кресло. В лице ее было что-то больное, страдающее,несмотря на краску, заливавшую ее щеки

- Это, брат, знаешь кто? - шепнул мне дядя, - ведь это ее отец!

Я смотрел на дядю во все глаза. Фамилия Ежевикин совершенно вылетелау меня из головы. Я геройствовал, всю дорогу мечтал о своей предполагаемой суженой, строил для нее великодушные планы и совершенно позабыл еефамилию или, лучше сказать, не обратил на это никакого внимания с самогоначала

- Как отец? - отвечал тоже шепотом. - Да ведь, я думал, она сирота?

- Отец, братец, отец. И знаешь, пречестнейший, преблагороднейший человек, и даже не пьет, а только так из себя шута строит. Бедность, брат,страшная, восемь человек детей! Настенькиным жалованьем и живут. Изслужбы за язычок исключили. Каждую неделю сюда ездит. Гордый какой - низа что не возьмет. Давал, много раз давал, - не берет! Озлобленный человек!

- Ну что, брат Евграф Ларионыч, что там у вас нового? - спросил дядяи крепко ударил его по плечу, заметив, что мнительный старик уже подслушивал наш разговор

- А что нового, благодетель? Валентин Игнатьич вчера объяснение подавали-с по Тришина делу. У того в бунт`ах недовес муки оказался. Это барыня, тот самый Тришин, что смотрит на вас, а сам точно самовар раздувает. Может, изволите помнить? Вот Валентин-то Игнатьич и пишет про Тришина: "Уж если,- говорит он, - часто поминаемый Тришин чести своей роднойплемянницы не мог уберечь, - а та с офицером прошлого года сбежала, так где же, говорит, было ему уберечь казенные вещи?" Это он в бумагесвоей так и поместил - ей-богу, не вру-с

- Фи! Какие вы истории рассказываете! - закричала Анфиса Петровна

- Именно, именно, именно! Зарапортовался ты, брат Евграф, - поддакнулдядя. - Эй, пропадешь за язык! Человек ты прямой, благородный, благонравный - могу заявить, да язык-то у тебя ядовитый! И удивляюсь я, как тытам с ними ужиться не можешь! Люди они, кажется, добрые, простые..

- Отец и благодетель! да простого-то человека я и боюсь! - вскричалстарик с каким-то особенным одушевлением

Ответ мне понравился. Я быстро подошел к Ежевикину и крепко пожал емуруку. По правде, мне хотелось хоть чем-нибудь протестовать против всеобщего мнения, показав открыто старику мое сочувствие. А может быть, ктознает! может быть, мне хотелось поднять себя в мнении Настасьи Евграфовны. Но из движения моего ровно ничего не вышло путного

- Позвольте спросить вас, - сказал я, по обычаю моему покраснев и заторопившись, слыхали вы про иезуитов?

- Нет, отец родной, не слыхал; так разве что-нибудь... да где нам! Ачто-с?

- Так... я было, кстати, хотел рассказать... Впрочем, напомните мнепри случае. А теперь, будьте уверены, что я вас понимаю и ... умею ценить..

И, совершенно смешавшись, я еще раз схватил его за руку

- Непременно, батюшка, напомню, непременно напомню! Золотыми литерамизапишу. Вот, позвольте, и узелок завяжу, для памяти

И он действительно завязал узелок, отыскав сухой кончик на своемгрязном, табачном платке

- Евграф Ларионыч, берите чаю, - сказала Прасковья Ильинична

- Тотчас, раскрасавица барыня, тотчас, то есть принцесса, а не барыня! Это вам за чаек. Степана Алексеича Бахчеева встретил дорогой, сударыня. Такой развеселый, что на тебе! Я уж подумал, не жениться ли собираются? Польсти, польсти! - проговорил он полушепотом, пронося мимо менячашку, подмигивая мне и прищуриваясь. - А что же благодетеля-то главногоне видать, Фомы Фомича-с? разве не прибудут к чаю ?

Дядя вздрогнул, как будто его ужалили, и робко взглянул на генеральшу

- Уж я, право, не знаю, - отвечал он нерешительно, с каким-то странным смущением. - Звали его, да он... Не знаю, право, может быть, не врасположении духа. Я уже посылал Видоплясова и... разве, впрочем, мнесамому сходить?

- Заходил я к ним сейчас, - таинственно проговорил Ежевикин

- Может ли быть? - вскрикнул дядя в испуге. - Ну, что ж?

- Наперед всего заходил-с, почтение свидетельствовал. Сказали, чтоони в уединении чаю напьются, а потом прибавили, что они и сухой хлебнойкорочкой могут быть сыты, да-с

Слова эти, казалось, поразили дядю настоящим ужасом

- Да ты б объяснил ему, Евграф Ларионыч, ты б рассказал, - проговорилнаконец дядя, смотря на старика с тоской и упреком

- Говорил-с, говорил-с

- Ну?

- Долго не изволили мне отвечать-с. За математической задачей какой-то сидели, определяли что-то; видно, головоломная задача была. Пифагоровы штаны при мне начертили - сам видел. Три раза повторял; уж начетвертый только подняли головку и как будто впервые меня увидали. " Непойду, говорят, там теперь ученый приехал, так уж где нам быть подле такого светила". Так и изволили выразиться, что подле светила

И старикашка искоса, с насмешкою, взглянул на меня

- Ну, так я и ждал! - вскричал дядя, всплеснув руками, - так я и думал! Ведь это он про тебя, Сергей, говорит, что "ученый". Ну, что теперьделать?