Школьная библиотека

слово! Мы такое объявим вам, чего еще никогда не слышали, такое важное,что не можно сказать, какое важное!

- Ну, пусть скажут, - сказал Бульба, который всегда любил выслушатьобвиняемого.

- Ясные паны! - произнес жид. - Таких панов еще никогда не видывано

Ей-богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете!.. - Голос его замирал и дрожал от страха. - Как можно, чтобы мы думалипро запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украйне! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знаетчто.....

всего пробовали себя наши молодые козаки, чуждавшиеся грабительства, корысти и бессильного неприятеля, горевшие желанием показать себя передстарыми, померяться один на один с бойким и хвастливым ляхом, красовавшимся на горделивом коне, с летавшими по ветру откидными рукавами епанчи. Потешна была наука. Много уже они добыли себе конной сбруи, дорогихсабель и ружей. В один месяц возмужали и совершенно переродились толькочто оперившиеся птенцы и стали мужами. Черты лица их, в которых доселевидна была какая-то юношеская мягкость, стали теперь грозны и сильны.....

не вытерпел и спросил:

- Скажи, кто ты? Мне кажется, как будто я знал тебя или видел где-нибудь?

- Два года назад тому в Киеве.

- Два года назад... в Киеве... - повторил Андрий, стараясь перебратьвсе, что уцелело в его памяти от прежней бурсацкой жизни. Он посмотрелеще раз на нее пристально и вдруг вскрикнул во весь голос:

- Ты - татарка! служанка панночки, воеводиной дочки!..

- Чшш! - произнесла татарка, сложив с умоляющим видом руки, дрожавсем телом и оборотя в то же время голову назад, чтобы видеть, не проснулся ли кто-нибудь от такого сильного вскрика, произведенного Андрием.....

где поставила я светильник.

И точно, темные земляные стены начали понемногу озаряться. Они достигли небольшой площадки, где, казалось, была часовня; по крайней мере,к стене был приставлен узенький столик в виде алтарного престола, и надним виден был почти совершенно изгладившийся, полинявший образ католической мадонны. Небольшая серебряная лампадка, перед ним висевшая,чуть-чуть озаряла его. Татарка наклонилась и подняла с земли оставленныймедный светильник на тонкой высокой ножке, с висевшими вокруг ее на цепочках щипцами, шпилькой для поправления огня и гасильником.....

рую он начал внимательно рассматривать. Свет, проходивший сквозь щельставня, тронул кое-что: малиновый занавес, позолоченный карниз и живопись на стене. Здесь татарка указала Андрию остаться, отворила дверь вдругую комнату, из которой блеснул свет огня. Он услышал шепот и тихийголос, от которого все потряслось у него. Он видел сквозь растворившуюсядверь, как мелькнула быстро стройная женская фигура с длинною роскошноюкосою, упадавшею на поднятую кверху руку. Татарка возвратилась и сказала, чтобы он взошел. Он не помнил, как взошел и как затворилась за нимдверь.....

тихо пламеневшим щекам ее, - все, казалось, говорило: "Нет счастья налице сем!"

- Не слыхано на свете, не можно, не быть тому, - говорил Андрий, чтобы красивейшая и лучшая из жен понесла такую горькую часть, когда онарождена на то, чтобы пред ней, как пред святыней, преклонилось все, чтони есть лучшего на свете. Нет, ты не умрешь! Не тебе умирать! Клянусьмоим рождением и всем, что мне мило на свете, ты не умрешь! Если же выйдет уже так и ничем - ни силой, ни молитвой, ни мужеством - нельзя будетотклонить горькой судьбы, то мы умрем вместе; и прежде я умру, умру перед тобой, у твоих прекрасных коленей, и разве уже мертвого меня разлучат с тобою.....

сем схватили меня и закинули веревку на шею, но взмолился пану, сказал,что подожду долгу, сколько пан хочет, и пообещал еще дать взаймы, кактолько поможет мне собрать долги с других рыцарей; ибо у пана хорунжего- я все скажу пану - нет и одного червонного в кармане. Хоть у него естьи хутора, и усадьбы, и четыре замка, и степовой земли до самого Шклова,а грошей у него так, как у козака, - ничего нет. И теперь, если бы невооружили его бреславские жиды, не в чем было бы ему и на войну выехать

Он и на сейме оттого не был.

- Что ж ты делал в городе? Видел наших?

- Как же! Наших там много: Ицка, Рахум, Самуйло, Хайвалох, еврей-арендатор.....

- Не печалься, друзьяка! - отозвался куренной атаман Бородатый. - Втом нет вины твоей, что схватили тебя нагого. Беда может быть со всякимчеловеком; но стыдно им, что выставили тебя на позор, не прикрывши прилично наготы твоей.

- Вы, видно, на сонных людей храброе войско! - говорил, поглядывая навал, Голокопытенко.

- Вот, погодите, обрежем мы вам чубы! - кричали им сверху.

- А хотел бы я поглядеть, как они нам обрежут чубы! - говорил Попович, поворотившись перед ними на коне. Потом, поглядевши на своих, сказал: - А что ж? Может быть, ляхи и правду говорят.....

и хлестали их по бокам. Летели бешеные кони по бороздам, буграм, черезрвы и протоки, и бились о землю покрытые кровью и прахом ляшские трупы.

Потом сели кругами все курени вечереть и долго говорили о делах иподвигах, доставшихся в удел каждому, на вечный рассказ пришельцам и потомству. Долго не ложились они. А долее всех не ложился старый Тарас,все размышляя, что бы значило, что Андрия не было между вражьих воев

Посовестился ли Иуда выйти противу своих или обманул жид и попался онпросто в неволю? Но тут же вспомнил он, что не в меру было наклончивосердце Андрия на женские речи, почувствовал скорбь и заклялся сильно вдуше против полячки, причаровавшей его сына.....

Шило, Д°гтяренко, Сыдоренко, Пысаренко, потом другой Пысаренко, потомеще Пысаренко, и много было других добрых козаков. Все были хожалые, езжалые: ходили по анатольским берегам, по крымским солончакам и степям,по всем речкам большим и малым, которые впадали в Днепр, по всем заходами днепровским островам; бывали в молдавской, волошской, в турецкой земле; изъездили вс° Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали впятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли, перетопилинемало турецких галер и много-много выстреляли пороху на своем веку.....