Школьная библиотека

вого человека в том, что если он устал и хочет спать, то сейчас же изаснет. И действительно, в то же мгновение в голове стало путаться, и онстал проваливаться в пропасть забвения. Волны моря бессознательной жизнистали уже сходиться над его головой, как вдруг, - точно сильнейший зарядэлектричества был разряжен в него, - он вздрогнул так, что всем теломподпрыгнул на пружинах дивана и, упершись руками, с испугом вскочил наколени. Глаза его были широко открыты, как будто он никогда не спал. Тяжесть головы и вялость членов, которые он испытывал за минуту, вдруг исчезли

"Вы можете затоптать в грязь", - слышал он слова Алексея Александровича и видел его пред собой, и видел с горячечным румянцем и блестящимиглазами лицо Анны, с нежностью и любовью смотрящее не на него, а наАлексея Александровича; он видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру, когда Алексей Александрович отнял ему от лица руки. Он опятьвытянул ноги и бросился на диван в прежней позе и закрыл глаза

"Заснуть! заснуть!" - повторил он себе. Но с закрытыми глазами он ещеяснее видел лицо Анны таким, какое оно было в памятный ему вечер до скачек

- Этого нет и не будет, и она желает стереть это из своего воспоминания. А я не могу жить без этого. Как же нам помириться, как же нам помириться? - сказал он вслух и бессознательно стал повторять эти слова. Этоповторение слов удерживало возникновение новых образов и воспоминаний,которые, он чувствовал, толпились в его голове. Но повторение слов удержало воображение ненадолго. Опять одна за другой стали представляться счрезвычайною быстротой лучшие минуты и вместе с ними недавнее унижение

"Отними руки", - говорит голос Анны. Он отнимает руки и чувствует пристыженное и глупое выражение своего лица

Он все лежал, стараясь заснуть, хотя чувствовал, что не было ни малейшей надежды, и все повторял шепотом случайные слова из какой-нибудь мысли, желая этим удержать возникновение новых образов. Он прислушался - иуслыхал странным, сумасшедшим шепотом повторяемые слова: "Не умел ценить, не умел пользоваться; не умел ценить, не умел пользоваться"

"Что это? или я с ума схожу? - сказал он себе. - Может быть. Отчего жеи сходят с ума, отчего же и стреляются?" - ответил он сам себе и, открывглаза, с удивлением увидел подле своей головы шитую подушку работы Вари,жены брата. Он потрогал кисть подушки и попытался вспомнить о Варе, отом, когда он видел ее последний раз. Но думать о чем-нибудь постороннембыло мучительно. "Нет, надо заснуть!" Он подвинул подушку и прижался кней головой, но надо было делать усилие, чтобы держать глаза закрытыми

Он вскочил и сел. "Это кончено для меня, - сказал он себе. - Надо обдумать, что делать. Что осталось?" Мысль его быстро обежала жизнь вне еголюбви к Анне

"Честолюбие? Серпуховской? Свет? Двор?" Ни на чем он не мог остановиться. Все это имело смысл прежде, но теперь ничего этого уже не было

Он встал с дивана, снял сюртук, выпустил ремень и, открыв мохнатуюгрудь, чтобы дышать свободнее, прошелся по комнате. "Так сходят с ума, повторил он, - и так стреляются... чтобы не было стыдно", - добавил онмедленно

Он подошел к двери и затворил ее; потом с остановившимся взглядом и соЧто, сударь, к Николаю Ивановичу Свияжскому едете? Тоже кEDам заезжают,- перевернул на заряженный ствол и задумался. Минуты две, опустив головус выражением напряженного усилия мысли, стоял он с револьвером в рукахнеподвижно и думал. "Разумеется", - сказал он себе, как будто логический, продолжительный и ясный ход мысли привел его к несомненному заключению. В действительности же это убедительное для него "разумеется" былотолько последствием повторения точно такого же круга воспоминаний ипредставлений, чрез который он прошел уже десятки раз в этот час времени. Те же были воспоминания счастья, навсегда потерянного, то же представление бессмысленности всего предстоящего в жизни, то же сознание своего унижения. Та же была и последовательность этих представлений ичувств

"Разумеется", - повторил он, когда в третий раз мысль его направиласьопять по тому же самому заколдованному кругу воспоминаний и мыслей, и,приложив револьвер к левой стороне груди и сильно дернувшись всей рукой,как бы вдруг сжимая ее в кулак, он потянул за гашетку. Он не слыхал звука выстрела, но сильный удар в грудь сбил его с ног. Он хотел удержатьсяза край стола, уронил револьвер, пошатнулся и сел на землю, удивленнооглядываясь вокруг себя. Он не узнавал своей комнаты, глядя снизу навыгнутые ножки стола, на корзинку для бумаг и тигровую шкуру. Быстрыескрипящие шаги слуги, шедшего по гостиной, заставили его опомниться. Онсделал усилие мысли и понял, что он на полу, и, увидав кровь на тигровойшкуре и у себя на руке, понял, что он стрелялся

- Глупо! Не попал, - проговорил он, шаря рукой за револьвером. Револьвер был подле него, - он искал дальше. Продолжая искать, он потянулся в другую сторону и, не в силах удержать равновесие, упал, истекаякровью

Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полугосподина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Черезчас Варя, жена брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, закоторыми она послала во все стороны и которые приехали в одно время,уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним

XIX Ошибка, сделанная Алексеем Александровичем в том, что он, готовясь насвидание с женой, не обдумал той случайности, что раскаяние ее будетискренно и он простит, а она не умрет, - эта ошибка через два месяцапосле его возвращения из Москвы представилась ему во всей своей силе. Ноошибка, сделанная им, произошла не оттого только, что он не обдумал этойслучайности, а оттого тоже, что он до этого дня свидания с умирающею женой не знал своего сердца. Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывалистрадания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и,главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал нетолько утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого онникогда прежде не испытывал. Он вдруг почувствовал, что то самое, чтобыло источником его страданий, стало источником его духовной радости,то, что казалось неразрешимым, когда он осуждал, упрекал и ненавидел,стало просто и ясно, когда он прощал и любил

Он простил жену и жалел ее за ее страдания и раскаяние. Он простилВронскому и жалел его, особенно после того, как до него дошли слухи обего отчаянном поступке. Он жалел и сына больше, чем прежде, и упрекалсебя теперь за то, что слишком мало занимался им. Но к новорожденной маленькой девочке он испытывал какое-то особенное чувство не только жалости, но и нежности. Сначала он из одного чувства сострадания занялся тоюноворожденною слабенькою девочкой, которая не была его дочь и котораябыла заброшена во время болезни матери и, наверно, умерла бы, если б оно ней не позаботился, - и сам не заметил, как он полюбил ее. Он по нескольку раз в день ходил в детскую и подолгу сиживал там, так что кормилица и няня, сперва робевшие пред ним, привыкли к нему. Он иногда по получасу молча глядел на спящее шафранно-красное, пушистое и сморщенноеличико ребенка и наблюдал за движениями хмурящегося лба и за пухлыми ручонками с подвернутыми пальцами, которые задом ладоней терли глазенки ипереносицу. В такие минуты в особенности Алексей Александрович чувствовал себя совершенно спокойным и согласным с собой и не видел в своем положении ничего необыкновенного, ничего такого, что бы нужно было изменить

Но чем более проходило времени, тем яснее он видел, что, как ни естественно теперь для него это положение, его не допустят оставаться внем. Он чувствовал, что, кроме благой духовной силы, руководившей егодушой, была другая, грубая, столь же или еще более властная сила, которая руководила его жизнью, и что эта сила не даст ему того смиренногоспокойствия, которого он желал. Он чувствовал, что все смотрели на негос вопросительным удивлением, что не понимали его и ожидали от него чего-то. В особенности он чувствовал непрочность и неестественность своихотношений с женою

Когда прошло то размягченье, произведенное в ней близостью смерти,Алексей Александрович стал замечать, что Анна боялась его, тяготилась ими не могла смотреть ему прямо в глаза. Она как будто что-то хотела и нерешалась сказать ему и, тоже как бы предчувствуя, что их отношения немогут продолжаться, чего-то ожидала от него

В конце февраля случилось, что новорожденная дочь Анны, названная тожеАнной, заболела. Алексей Александрович был утром в детской и, распорядившись послать за доктором, поехал в министерство. Окончив свои дела,он вернулся домой в четвертом часу. Войдя в переднюю, он увидал красавцалакея в галунах и медвежьей пелеринке, державшего белую ротонду из американской собаки

- Кто здесь? - спросил Алексей Александрович

- Княгиня Елизавета Федоровна Тверская, - с улыбкой, как показалосьАлексею Александровичу, отвечал лакей

Во все это тяжелое время Алексей Александрович замечал, что светскиезнакомые его, особенно женщины, принимали особенное участие в нем и егожене. Он замечал во всех этих знакомых с трудом скрываемую радость чего-то, ту самую радость, которую он видел в глазах адвоката и теперь вглазах лакея. Все как будто были в восторге, как будто выдавали кого-тозамуж. Когда его встречали, то с едва скрываемою радостью спрашивали обее здоровье

Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и