Школьная библиотека

Повесть

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Ордынов решился наконец переменить квартиру. Хозяйка его, очень беднаяпожилая вдова и чиновница, у которой он нанимал помещение, понепредвиденным обстоятельствам уехала из Петербурга куда-то в глушь, кродственникам, не дождавшись первого числа, - срока найма своего. Молодойчеловек, доживая срочное время, с сожалением думал о старом угле идосадовал на то, что приходилось оставить его: он был беден, а квартирабыла дорога.....

черный, очевидно праздничный, кафтан на меху, надетый нараспашку. Из-подкафтана виднелась какая-то другая длиннополая русская одежда, плотнозастегнутая снизу до верха. Голая шея была небрежно повязана ярким краснымплатком; в руках меховая шапка. Длинная, тонкая, полуседая борода падалаему на грудь, и из-под нависших, хмурых бровей сверкал взгляд огневой,лихорадочно воспаленный, надменный и долгий. Женщина была лет двадцати ичудно прекрасна. На ней была богатая, голубая, подбитая мехом шубейка, аголова покрыта белым атласным платком, завязанным у подбородка.....

голове Ордынова уже явилась мысль, сложился один из тех решительных,странных планов, которые хотя и всегда сумасбродны, но зато почти всегдауспевают и выполняются в подобных случаях; назавтра в восемь часов утра онподошел к дому со стороны переулка и вошел на узенький, грязный и нечистыйзадний дворик, нечто вроде помойной ямы в доме. Дворник, что-то делавший надворе, приостановился, уперся подбородком на ручку своей лопаты, огляделОрдынова с ног до головы и спросил его, что ему надо.

Дворник был молодой малый, лет двадцати пяти, с чрезвычайностарообразным лицом, сморщенный, маленький, татарин породою.....

как свинцовые и не двигались; он как будто онемел и слышал только, какразлетается кровь его по всем жилам, как будто приподымая его на постели

Кто-то дал ему воды... Наконец он впал в беспамятство.

Он проснулся поутру часов в восемь. Солнце сыпало золотым снопом лучисвои сквозь зеленые, заплесневелые окна его комнаты; какое-то отрадноеощущение нежило все члены больного. Он был спокоен и тих, бесконечносчастлив. Ему казалось, что кто-то был сейчас у его изголовья. Онпроснулся, заботливо ища вокруг себя это невидимое существо; ему такхотелось обнять своего друга и сказать первый раз в жизни: "Здравствуй,добрый день тебе, мой милый".....

хрустального необозримого озера, возле которого просиживал он по целымчасам, прислушиваясь, как бьется волна о волну, и шелестивших кругом негокрыльями, любовно усыпая светлыми, радужными сновидениями маленькую егоколыбельку, когда его мать, склоняясь над нею, крестила, целовала и баюкалаего тихою колыбельною песенкой в долгие, безмятежные ночи. Но тут вдругстало являться одно существо, которое смущало его каким-то недетскимужасом, которое вливало первый медленный яд горя и слез в его жизнь; онсмутно чувствовал, как неведомый старик держит во власти своей все егогрядущие годы, и, трепеща, не мог он отвести него глаз своих.....

Она больна. У него барка была, большая была, и другая была, и третья была,по Волге ходила, а я сам из Волги; еще завод была, да сгорела, и он безбашка.

- Он помешанный?

- Ни!.. Ни! - отвечал с расстановкой татарин. - Не мешана. Он умныйчеловек. Она все знает, книжка много читала, читала, читала, все читала идругим правда сказывала. Так, пришла кто: два рубля, три рубля, сорокрубля, а не хошь, как хошь; книжка посмотрит, увидит и всю правду скажет. Аденьга на стол, тотчас на стол - без деньга ни!

Тут татарин, с излишком сердца входивший в интересы Мурина, дажезасмеялся от радости.....

он таков. К тому же я с ним живу...

- Видите ли-с: говорят, этот человек был прежде очень богат. Онторговал, как вам, вероятно, удавалось слышать. По разным несчастнымобстоятельствам он обеднел; у него в бурю разбило несколько барок с грузом

Завод, вверенный, кажется, управлению близкого и любимого родственника,тоже подвергся несчастной участи и сгорел, причем в пламени пожара погиб исам его родственник. Согласитесь, потеря ужасная! Тогда Мурин,рассказывают, впал в плачевное уныние; стали опасаться за его рассудок, идействительно, в одной ссоре с другим купцом, тоже владетелем барок,ходивших по Волге, он вдруг выказал себя с такой странной и неожиданнойточки зрения, что все происшедшее не иначе отнесли, как к сильному егопомешательству, чему и я готов верить.....

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

- Что ты? что с тобою? - говорил Ордынов, очнувшись совсем, все ещесжимая ее в своих крепких и горячих объятиях, - что с тобой, Катерина? чтос тобою, любовь моя?

Она тихо рыдала, потупив глаза и пряча разгоревшееся лицо у него нагруди. Долго еще она не могла говорить и вся дрожала, как будто в испуге.

- Не знаю, не знаю, - проговорила она наконец едва слышным голосом,задыхаясь и почти не выговаривая слов, - не помню, как и к тебе зашла ясюда.....

- Ты не знаешь ничего, ничего! - говорила она, крепко сжимая его руки

- Я такая всегда!.. Я все боюсь... Полно, полно тебе меня мучить!..

- Я тогда к нему иду, - начала она через минуту, переводя дух. - Инойраз он просто своими словами меня заговаривает, другой раз берет своюкнигу, самую большую, и читает надо мной. Он все грозное, суровое такоечитает! Я не знаю, что, и понимаю не всякое слово; но меня берет страх, икогда я вслушиваюсь в его голос, то словно это не он говорит, а кто-тодругой, недобрый, кого ничем не умягчишь, ничем не замолишь, итяжело-тяжело станет на сердце, горит оно.....

лист, и бледнела, то кровь всходила ей в голову, и теперь, когда онаостановилась, щеки ее пылали огнем, глаза блистали сквозь слезы, и тяжелоепрерывистое дыхание колебало грудь ее. Но вдруг она опять побледнела, иголос ее упал, задрожав тревожно и грустно.

- Тогда я осталась одна, и будто буря меня кругом обхватила. Вдругслышу крик, слышу, по двору люди до завода бегут, слышу говор: "Заводгорит". Я притаилась, из дома все убежали; осталась я с матушкой. Знала я,что она с жизнью расстается, третьи сутки на смертной постели лежит, зналая, окаянная дочь!.....