Школьная библиотека

прибудет, чтобы поговорить о делах наедине и условиться о том, что можносделать и предпринять в дальнейшем, и проч., и проч

Соня знала, что это умирит и успокоит Катерину Ивановну, польстит ей,а главное - гордость ее будет удовлетворена. Она села подле Раскольникова,которому наскоро поклонилась, и мельком, любопытно на него поглядела

Впрочем, во все остальное время как-то избегала и смотреть на него, иговорить с ним. Она была как будто даже рассеянна, хотя так и смотрела влицо Катерине Ивановне, чтоб угодить ей. Ни она, ни Катерина Ивановна небыли в трауре, за неимением платьев; на Соне было какое-то коричневое,потемнее, а на Катерине Ивановне единственное ее платье, ситцевое,темненькое с полосками.....

в свой пансион; об одном почтенном старичке, француза Манго, который училпо-французски еще самое Катерину Ивановну в институте и который еще итеперь доживает свой век в Т... и, наверно, пойдет к ней за самую сходнуюплату. Дошло, наконец, дело и до Сони, "которая отправится в Т... вместе сКатериной Ивановной и будет ей там во всем помогать". Но тут вдруг кто-тофыркнул в конце стола. Катерина Ивановна хоть и постаралась тотчас жесделать вид, что с пренебрежением не замечает возникшего в конце столасмех, но тотчас же, нарочно возвысив голос, стала с одушевлением говорить онесомненных способностях Софьи Семеновны служить ей помощницей, "о еекротости, терпении, самоотвержении, благородстве и образовании", причемпотрепала Соню по щечке и, привстав, горячо два раза ее поцеловала.....

что-нибудь вроде подписки, лотереи или подобного. Вы меня благодарили идаже прослезились (я рассказываю все так, как было, чтобы, во-первых,напомнить вам, а во-вторых, показать вам, что из памяти моей не изгладиласьни малейшая черта). Затем я взял со стола десятирублевый кредитный билет иподал вам, от своего имени, для интересов вашей родственницы и в видахпервого вспоможения. Все это видел Андрей Семенович. Затем я вас проводилдо дверей, - все в том же, с вашей стороны, смущении, - после чего,оставшись наедине с Андреем Семеновичем и переговорив с ним минут околодесяти, Андрей Семенович вышел, я же снова обратился к столу, с лежавшимина нем деньгами, с целью, сосчитав их, отложить, как и предполагал япрежде, особо.....

ничего не предполагали. Весьма и весьма готов сожалеть, если, так сказать,нищета подвигла и Софью Семеновну, но для чего же, мадемуазель, вы нехотели сознаться? Позора убоялись? Первый шаг? Потерялись, может быть? Делопонятное-с; очень понятное-с... Но, однако, для чего же было пускаться втакие качества! Господа! - обратился он ко всем присутствующим, - господа!Сожалея и, так сказать, соболезнуя, я, пожалуй, готов простить, дажетеперь, несмотря на полученные личные оскорбления. Да послужит же,мадемуазель, теперешний стыд вам уроком на будущее, - обратился он к Соне,- а я дальнейшее оставлю втуне и, так и быть, прекращаю.....

полицию, а я присягу приму! Одного только понять не могу: для чего онрискнул на такой низкий поступок! О жалкий, подлый человек!

- Я могу объяснить, для чего он рискнул на такой поступок, и, еслинадо, сам присягу приму! - твердым голосом произнес, наконец, Раскольникови выступил вперед

Он был по-видимому тверд и спокоен. Всем как-то ясно стало, при одномтолько взгляде на него, что он действительно знает, в чем дело, и что дошлодо развязки

- Теперь я совершенно все себе уяснил, - продолжал Раскольников,обращаясь прямо к Лебезятникову.....

ругались; иные затянули песни..

"А теперь пора и мне! - подумал Раскольников. - Ну-тка, СофьяСеменовна, посмотрим, что вы станете теперь говорить!"

И он отправился на квартиру Сони

IV

Раскольников был деятельным и бодрым адвокатом Сони против Лужина,несмотря на то что сам носил столько собственного ужаса и страдания в душе

Но, выстрадав столько утром, он точно рад был случаю переменить своивпечатления, становившиеся невыносимыми, не говоря уже о том, наскольколичного и сердечного заключалось в стремлении его заступиться за Соню

Кроме того, у него было в виду и страшно тревожило его, особенно минутами,предстоящее свидание с Соней: он должен был объявить ей, кто убил Лизавету,и предчувствовал себе страшное мучение, и точно отмахивался от него руками

И потому, когда он воскликнул, выходя от Катерины Ивановны: "Ну, что выскажете теперь, Софья Семеновна?", то, очевидно, находился еще в каком-товнешне возбужденном состоянии бодрости, вызова и недавней победы надЛужиным.....

Эта минута была ужасно похожа, в его ощущении, на ту, когда он стоялза старухой, уже высвободив из петли топор, и почувствовал, что уже "нимгновения нельзя было терять более"

- Что с вами? - спросила Соня, ужасно оробевшая

Он ничего не мог выговорить. Он совсем, совсем не так предполагалобъявить и сам не понимал того, что теперь с ним делалось. Она тихо подошлак нему, села на постель подле и ждала, не сводя с него глаз. Сердце еестучало и замирало. Стало невыносимо: он обернул к ней мертво-бледное лицосвое; губы его бессильно кривились, усиливаясь что-то выговорить.....

Его как бы вдруг передернуло, прежняя, ненавистная и почти надменная улыбкавыдавилась на губах его

- Я, Соня, еще в каторгу-то, может, и не хочу идти, - сказал он

Соня быстро на него посмотрела

После первого, страстного и мучительного сочувствия к несчастномуопять страшная идея убийства поразила ее. В переменившемся тоне его слов ейвдруг послышался убийца. Она с изумлением глядела на него. Ей ничего еще небыло известно, ни зачем, ни как, ни для чего это было. Теперь все этивопросы разом вспыхнули в ее сознании.....

- Ты опять права, Соня. Это все ведь вздор, почти одна болтовня!Видишь: ты ведь знаешь, что у матери моей почти ничего нет. Сестра получилавоспитание, случайно, и осуждена таскаться в гувернантках. Все их надеждыбыли на одного меня. Я учился, но содержать себя в университете не мог и навремя принужден был выйти. Если бы даже и так тянулось, то лет черездесять, через двенадцать (если б обернулись хорошо обстоятельства) явсе-таки мог надеяться стать каким-нибудь учителем или чиновником, стысячью рублями жалованья... (Он говорил как будто заученное.....

Он облокотился на колена и, как в клещах, стиснул себе ладонямиголову

- Экое страдание! - вырвался мучительный вопль у Сони

- Ну, что теперь делать, говори! - спросил он, вдруг подняв голову и сбезобразно искаженным от отчаяния лицом смотря на нее

- Что делать! - воскликнула она, вдруг вскочив с места, и глаза ее,доселе полные слез, вдруг засверкали. - Встань! (Она схватила его за плечо;он приподнялся, смотря на нее почти в изумлении.) Поди сейчас, сию жеминуту, стань на перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую тыосквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скаживсем, вслух: "Я убил!" Тогда бог опять тебе жизни пошлет.....