Школьная библиотека

обнять его даже и при последнем прощании. Право, некоторые у нас так иостались в уверенности, что негодяй просто насмеялся над всеми, а болезнь это что-нибудь так. Заехал он и к Липутину

- Скажите, - спросил он его, - каким образом вы могли заране угадать то,что я скажу о вашем уме, и снабдить Агафью ответом?- А таким образом, - засмеялся Липутин, - что ведь и я вас за умногочеловека почитаю, а потому и ответ ваш заране мог предузнать

- Вс¬-таки замечательное совпадение. Но однако позвольте, вы стало быть заумного же человека меня почитали, когда присылали Агафью, а не засумасшедшего?- За умнейшего и рассудительнейшего, а только вид такой подал, будто верюпро то, что вы не в рассудке... Да и сами вы о моих мыслях немедленно тогдадогадались и мне, чрез Агафью, патент на остроумие выслали

- Ну, тут вы немного ошибаетесь; я в самом деле... был нездоров... пробормотал Николай Всеволодович, нахмурившись, - ба! - вскричал он, - данеужели вы и в самом деле думаете, что я способен бросаться на людей вполном рассудке? Да для чего же бы это?Липутин скрючился и не сумел ответитрNicolas несколько побледнел, или тактолько показалось Липутину

- Во всяком случае у вас очень забавное настроение мыслей, - продолжалNicolas, - а про Агафью я, разумеется, понимаю, что вы ее обругать меняприсылали

- Не на дуэль же было вас вызывать-с?- Ах, да, бишь! Я ведь слышал что-то, что вы дуэли не любите..

- Что с французского-то переводить! - опять скрючился Липутин

- Народности придерживаетесь?Липутин еще более скрючился

- Ба, ба! что я вижу! - вскричал Nicolas, вдруг заметив на самом видномместе, на столе, том Консидерана, - да уж не фурьерист ли вы? Ведь чегодоброго! Так разве это не тот же перевод с французского? - засмеялся он,стуча пальцами в книгу

- Нет, это не с французского перевод! - с какою-то даже злобой привскочилЛипутин, - это с всемирно-человеческого языка будет перевод-с, а не содного только с французского! С языка всемирно-человеческой социальнойреспублики и гармонии, вот что-с! А не с французского одного!.

- Фу, чорт, да такого и языка совсем нет! - продолжал смеяться Nicolas

Иногда даже мелочь поражает исключительно и надолго внимание. О господинеСтаврогине вся главная речь впереди; но теперь отмечу, ради куриоза, что извсех впечатлений его, за вс¬ время, проведенное им в нашем городе, всегорезче отпечаталась в его памяти невзрачная и чуть не подленькая фигуркагубернского чиновничишка, ревнивца и семейного грубого деспота, скряги ипроцентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ и в то же времяяростного сектатора бог знает какой будущей "социальной гармонии",упивавшегося по ночам восторгами пред фантастическими картинами будущейфаланстеры, в ближайшее осуществление которой в России и в нашей губерниион верил как в свое собственное существование. И это там, где сам же онскопил себе "домишко", где во второй раз женился и взял за женой деньжонки,где может быть на сто верст кругом не было ни одного человека, начиная снего первого, хоть бы с виду только похожего на будущего члена"всемирно-общечеловеческой социальной республики и гармонии"

"Бог знает, как эти люди делаются!" думал Nicolas в недоумении, припоминаяиногда неожиданного фурьериста

IV

Наш принц путешествовал три года слишком, так что в городе почти о немпозабыли. Нам же известно было, чрез Степана Трофимовича, что он изъездилвсю Европу, был даже в Египте и заезжал в Иерусалим; потом примазалсягде-то к какой-то ученой экспедиции в Исландию и действительно, побывал вИсландии. Передавали тоже, что он одну зиму слушал лекции в одном немецкомуниверситете. Он мало писал к матери, - раз в полгода и даже реже; ноВарвара Петровна не сердилась и не обижалась. Раз установившиеся отношенияс сыном она приняла безропотно и с покорностию, но уж конечно каждый деньво все эти три года беспокоилась, тосковала и мечтала о своем Nicolasнепрерывно. Ни мечтаний, ни жалоб своих не сообщала никому. Даже от СтепанаТрофимовича, повидимому, несколько отдалилась. Она создавала какие-то планыпро себя и, кажется, сделалась еще скупее, чем прежде, и еще пуще сталакопить и сердиться за карточные проигрыши Степана Трофимовича

Наконец в апреле нынешнего года она получила письмо из Парижа, отгенеральши Прасковьи Ивановны Дроздовой, подруги своего детства. В письмесвоем Прасковья Ивановна, - с которою Варвара Петровна не видалась и непереписывалась лет уже восемь, - уведомляла ее, что Николай Всеволодовичкоротко сошелся с их домом и подружился с Лизой (единственною ее дочерью) инамерен сопровождать их летом в Швейцарию, в Vernex-Montreux, несмотря нато, что в семействе графа К... (весьма влиятельного в Петербурге лица),пребывающего теперь в Париже, принят как родной сын, так что почти живет уграфа. Письмо было краткое и обнаруживало ясно свою цель, хотя кромевышеозначенных фактов никаких выводов не заключало. Варвара Петровна долгоне думала, мигом решилась и собралась, захватила с собою свою воспитанницуДашу (сестру Шатова) и в половине апреля покатила в Париж и потом вШвейцарию. Воротилась она в июле одна, оставив Дашу у Дроздовых; сами жеДроздовы, по привезенному ею известию, обещали явиться к нам в концеавгуста

Дроздовы были тоже помещики нашей губернии, но служба генерала ИванаИвановича (бывшего приятеля Варвары Петровны и сослуживца ее мужа)постоянно мешала им навестить когда-нибудь их великолепное поместье. Посмерти же генерала, приключившейся в прошлом году, неутешная ПрасковьяИвановна отправилась с дочерью за границу, между прочим и с намерениемупотребить виноградное лечение, которое и располагала совершить вVernex-Montreux во вторую половину лета. По возвращении же в отечествонамеревалась поселиться в нашей губернии навсегда. В городе у нее былбольшой дом, много уже лет стоявший пустым, с заколоченными окнами. Людибыли богатые. Прасковья Ивановна, в первом супружестве госпожа Тушина,была, как и пансионская подруга ее Варвара Петровна, тоже дочерью откупщикапрошедшего времени и тоже вышла замуж с большим приданым. Отставнойштаб-ротмистр Тушин и сам был человек со средствами и с некоторымиспособностями. Умирая он завещал своей семилетней и единственной дочериЛизе хороший капитал. Теперь, когда Лизавете Николаевне было уже околодвадцати двух лет, за нею смело можно было считать до двухсот тысяч рублейодних ее собственных денег, не говоря уже о состоянии, которое должно былоей достаться современем после матери, не имевшей детей во второмсупружестве. Варвара Петровна была, повидимому, весьма довольна своеюпоездкой. По ее мнению, она успела сговориться с Прасковьей Ивановнойудовлетворительно и тотчас же по приезде сообщила вс¬ Степану Трофимовичу;даже была с ним весьма экспансивна, что давно уже с нею не случалось

- Ура! - вскричал Степан Трофимович и прищелкнул пальцами

Он был в полном восторге, тем более, что вс¬ время разлуки с своим другомпровел в крайнем унынии. Уезжая за границу, она даже с ним не простиласькак следует и ничего не сообщила из своих планов "этой бабе", опасаясьможет быть, чтоб он чего не разболтал. Она сердилась на него тогда зазначительный картежный проигрыш, внезапно обнаружившийся. Но еще вШвейцарии почувствовала сердцем своим, что брошенного друга надо, повозвращении, вознаградить, тем более, что давно уже сурово с нимобходилась. Быстрая и таинственная разлука поразила и истерзала робкоесердце Степана Трофимовича, и, как нарочно, разом подошли и другиенедоумения. Его мучило одно весьма значительное и давнишнее денежноеобязательство, которое без помощи Варвары Петровны никак не могло бытьудовлетворено. Кроме того, в мае нынешнего года, окончилось наконецгубернаторствование нашего доброго, мягкого Ивана Осиповича; его сменили, идаже с неприятностями. Затем, в отсутствии Варвары Петровны, произошел ивъезд нашего нового начальника, Андрея Антоновича фон-Лембке; вместе с темтотчас же началось и заметное изменение в отношениях почти всего нашегогубернского общества к Варваре Петровне, а стало быть и к СтепануТрофимовичу. По крайней мере он уже успел собрать несколько неприятных,хотя и драгоценных наблюдений и, кажется, очень оробел, один без ВарварыПетровны. Он с волнением подозревал, что о нем уже донесли новомугубернатору, как о человеке опасном. Он узнал положительно, что некоторыеиз наших дам намеревались прекратить к Варваре Петровне визиты. О будущейгубернаторше (которую ждали у нас только к осени) повторяли, что она хотя,